«Нужно творчески миссионерствовать…»

— считает игумен Герман (Подмошенский)

Игумен Герман (Подмошенский), хотя и приезжает из США в Москву уже не первый год, все же в России человек новый. И его взгляд — пристальный монашеский взгляд русского человека, не по своей воле оказавшегося за океаном, — особенно ценен тем, что это именно свежий взгляд на нашу церковную ситуацию. Взгляд человека, не связанного ни с какими течениями и группировками в современной церковной жизни России. Но это все же не взгляд со стороны, так как от России, а тем паче от Святой Руси он никогда себя не отделял и не отделяет. И потому многие его оценки для нас важны и актуальны. Во всяком случае, к мнению человека, которого известный подвижник иеромонах Серафим (Роуз) называл своим сотаинником и другом, прислушаться, видимо, стоит. Тем более, что это взгляд профессионального Православного миссионера, а проблема миссионерства сейчас в России выходит на первый план, как и в Америке. Мы встретились с отцом Германом в Москве в дни Рождественских чтений, в которых он принимал участие. Наш разговор нельзя назвать интервью. Просто в кругу Православных людей отец Герман делился своими мнениями и воспоминаниями.
— Я русский душой, хотя и воспитан за границей, — говорит игумен Герман. — 
Мы там жили Святой Русью. Знали всех Преподобных. И вот приезжаю в Россию, и оказывается, что тут мало кто знает своих же святых. Все находятся в оцепенении каком-то. Многие живут в страхе. Притом в таком страхе, который парализует творческую силу русского народа. Русский народ всегда был творческий, а сейчас у всех на уме: «Нет, это невозможно…Что скажет Афиногор?» (это был такой Конастантинопольский Патриарх в середине прошлого века, который был либерально настроен, дружил с католиками и даже снял с них «клятву» 1054 года). Это у нас на Западе многие Архиереи все делали с оглядкой на Афиногора.
На молодежь больно смотреть: занимается свистопляской. Телевизор ужасен — там просто какой-то кошмар…
— У вас в Америке телевизор не так сильно развращает людей?
— У меня телевизора нет. Но все же там телевизор намного лучше, чем в России. Такого открытого разврата там нет. Есть специальные платные каналы, на них можно подключаться. Но нормальные люди их не видят. Детям доступ к ним закрыт. Но тот же самый враг, который устроил в России революцию, сейчас взялся за Америку. Голливуд и в Америке через телевизор очень влиять стал на людей. Идет сильное разложение общества. Православные американцы с большой надеждой взирают на Россию. Но все же еще раз скажу: из-за cостояния страха русский народ перестает ТВОРИТЬ. Идеалы Святой Руси слабо проповедуются. Страх — это вера в триумф зла, отсюда и оцепенение. А молодежь не может жить со страхом. И потому она вынуждена отказываться от наследия отцов. Идеалы Святой Руси до них не доходят… Спросишь: кто такой Кирилл Новоезерский? — им это имя ничего не говорит. Мало людей живут Православным церковным мировоззрением. Нужно творчески миссионерствовать: открывать книжные магазины, концертные залы, вести радиопрограммы… И все это должно быть интересно, доходчиво… Чтобы оторвать людей от телеэкрана.
Красивый, дивный Православный храм Святого Климента, папы Римского, в самом центре Москвы, возле Третьяковки, стоит в запустении. Внутри него до сих пор какая-то дрянь. А вокруг пиво продается. Почему? Почему не может русский народ очистить все это? Мы мучились там, в Америке, на чужой почве что-то создавали. А вы у себя дома не можете вернуть храмы, начать молиться в них. Просто прийти и сказать: «Это принадлежит Богу! Мы не уйдем отсюда…»Во всем мире Православие поднимается. В Америке, в Канаде люди бросают всяких там йогов и приходят в Православную Церковь. Я сам, лично, крестил полным погружением семьсот американцев. А монахи моих монастырей крестили еще триста человек. А ведь не было нам никакой помощи. Но я восемь монастырей в США создал. Надо и в России начать миссионерство. Надо храм Климента Римского восстановить.
А то я был недавно в Тихоновой пустыни в Калужской епархии. Там монастырь возрождается. А шагни чуть в сторону, там все иначе. Сидит на ступенях разбитого храма мужик с бутылкой. Спрашиваю: «Как называется этот храм?» — «Какой храм? Это не храм, а гараж…»
— Я много лет назад прочел замечательную книгу про отца Серафима (Роуза)
«Не от мира сего». Эта книга на многих в России повлияла, дала образец современного подвижничества. Удается ли вам этот подвижнический дух в Платине, в Калифорнии, поддерживать, не угашать? По-прежнему ли нет у вас там ни телефона, ни даже электричества?
