Начни все сначала...

Протоиерей Игорь Макаров из самарского поселка Прибрежный продолжает писать письма своим прихожанам...

См. также

Письмо двенадцатое.

Здравствуйте, мои дорогие!

Начну с одной правдивой истории. Жил в столичном монастыре добрый монах. Годами он был еще молод, но носил уже «шапку» архимандрита и братское прозвище «Столп Истины». Пришло его время, и «Столп» пошатнулся... Навалилось на него такое уныние, что и «дышать стало трудно» — рассказывал архимандрит. «Я уж и не знал, осталась ли во мне вера. Так, механически всё, по привычке, а чувств никаких...» С трудом заставил он себя пойти к духовнику. Старец сказал ему так: «Это всё ничего, пройдет, если стерпишь... Терпи и начинай всё сначала. Словно ты только-только в Бога уверовал. И никакой ты не архимандрит и не монах даже, а так, грешник оглашенный... Уныние, оно от самодовольства. Как только подумаешь, что хорошо потрудился и можно уже отдохнуть, мзду попросить и немного утешиться, оно тут как тут».

«Бес полуденный» — так назвали святые отцы страсть уныния.

Монастырский день начинается с вечера. И когда уже позади борения плоти на Всенощном бдении, позади горение духа на Литургии, наступает время обеда и отдыха… Полдень — время опасное. Как змея под подушкой, ждет уныние в этот час свою жертву... А казалось бы, такое простительное «утешение».

Ох уж эта всеми нами любимая нега полуденная! Сколько душ от нее пострадало!

Наша жизнь словно день. От темна до темна. От теплоты материнской утробы до могильного холода… «День один». И у каждого бывает свой «полдень»...

Уже пройдено трудное поприще. Дела Божии видел и по силам участвовал в них. Получил опыт потерь и свершений. Пообвык, закалился... Устал.

Уныние — не депрессия, не тоска, не отчаяние... У него вообще мало общего с какой-нибудь психологической немощью. Разве что жертва у них одна… От депрессии можно и нужно лечиться. Тоску — пережить. Отчаяние — победить... От уныния нет лекарства. И ни время, ни воля здесь не помогут. Скорее, наоборот.

Помните, мы вспоминали два типа добротолюбия (добродетельной жизни): «дела веры» и «дела закона». Так их называли Апостолы. Внешне они очень похожи. И в этом опасность! И молитва, и доброе дело, и даже аскетический подвиг могут быть как «делом веры», так и «делом закона», жертвой Богу или корыстным деянием, сердцем искренним или закрытым.

«Дела веры» — редки, исключительны и незаметны. «Дела закона» — другие. Это то, что меня окружает, то, что во мне. Это «вера без дел» или просто «безделье». Но, к сожалению, они не безплодны, они ядовиты. Этот яд поражает душу унынием.

Все мы, искушенные «знанием», воспитанные страхами, привыкшие «знать себе цену» — дети закона. «Порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева?» (Мф. 3, 7) — это о нас.

Вот уже полгода прошло со дня операции. Я жив и здоров. А ведь я уже с вами прощался... Да, руки хирурга, ваши молитвы, заботы родных... Я так благодарен... Но есть что-то еще, что-то важное, что всегда ускользает, боится быть обозначенным... Не знаю, смогу ли я объяснить? Болезнь — это не повод уйти, это повод остаться! Призыв к новой жизни, к её немедленному воплощению! Сейчас! А не завтра.

Уныние, как мне кажется, очень похоже на «рак». Миллионы причин и ни одной достоверной. Сотни средств — и всё «для ремиссии»... И один только скальпель может что-то решить… Да и то не всегда. И не навсегда, к сожалению… Надо бы помнить.

Уныние — «рак» души. Эту язву можно носить в себе долгие годы и лишь перед смертью узнать, что тебя убивает.

Но не всё так печально. Тьма ярче делает свет… «Не здравии требуют врача, но болящии» (Мф. 9, 12). Мы это понимаем так: «Христос нужнее грешным, чем праведным». А ведь речь не о тех, кому Он нужнее. Бог нужен всем. Даже тем, кто Его ни о чем и не просит. Речь здесь о тех, кто имеет особое требование! Кому Христос нужен категорически! Это требование сделало меня христианином. Уныние пытается его у меня отобрать. Да не будет!

Ох, как нелегко признаться в унынии. Даже себе самому признаться в унынии трудно. «Грех уныния», — говорим мы на исповеди, но чаще всего имеем в виду что-то другое. Может, тоску. Или, может, отчаяние. Или что-то еще, теснящее душу. Кто способен вот так взять и сказать: я умираю? А уныние — смерть души. И это не образно, это буквально.

Ветхий Завет закончился на Голгофе. На Голгофе начался Новый. Нужна была Крестная смерть, чтобы перелистнуть страницу.

Мехи старые не латают. Так и к моей ветхой душе заплаточку не пришить.

Может, эта смертельная страсть не в погибель? И «печаль наша в радость будет»? Может, надо пройти через это адское пламя, чтобы сгорели все печальные «знания», суеверные страхи, сомнения. Чтобы блаженствовать верой без видения, без упрека, без сожаления. Делом верить! Словом, поступком и помыслом творить доброе на земле.

Пережить... И начать всё сначала!

Протоиерей Игорь.

Продолжение см.