За пределами личного…

Протоиерей Игорь Макаров из самарского поселка Прибрежный продолжает писать письма своим прихожанам...

См. также

Об авторе. Протоиерей Игорь Анатольевич Макаров родился в 1967 году в г. Потсдам, Германия, в семье военнослужащего. Окончил Благовещенское высшее военное командное училище. С 1991 до 1995 года работал заместителем редактора Православной газеты «Благовест». В 1996 году рукоположен в сан священника. Настоятель храма во имя Новомучеников и Исповедников Церкви Русской поселка Прибрежный г. Самары.

Письмо тринадцатое.

Здравствуйте, мои дорогие!

Школа, армия и община. Есть ли какая-то логика в этой последовательности...

Я застал еще ту, советскую школу. Звездочка на лацкане серого пиджачка, красный галстук, развевающийся на ветру, сменная обувь в сшитом мамой мешочке из папиного плаща… Но в памяти у меня — коридоры... Почему коридоры? Я помню коридоры всех школ, где учился. Там я мог иногда оставаться один. А когда коридор наполнялся людьми, в этом шуме и хаосе я видел особый порядок, естественный, как сама жизнь.

Казарменные коридоры я помню с особенной ясностью... Я любил быть дежурным по роте, стоять в коридоре, как говорили, «на тумбочке». Отбои, подъемы, поверки, тревоги... Всё кружится вокруг тебя, а ты не в строю, ты наблюдаешь… А ночью, когда все засыпали, коридор превращался в особый, таинственный мир, который был мой...

Солдатом становятся не тогда, когда надевают форму, а когда рождается чувство строя. Так нас учили. И делали из нас солдат...

Это чувство пришло ко мне на плацу, когда мы «печатали шаг», готовясь к параду. Я вдруг почувствовал себя частью чего-то большого и мощного. Эта сила мной управляла, но сопротивляться ей совсем не хотелось. Я был защищен, окрылен этой силой... А еще я не чувствовал личной ответственности. Сомнения, муки выбора, угрызения совести — все это мало тревожило.

Коллектив... Я не скажу, что от этого слова на меня веет холодом. Было много хорошего. Но меня там как будто и не было…

Мы служили с ним в одной роте, но были мало знакомы. Я знал, что его зовут Юрий, что он любит музыку и хорошо одеваться... Воровство в армии не прощают. Вор хуже предателя... Однажды у меня что-то украли, что-то из гражданской одежды, которую мы хранили для увольнений. Я не стал никому об этом рассказывать. Не хотел разбирательств, дознаний. Но то, что вытворил Юрий, я никак не мог ожидать... После вечерней поверки, когда вся рота еще стояла в строю, он вышел вперед и сказал: «Товарищи, простите меня, я украл. Не могу это больше скрывать... Игорь, прости...»

Вскоре он стал моим другом. Был свидетелем на нашей свадьбе, в трудные годы был рядом.

Дружба — это прорыв... Сквозь толпу, однородную массу. Дружба открывает для тебя человека, открывает человека в тебе. Дружба — это начало, предтеча Любви!

Если трудно дать чему-то конкретное определение, легче сказать, чем оно не является... Община — не собрание индивидов, где каждый заботится о своем. Община — не коллектив, где все друг от друга зависимы и выстроены по рангу. Общину нельзя назвать и семьей, у которой другие задачи...

Так что же такое община...

«Община — это собрание христиан». Просто и верно! Именно — христиан, то есть тех, кто верит, надеется, а главное, любит! Но где их сыскать? Таковых, настоящих... На лбу, как говорится, у них не написано. А крест на груди — о многом ли он говорит...

О предсмертных причастиях я рассказывал вам уже не раз. Расскажу еще несколько случаев...

Меня позвали к ней поздно вечером, как обычно, в последний момент. Предупредили заранее: она врач «советской закалки», в храм почти не ходила и, кажется, ни разу не исповедовалась, не причащалась. «Но человек хороший»...