— Мы должны сохранить пустынь. Монастырь живет без электричества, газа,
телефона. А в городке по соседству, где почта, мы купили дом и там все это есть — и телефон, и даже компьютер. Туда приходят наши насельники, работают. Моя келья сейчас находится в глухом лесу, в скиту Блаженной Ксении Петербургской. Туда к нам медведи приходят, но они нас не безпокоят. В Платине у нас сейчас пятнадцать монахов. Мне уже 70 лет. Наша цель была — передать новому поколению любовь к Православию. Наше кредо было: каждый Православный христианин должен стоять за полноту Православия и все Православные должны стоять за свободу каждого отдельного человека. Мы не оглядывались на цензуру. Нас Архиепископ Иоанн Шанхайский учил: приходит время, когда враг будет стоять во главе цензуры… И Господь нам помогал. Мы отстояли свою свободу и другим помогли.
— Известны ли вам какие-то посмертные явления отца Серафима (Роуза)?
— Известны. Я стараюсь поменьше об этом говорить, чтобы меня не обвиняли,
будто я «своего» прославляю… Но знаю, что одной женщине являлся отец Серафим и говорил ей о грехе абортов. Был и мне от него «сигнал». Когда он умер, мне стало очень трудно — в Платину хлынул народ, и справляться с этим потоком было очень нелегко. И вот я вижу сон, будто мы с отцом Серафимом едем на машине, и она ломается. Дождь поливает, а машине ехать в гору. Выходит отец Серафим и показывает мне на машину: «Пихай, толкай!» А сам встает за руль. Я говорю: разве же я справлюсь? Но он жестом показывает: «Давай!» Начинаю толкать, и вдруг чувствую, — идет!.. Посмотрел, — а сзади толкают все наши друзья — и те, кто тогда уже умер, и те, кто до сих пор живы… Вся наша братия. Машина завелась, и мы поехали дальше. Я уверен, что иеромонах Серафим своей жизнью угодил Богу. Он сейчас с Ним, и слышит наши молитвенные прошения. Помогает нам…
— Как вы думаете, какая судьба ждет Америку в «глобальном» мире?
— Я не пророк, но считаю, что вряд ли что-то хорошее будет с Америкой. Всегда эта страна была с Богом. На каждом долларе написано: «В Бога мы верим». В Христианского Бога — в Святую Троицу!.. И все же наши русские миссионеры не успели принести в Америку свет Православия. В целом Америка не знает Православия. Сейчас в стране четыре миллиона Православных, но они разделены этнически и на разные юрисдикции. Как единая сила Православие в Америке отсутствует. И сейчас из-за телевизора Америка сильно отходит от Бога. Усиливается озлобление. А ведь еще недавно Америка была чудная, добрая страна…
— Что сейчас самое главное в миссионерстве?
— Главное — творчески донести до людей радость бытия во Христе. И это благовестие нужно вести на языке, понятном простому народу, особенно молодежи. Как я миссионерствую? Просто хожу в «Макдональдс», пью кофе и ищу возможности с кем-то поговорить. И так я многих уже привел к вере. Сотни людей. В основном это белые американцы, которые на момент нашей встречи лишь формально называли себя Христианами… Но ведь в России миссионерские возможности гораздо шире! Привезли в Россию в прошлом году святые мощи — стопу святого Апостола Андрея Первозванного. Я видел, с какой огромной любовью народ наш русский вышел встречать святыню. Тысячи, тысячи людей! Проливной дождь, а они стоят весь день, чтобы приложиться к святой ножке. Это Россия! И вся надежда на нее… А если бы в Америку привезли эту же святыню, ничего не было бы.
— Какой язык для вас родной?
— «Моя русская кровь на морозе горит» — это кто написал?
— Не знаю… Может быть, вы?
— Нет. Я пишу стихи на английском. Но думаю и на русском, и на английском, когда как… Но душой я русский.
— А молитесь на каком языке?
— На Божественном. Душа выше языковых юрисдикций…
— В комнате, где мы с вами сейчас разговариваем, я вижу в красном углу иконописное изображение Григория Распутина. Как вы относитесь к спорам о том, нужно ли его прославить?
