«Знаешь ли ты, кто Я?»

Недавно мы опубликовали интервью с американкой грузинско-русского происхождения, Православной верующей, теологом и исследователем раннего Христианства профессором Анной Джинчарадзе, сейчас проживающей в Люксембурге. А вскоре мы получили от нее еще одно письмо, которое с радостью размещаем на нашем сайте.

Среди множества теплых и отзывчивых сердец, с которыми Господь свел меня за недолгое время пребывания в Люксембурге, особенный свет излучает одна, с виду неприметная женщина — Мэри, 42-летняя женщина из Северной Дакоты.
Недавно мы наконец решили съездить на прогулку в один из душистых, полных ягод и летних ароматов лес. Моя спутница всю дорогу вдохновенно говорила о Боге, о Его милосердии к людям, о Его близости и любви к нам. Мне казалось, что красота этих слов переплеталась с нежным дуновением ветерка и ласкающим светом солнца.
Мы шли, и перед нами открывались все новые горизонты, а в душе у меня звучал вопрос: откуда же у этой души такая вера? Где она черпает силы и что видит духовным взором, что дает ей светлую непоколебимость в уповании на Бога? Пройдя несколько километров, Мэри вдруг сказала: «Я должна тебе что-то рассказать, думаю, что тебе будет интересно».
Так как ее история — это история для каждого из нас, как выразилась Мэри, — мне захотелось разделить эту радость о Господе со всеми любящими Его.
— Я родилась двенадцатой из четырнадцати детей нашей большой семьи, — начала Мэри. — Моя мама была глубоко верующей женщиной, всецело преданной детям и своим материнским обязанностям. Тем не менее счастье не светило нам: отец спился, мама непрерывно страдала, неся на себе весь груз семейных обязанностей, а мы, дети, чувствовали себя причиной всех конфликтов. В конце концов — мне тогда было двенадцать лет — я погрузилась в полный мрак отчаяния, не видя никакого просвета в своей тогда еще коротенькой жизни. Страх и мамины слезы лишили меня всякой надежды и желания жить, и я твердо решила уйти из жизни. Я знала, что самоубийцы кончают в аду, но просто тогда не видела разницы между потенциальным адом и той реальностью, в которой жила. Облегчением для меня было бы не видеть маминых страданий. Итак, я назначила день, когда выпью убойную дозу таблеток…
Незадолго же до того, во время дежурного визита к врачу, у меня обнаружилась аномалия ушного хряща, и меня поставили в очередь на операцию. К моей немалой досаде, я вдруг узнаю, что операцию назначили на тот самый день, который я выбрала для совершения самоубийства. Я подумала: «Ладно, пойду на операцию, так как мама переживает». И решила отложить свой план на попозже.
Операция должна была длиться не более двух часов, родителей поместили у приемной, а мне сделали полную анестезию.
Внезапно я очутилась под потолком, смотря вниз на свое тело, которое окружали медсестры. Необычайная легкость и безкрайнее ощущение свободы наполняли меня, я обнаружила, что у меня нет никакого тела, а только я сама. Я с удивлением наблюдала за происходящим, разглядывала медицинскую аппаратуру сверху и услышала, как одна из медсестер со вздохом сказала: «Поскорее бы она проснулась, я же опоздаю на встречу с Бобом!» Вдруг я услышала мамин плач. Проникнув через закрытую дверь в приемную, я услышала, как мама говорит сквозь слезы: «Что-то там не так, почему так долго? Она не просыпается!» Папа пил что-то из чашки и ходил взад-вперед по комнате. Удивительно было то, что чем горше плакала мама, тем сильнее меня притягивало назад, к телу. Вдруг я увидела длинный туннель, а в конце его — фигуру в белой тунике. Это был Человек восточного типа, с ранами от гвоздей на руках и ногах. Мне это было странно, так как, выросши в Северной Дакоте, я привыкла к светловолосым, голубоглазым людям. Он смотрел на меня таким любящим взором, что мне казалось, что вся существующая любовь Вселенной заботливо обнимает меня. Но в то же время этот любящий взгляд был настолько испытующим и проникающим, что я поняла: Он знает все мое прошлое, будущее и всю мою глубинную сущность…
Мне вдруг стало стыдно, что Он знает и то, что я собиралась сделать! Он спросил меня: «Знаешь ли ты, кто Я?» Я ответила: «Да, я знаю, кто Ты». — «У тебя есть выбор сейчас, — сказал Господь, — ты можешь идти со мной или вернуться назад». — «Я так хочу идти с Тобой, — воскликнула я, — но мама там так плачет! Можно, я просто быстро пойду к ней и скажу, что со мной все в порядке, и вернусь?» — «Нет, — ответил Иисус, — от нас туда не переходят». — «Тогда я останусь», — сказала я. — «Смотри, ты возвращаешься на землю, — продолжал Иисус, — и Я даю тебе миссию: рассказывать людям обо Мне, чтобы они верили в Меня и не страшились смерти».
В тот же миг я соединилась со своим телом. Медсестры аж вскрикнули: «Слава Богу, что ты вернулась, мы уже не надеялись». Обратившись к одной из них, я сказала: «Я сожалею, что вы опоздали на встречу с Бобом…» Девушка побелела: «Откуда ты знаешь?..» Я поняла, что рассказывать что-либо безполезно, так как из-за моего возраста вряд ли кто-либо мне поверит. Поэтому я только ответила: «Знаю, и все».
Мама с папой были несказанно рады, что все кончилось хорошо.
Я же решилась рассказать эту историю отцу, даже мама не сразу поверила, но когда я в точности описала обстановку в приемной, где никогда не была до того, а также все, что делали и о чем говорили мои родители, маме ничего не оставалось делать, как признать факт.
Наша жизнь полностью изменилась с тех пор: отец перестал пить и стал ходить в храм, обстановка стабилизировалась, а моя вера осталась навсегда непоколебимой.

Я слушала этот рассказ о милосердии Божьем к потерянной и испуганной человеческой душе, и волна новой близости Господа нахлынула на меня. Господь не только поспешил спасти этого ребенка от смертного греха, но и предоставил ему выбор: все же расстаться с земной жизнью, не совершив страшного греха. Как жаждет Господь нашего свободного выбора в пользу жертвенной любви!..
Мы шли через залитое солнцем кукурузное поле, искрящееся на фоне лазурного небосвода. Вдалеке виднелась сосновая роща, и мне подумалось: «Благодарю Тебя, Господи, что даешь нам время созреть для Тебя!»

Анна Джинчарадзе

Люксембург

11.08.2006