Были прочитаны положенные молитвы, началась исповедь... И что же это была за исповедь! Тогда я узнал, что можно каяться с радостью! Что покаянные слезы и слезы радости — очень похожи.

После Таинства хочется тишины. Мы помолчали... А потом она тихо, почти шепотом произнесла: «Я так благодарна за жизнь... Почему мне всегда было стыдно признаваться в любви? Я боялась…» Помолчав, она продолжала: «Есть у меня одна, скорее всего, последняя просьба. Я всегда носила свой крестик с собой, в кармане или с документами в сумочке. Сейчас он у меня под подушкой... Батюшка, прошу вас, наденьте его на меня».

Ночью она умерла. Тихо, никого не тревожа... В правой руке, лежавшей у нее на груди, был зажат ее крестик.

Вот, скажете вы, прожила же она без общины и из жизни ушла так прекрасно… Но какую непосильную ношу носила она на душе, пряча крестик в кармане и боясь признаться в любви...

Другое причастие мне вспоминать нелегко... Мне долго пришлось ее уговаривать хотя бы немножечко помолчать. Она так сильно бранилась. Кляла свою жизнь, близких людей, всё на свете. Родственники лишь удивлялись, откуда знает она такие скверные слова. Но неудобства уже не испытывали. Наверно, привыкли... А мне было так неудобно. Ведь я ее знал, она часто ходила в храм, была, как принято говорить, человеком церковным... Мы исповедовались, и я ее причастил...
Немощен человек. Что с нами будет...

Если дружба — прорыв сквозь толпу, выход из строя, то любовь — прорыв сквозь себя, выход за пределы личного. За пределами личного находится и семья, и община. Совершить этот прорыв не у всех получается.

Община и Церковь почти что синонимы. Это Тело Христово, а мы Его члены. И неважно, живем мы под одной крышей или встречаемся только по воскресеньям. Что монашеская, что приходская общины живут одним духом.

Я хотел бы вас кое о чем попросить, посоветовать и, если позволите, возмутиться. Любовь, как и вера, не терпит бездействия. Нельзя терять ни минуты, тоскуя о прошлом или надеясь на разрешение в будущем… Любовь, как и сама жизнь, в прошлом не существует. И будущее становится настоящим, когда живешь по любви. Любовь — это действие, а не болтовня!

Община — значит всё общее, но не значит отсутствие своего. Уже давно и не мною замечено, что в миру внешне все разные, а внутри — очень похожи. Желания, цели, стремления — почти одинаковы. В монашеской братии всё по-другому. Внешне — похожи: облачения, правила и манеры. А вот внутри — такое диковинное разнообразие. Диву даешься! Лучшей среды для раскрытия личности я не знаю! Впрочем, есть риск и для повреждения личности.

В церкви нет коридоров. И поэтому в них мне, как в юности, не отсидеться… Либо я в Церкви, в христианской общине, либо я — вне... Нельзя быть частично. Нельзя оставаться в сторонке. Строить уютную хатку где-нибудь с краю. Но и жить «нараспашку» тоже не надо. Душевные откровения, как нагота, — смущают… Быть в центре — это тоже соблазн. Если ты в центре, то рядом с тобой, как правило, нет никого.

Быть слепым и глухим к недостаткам другого — это несложно. Одно лишь условие: «Знай себя, и будет с тебя». «Знай себя» — это не только видеть свое безобразие, но и возвращать себе Образ… «И будет с тебя» — это не значит «будет достаточно», скорее — «большего не вместить»... Не останется сил и желания заниматься другими. Тебя самого как такового, прошлого уже не останется… Повторю — не заниматься собою, а быть!

Школа, армия и община — по-моему, логика очевидна… Но смог ли я объяснить? Продолжу об этом в следующих письмах.

Простите. Протоиерей Игорь.

Продолжение...