— Боюсь, меня шапками закидают за мой ответ… Сейчас поднимать споры о том, нужно или не нужно канонизировать Распутина, просто глупо. Потому что историки издали сотни книг, в которых он изображен «чудовищем», а у нас пока нет таких сил, чтобы правильно показать, кто такой на самом деле был Распутин. Вместо того, чтобы кричать: «Прославить! Прославить!» — нужно писать о нем хорошие статьи, книги, популярным языком рассказывать о нем. Не кричать: «Прославить!» — это слишком узкий подход, а популярно разъяснять, в чем состоял подвиг этого человека. Когда я стал Православным (в 19 лет я пришел к вере в Бога), мне дали книгу Польского «Новые мученики Российские». Мне дал ее почитать нынешний Митрополит Лавр — сейчас он глава Зарубежной Церкви. Я тогда ничегошеньки не знал о Распутине. И вот читаю, что это был единственный человек в России, который останавливал кровь Цесаревича Алексея. Увидел я впервые фотографии Царских детей — душа содрогнулась, глядя на их светлые лица. Потом мне отец Владимир дал тоненькую книжечку, в ней были высказывания и проповеди Распутина. Меня эти проповеди тронули. И вот после той книжечки смотрю я красочный американский фильм про Распутина. И там про него такой ужас показан… Он изображен таким извергом… И стало мне ясно: из него сделали козла отпущения, чтобы как-то унизить Царскую Семью… Мы издали о Распутине одну из первых объективных книг — «Пшеница и Плевелы» Ричарда (Фомы) Бэтса. Ну возможно ли далее терпеть, чтобы вся главная информация о Распутине по-прежнему шла от книги человека, который его убил! Из воспоминаний Юсупова!..
— Вы много сделали для того, чтобы Русская Православная Церковь
Заграницей прославила Царственных Мучеников…
— Владыка Иоанн (Максимович) говорил: Россия может быть спасена, только если она признает грех цареубийств и прославит Царя-Мученика. Если будет всенародное покаяние и прославление Новых мучеников Российских.
А близкий нам Епископ Нектарий имел видение, что коммунизм падет тогда, когда Россия прославит всех новомучеников с Царем во главе. Он нам об этом рассказал. А Правящий Архиерей ему говорит: нет, это политический вопрос. Нужно священноначалие во главе поставить. В конце концов Царя за границей прославили в 1981 году, но не стали подчеркивать, что он стоит во главе сонма Новомучеников. Решили сделать Царским днем 17 июля — день расстрела Царской Семьи. А днем Новомучеников — день расстрела Митрополита Владимира Киевского. В Синоде шли споры. И в итоге на иконе Новомучеников Царская Семья была изображена в самом центре, во главе…
Но вот прославили Царя и как-то все успокоились. Тогда ко мне приходит моя сестра и говорит: у нас прославили Царскую Семью, но ведь в России не прославили. Она решила дать денег, на эти средства написать хорошую икону Царя и, отпечатав такие иконы типографским способом, переслать их в Россию. Написали икону, на ней были слова: «К прославлению Царя-Мученика в России». Сестра Ия поехала к Епископу Константину, который лично знал Царя, и он освятил эту икону. Когда копии иконы отпечатали, я их привез в Россию. Несколько экземпляров я вез отцу Авелю в Рязань (он там наместник монастыря). И вот одна икона сильно замироточила… Она и сейчас мироточит. Такое чудо сотворил Господь (этот мироточивый образ привозили в Самару в 2001 г. на 10-летний юбилей редакции Православной газеты «Благовест» — А.Ж.).
— Расскажите о своих миссионерских «приемах».
— Миссионер должен искренне видеть в человеке добрые качества. Вы ему
улыбаетесь, он от этого тает — и в конце концов становится Православным… Апостол Павел сказал: быть всем вся, чтобы некоторых спасти. Вот человек дает вам шанс — начинает разговор. И нужно, чтобы он не почувствовал от вас никакого зла. Однажды в «Макдональдсе» со мной заговорил убежденный протестант. Его очень раздражали мои борода и подрясник. Он даже разозлился. Но сразу смягчился, когда увидел, что я не реагирую на его зло. Я не сдавал своих позиций, но говорил с ним как с человеком, в котором увидел образ Божий. Объяснил ему, что длинные волосы — это еще от назореев идет. Это была такая каста монашеская у иудеев. Своего рода армия у Бога. «О, — воскликнул он, — армия у Бога!.. Это мне понятно». Потом объяснил ему, что униформа нужна не только Православным священникам. Если, например, на полицейском не будет униформы, люди не будут знать, что к нему можно обратиться за помощью. Даже у стюардессы есть униформа… В итоге он стал Православным. В протестантизме был он Стефан, а в Православном крещении стал Даниил.
Другой случай: в «Макдональдсе» мальчик меня «пожирал» глазами. Я сказал своему знакомому: «Меня вызывают!..» — и пошел к мальчику. Оказалось, что его выгнали из дома. Ему даже некуда было идти. Жилье мы ему нашли. Вскоре он стал Православным.
Христос от нас ожидает очень маленького. Если накормил голодного, если посетил больного… Только посетить больного — одно это уже большое достижение!
