"Господи, дай же Ты каждому..."

Можно ли молиться за Булата Окуджаву?

Недавно в «Благовесте» мы опубликовали статью нашего автора из Иркутской области Виктории Бельковой «Помянем!». В ней речь шла о людях многим хорошо известных, которым нашлось место как в помяннике автора статьи, так и в ее сердце… А вскоре от Виктории Витальевны на имя заместителя редактора газеты «Благовест» Ольги Ивановны Ларькиной пришло вот это письмо.

Здравствуйте, дорогая Ольга Ивановна. С постом и молитвой!

Написать вам решила после некоторых душевных терзаний. Уже говорила вам, что всегда соглашаюсь с вашими правками. Но последнее время мучает совесть, и сейчас объясню почему. В последней публикации «Помянем!» на страницах «Лампады» в самом конце я упоминала имена еще нескольких человек. Но из этого списка вы почему-то убрали имя Иоанн (в миру Булат Шалвович Окуджава). То, что Окуджава принял крещение на смертном одре с именем Иоанн – я знала давно. Но за давностью лет не могла вспомнить печатный источник, откуда поступила информация. Не буду долго описывать, но после публикации очерка (без упоминания имени Окуджавы) моя душа трижды за последнее время впадала в какое-то состояние безпокойства. Будто что-то я сделала не так, не правильно, промолчав по поводу вашей правки в тексте.

"Господи, дай же Ты каждому, чего у него нет..."

Когда это случилось в третий раз (каждый раз были какие-то внешние знаки – то разговор о песнях Окуджавы, то неожиданно прислали его песню «Молитва»), сегодня утром, отложив все дела и рискуя тем самым навлечь на себя гнев домочадцев, вспомнила, что информацию о крещении Окуджавы можно найти в интернете. Что я незамедлительно и сделала, воспользовавшись поисковиком.Высылаю вам отрывок из публикации.

«Когда-то много лет назад жена известного барда-шестидесятника Булата Окуджавы — Ольга – приезжала в Псково-Печерский монастырь к известному своей праведностью отцу Иоанну (Крестьянкину). В разговоре с иеромонахом была затронута тема равнодушия Булата Шалвовича к вопросам веры; сам он был некрещеным, да и не думал приобщаться к Церкви. Все это очень сильно безпокоило верующую Ольгу.

В ответ на ее сетования отец Иоанн лишь спокойно заметил: «Не волнуйся, ты сама его окрестишь». У Ольги округлились глаза: как это она, не имеющая духовного сана, да к тому же женщина, будет крестить своего мужа! «А вот так и окрестишь!» – загадочно ответил старец. Ольга лишь спросила в растерянности: «А как же я назову его? Булат ведь имя не православное?» В ответ отец Иоанн сказал: «А назовешь, как меня, Иваном», — и поспешил по своим делам.

Весь этот странный разговор Ольга вспомнила лишь много лет спустя в Париже – и даже не в те дни когда умирал Окуджава, а уже непосредственно после его смерти: треволнения и скорбь, связанные с кончиной мужа, вытеснили тогда этот случай из ее памяти. Только потом, вспомнив все, она поразилась прозорливости старца.

А произошло вот что: перед самой смертью Булат Шалвович высказал жене во многом неожиданное желание креститься. Окуджава был настолько плох, что звать священника было уже поздно. Ольга знала, что в подобных особых случаях церковь признает таинство крещения действительным, даже если его совершил мирянин, — главное, чтобы была искренняя и горячая Вера. Именно таковой и была ситуация в Париже. В ответ на вопрос жены, какое имя он выбирает при крещении, Булат Шалвович сам назвал его: «Иван!».

Так вот и отошел Булат Окуджава в мир иной с именем крещенного во Христе раба Божия Иоанна, через 15 лет после прозорливых слов отца Иоанна (Крестьянкина) – архимандрита Псково-Печерского монастыря, знавшего, что именно так все и случится.

Отпевали Булата Окуджаву в московском храме святых бессребреников Космы и Дамиана в Столешниковом переулке…»

Мне кажется, что душа раба Божьего Иоанна тоже нуждается в молитве за нее. Даже в Православной среде далеко не все знают, что любимый всеми поэт, и исполнитель ушел в мир иной, как православный христианин. Жаль, конечно, что крещение было совершено не полным чином – без таинства миропомазания. Не было Причастия Тела и Крови Христовой. Теперь можно только молиться о упокоении души р.Б. Иоанна и уповать на милосердие Господа.

С уважением ко всем сотрудникам редакции!

Виктория Белькова. 16.03.2020 г.

Письмо – искреннее, взволнованное. Его строки продиктованы любовью. Сразу же написал ответ.

Здравствуйте, Виктория Витальевна!

Так и знал, что Вы насчет Окуджавы будете скорбеть. Но удалил его имя именно я (не Ольга Ивановна), сделал это сознательно и твердо, и ничуть в этом не раскаиваюсь. Поступить по-другому совершенно не мог. Это та ситуация, когда редактор действует ни на что и ни на кого не глядя.

Я даже не уверен, что его крещение вообще принял Господь. Во всяком случае, это в самом лучшем случае крещение мирским чином, то есть крещение «ради страха смертного», и на нем не было даров благодати Святого Духа, которые подаются верным в таинстве миропомазания. А таковых В ХРАМЕ ПОМИНАТЬ НЕЛЬЗЯ, только келейно. Мы же не можем проследить, как бы помолились об Окуджаве наши читатели. Многие сердобольные верующие понесли бы записочки с «рабом Божиим Иоанном» на проскомидию в храмы, а это канонически неправильно. Судьбу Окуджавы надо переложить на ладони Божии, не пытаясь в ней что-то понять своим умом. Наверное, он под конец искренне хотел креститься. И это безусловно ему зачтется. Но что не нашлось рядом священника, тоже ведь промыслительно (в Париже батюшек больше, чем в Иркутске, я полагаю, и если бы поискать, то можно было бы и найти). Наверное, был такой вот о нем Промысл Божий. За его хорошие песни Господь привел его к крещению, но крещению неполному, мирским чином. Если вообще крещение на самом деле имело место, а это не благочестивые благопожелания его жены. Которой, при всем уважении, все-таки далеко до святой царицы Феодоры, она-то и после смерти мужа-еретика добилась у Церкви Патриаршей грамоты с текстом его прощения и разрешения (был у ее нетленных мощей на Корфу). И за это-то весьма сомнительное крещение многие православные ухватились и носятся с ним как с писаной торбой, словно бы Окуджава всем нам какое-то одолжение сделал, что за день до смерти все же соблаговолил креститься. Надо же, как поднял он этим авторитет Православия! А лучше бы поставить вопрос по-другому: несколько десятилетий властителем дум нашей интеллигенции был человек некрещеный и неверующий. Вот в чем печаль.

Он прожил жизнь вне Церкви, воспевал «комиссаров в пыльных шлемах» и гражданскую войну, сам был коммунистом, причем, из ярых. Восторгался пламенными революционерами, в числе которых были его родители (они пострадали как троцкисты при Сталине). Ни в чем не раскаялся, по крайней мере, публично. Да, воевал, был ранен – и это тоже помним, это делает ему честь, безусловно. Вообще, его военные песни очень важны и нужны всем нам.

Но вот его известная всем песня «Молитва», которую и Вы упоминаете, - текст неблагочестивый и вызывающий (хотя и талантливый). Он там с Самим Богом запанибрата. Людям нецерковным такая песня даже может быть и полезна, как хоть какое-то напоминание о Высшем. Но для церковных людей — совершенно не годится. Обращаться к Господу «зеленоглазый мой» и уповать на «мудрость» Творца всяческих могут только люди маловерующие, если уж не совсем неверующие. Не случайно же он и Каина упоминает в одном ряду почти что с собой… «Каину дай раскаянье, // И не забудь про меня». И мне весьма удивительно, что эта песня, при всей своей талантливости и точности в некоторых определениях («Дай счастливому денег» - это и обо мне тоже, о многих из нас) тихой сапой прокладывает себе дорогу и в Православную среду.

Призывать читателей молиться о заведомо нецерковном и весьма маловерующем человеке, при его, скажем так аккуратно, не очевидном крещении, - пусть и любезном автору статьи человеке, я не мог.

К тому же есть аргумент второго ряда. Некоторые его песни я тоже люблю, тоже их в юности слушал и даже пел. В армии на военных сборах одно время у нас была строевая песня «Отгремели песни нашего полка…», под нее я промаршировал не один десяток километров! По сравнению с некоторыми другими бравурными и пустыми строевыми песнями советских лет – это была все-таки какая-то отдушина. Но ведь кроме песен была у него еще и гражданская позиция. А она была, мягко говоря, печальная. Поддержал расстрел Белого дома. Но хуже всего, подписал коллективное письмо, в котором требовал наказать патриотически настроенных писателей и деятелей культуры, вплоть до арестов, если уж не прямо до расстрелов политических оппонентов. Причем, все это писалось под горячую руку. Когда за словами вполне могли воспоследовать и дела. Это совершенно не в традициях русской культуры, это ближе к какому-то ницшеанству: падающего – еще толкни, а не к пушкинской «милости к падшим». Во всяком случае, христианское мировоззрение здесь даже и днем с огнем не просматривается. Не хочу судить его и за это тоже, и уж тем более осуждать. Он уже давно предстал на суд Божий. И нам ли здесь сотрясать воздух своими подслеповатыми оценками?Тем более, в Википедии сказано, что под конец он раскаивался в том, что то злосчастное письмо подписал...

Окуджава был человек своего времени и прожил свое время не самым худшим образом. Несколько его песен вошли в золотой фонд нашей культуры. И это уже немало. Но в одном ряду с Тальковым, Мельниковым, Рыженко и другими деятелями культуры - патриотами России и Православными людьми, из того ряда, который Вы сами же выстроили в своей статье, его ставить никак нельзя - ни он бы это не поддержал, ни они бы его в свой строй ни за что бы не приняли. Вот потому и пришлось мне убрать его фамилию, дабы не смущал верных.

…Посмотрел фотографию его памятника на Ваганьковом: большой такой валун, на нем его имя. Ни креста, ни иконки. Просто камень. Наверное, и это тоже не случайно, а какой-то знак.

А меня простите, что не нашел возможным с Вами это все как-то согласовать, объяснить. Пожалуйста, не сердитесь, мы работаем часто в состоянии аврала, нет времени на согласования. Но это все равно моя вина. Вы совершенно вправе со мной не соглашаться, это я прекрасно понимаю. И меня простите, что причинил Вам духовную скорбь. Вы нас очень выручили этой замечательной публикацией, нам надо было срочно ставить статью в выпуск. И пускаться в споры с автором просто не было времени. Простите!

С большим уважением

А. Жоголев.

Все понятно, спасибо за информацию.

Виктория Белькова.