Неподалеку от Сан-Франциско находится Форт-Росс. Там есть речка, русские поселенцы называли ее Славянкой, а сейчас американцы зовут ее Русской. Это большая река. Зимой она переполняется и разливается. А когда вода сходит, на те места, которые были залиты, приходят всякие бродяги, падшие люди. Жуткие, в татуировках — упорные хиппи. И вот однажды там появилось несколько человек с детьми. Жили в палатке под проливными дождями, голодали. Мы стали им приносить еду, разговаривать. Сначала они как звери на нас смотрели, потом смягчились. Мы нашли им жилье, оказали помощь. Они не стали Православными, но вернулись к нормальной человеческой жизни.
А в России как удобно миссионерствовать! Перед вами стоит русская душа. Да за одно это вы должны ее любить… Нужно учиться говорить с любовью. Почему-то люди в России не доверяют друг другу. Если в Америке принято здороваться даже с незнакомыми людьми, то здесь когда я с кем-то так поздороваюсь, мне порой отвечают: чего зубы скалишь…
Миссионерствовать нужно с любовью. И не нужно опасаться выставить себя дурачком. Порой скажешь глупость, он захохочет и пойдет следом за тобой…
— Как вы считаете, какому святому сейчас нужно особенно молиться?
— Преподобному Серафиму Саровскому. И святому праведному Иоанну
Кронштадтскому. В ХХ веке в канун коммунизма был послан к нам такой дивный святой — чудотворец, богослов, миссионер. У нас в Зарубежной Церкви долго решались прославить Иоанна Кронштадтского. И вот наконец решились. Но Митрополит Анастасий выслушал пришедших к нему архиереев и сказал: «А что скажет Афинагор?» Все наши либералы-парижане взвились: как это так, монархисты-отщепенцы хотят прославить отца Иоанна Кронштадтского!.. Спорить начали. Говорили: монархиста нельзя прославлять. Потом говорили: мощей нет, а без мощей нельзя прославлять. Чего только не придумывали. И все же решили прославить. В день рождения святого — 19 октября (1 ноября н. ст.) каждый Архиерей в своей епархии должен был его прославлять. Составили службу. Владыка Иоанн Шанхайский составил тропарь. Там были слова: «Превыше небес» — и разгорелись новые споры. Мы с отцом Серафимом написали статью о Святом праведном Иоанне на английском языке. И вот вечером с субботы на воскресенье в нашем соборе начинается Всенощное бдение перед прославлением. Я прихорошился, надел новый галстучек: ведь такая радость, прославление нового святого! Прихожу в храм, а там всего человек двадцать прихожан. Церковь пустая. Владыка Иоанн (Максимович) очень сердит. Отслужили Всенощную. Я вернулся к Роузу в наш Православный магазин. Вскоре прибегает Павлик (ему тогда было шестнадцать лет, а сейчас он Епископ Петр). Говорит: «А мы с Владыкой только что на балу были». — «Да ведь суббота, разве это возможно!». Оказалось, что после Всенощной Владыка Иоанн Шанхайский говорит ему: вези меня в Русский Центр! Взял свой архиерейский посох. А там на втором этаже идет бал: свистопляска в русском стиле, этаком старомодном. Танго… Поднялся на верх и посохом как дал по двери… Открылась дверь. А там все в маскарадных костюмах. Ведьмы, вурдалаки… Это они справляли хэллоуин. Русские люди, многие из которых бились за Святую Русь с большевиками, и вдруг обрядились всякой нечистью… Там же были и некоторые духовные чада Владыки… Он ни слова не сказал. Все застыли. Музыка замолкла. Владыка молча обошел весь зал и посмотрел каждому в глаза. Какая-то дама попробовала попросить у него благословение. Но он на нее ТАК посмотрел… И ушел. А утром церковь была переполнена народом. На многих лицах сверкали слезы покаяния. Потом Владыка Иоанн говорил проповедь и так их громил! «Позор!.. — кричал он. — Мы прославляем батюшку Иоанна Кронштадтского, а вы предались бесовщине. Кто прославляет его? Какой сорт людей? Кто славит? Те, которые поклоняются бесам?» И он наложил епитимью: сорок дней не причащаться, ежедневно класть по двадцать поклонов.
Вечером пришел к нам в магазин, улыбается. «Я надеюсь, вас не было на балу?» — смеется.

…На следующий день я встретил отца Германа в Зале соборов Храма Христа Спасителя. Как ни отнекивался он, как ни жаловался накануне на нездоровье, а все же пришел на Чтения. И выступил с докладом о Новомучениках. Не мог не прийти. Возвращение отца Германа из американских лесов к себе на родину — одно из тех знаковых событий, которые вроде бы и не очень заметны в общем течении церковной жизни. Но в контексте всего происходящего и этот факт говорит о многом. Россия хотя и медленно, постепенно, но все же преображается в Святую Русь. И собирает под святой покров разбросанных по всему свету своих граждан.

На снимках: Игумен Герман (Подмошенский); мироточащее иконописное изображение Григория Распутина.

Антон Жоголев

20.02.2004