Поучения старца Паисия. Часть первая

Если бы так очищалось сердце
Один брат спросил:
— Геронта*, хорошо ли произносить молитву** вслух на послушаниях или где-либо, чтобы нас слышали другие?
— Если мы хорошо это изучили, в основании сего кроется получение удовольствия человеком. Отцы подвизались более чтобы скрыть свою добродетель, чем ее приобрести. Лучше молиться втайне, чтобы внешне не безпокоить других. Затем не говорится ли: когда хочешь помолиться, "вниди в клеть твою... и Отец твой видяй втайне, воздаст тебе яве"? (Мф. 6, 6).
Пришли сюда какие-то мирские, которые видели в одном монастыре молодых монахов, работающих интенсивно, чтобы окончить работу, и произносящих молитву быстро и вслух. Люди соблазнились от такого способа молитвы. Я не знал, как их оправдать. Наконец сказал им: "Если бы были в миру, то играли бы в футбол или что-либо иное, а сейчас хотя бы молятся. Однако цель, о которой мы молимся, не позволяет, чтобы нас слышали другие".
Однажды пришлось быть среди многих отцов на большом собрании. И был там некто, который постоянно вслух произносил молитву. Некоторые говорили: "Этот человек — творец молитвы". Итак, один раз начал беседу с ним, и он мне говорил: "Я написал такому-то митрополиту и обратил его внимание на то-то, иному сказал, что согласен с ним, иному владыке — иное. Если бы был еще такой, как я, то мы спасли бы мир."
Видите, какое представление создал он о самом себе. Когда совершал он таким образом молитву, а другие восхваляли его за совершаемую молитву, он прекрасно делал свою работу.
Иные хотят как можно чаще произносить молитву, и от быстрого ритма искажают слова молитвы и доходят до того, что говорят: "Госп-Ису-Сте". Также некоторые читали, что один святой в какое-то время своей жизни сдерживал дыхание по какой-то личной причине, и ему это помогало; они же пытаются сделать то же самое. А некоторые доходят до крайности и сдерживают дыхание почти до того, что готовы лопнуть, выпучивают глаза, выпускают воздух и затем то же самое делают снова. И говорят, что делают они это для того, чтобы почувствовать боль в сердце. Однако эта боль — плот-ская. Сердце подвергается опасности повредиться, так как отрегулировано Богом работать, как полагается. Охотник, когда идет на охоту, не сдерживает дыхание, однако в момент прицеливания секунду не дышит, так как это помогает ему хорошо прицелиться. Итак, здесь необходимо разумное рассуждение.
Если бы так очищалось сердце... (В этот момент старец показал на свою грудную клетку справа, и один брат сказал ему: "Геронта, сердце находится с другой стороны"! И тот, улыбаясь, ответил: "Мое сердце здесь"!)...Если бы так очищалось сердце... мы бы пошли к хирургу, вынули бы его и помыли бы стиральным порошком. Сердце очищается смиренными и добрыми помыслами. Очень помогает думать о благости Божией, о многих Его благодеяниях и вообще о любви Его, а также о нашем безсилии. И тогда душа наша очищается, и молитва сама собой бьет струей из нас.

В час проскомидии
Старец в один из дней нам поведал:
— Когда я был молодым монахом в обители..., на одном из бдений, в ту ночь, когда я имел послушание церковника, в момент, когда иерей совершал Божественную проскомидию, я видел воочию на святом дискосе очень маленького ягненка. В момент, когда иерей произносил молитву проскомидии и одновременно углубил святое копие, ягненок забился в предсмертных муках и затрепетал от боли. Так было показано, что Бог не хотел, чтобы я был иереем, и ко всему прочему я даже в алтарь не осмеливался войти, размышляя о страшном Таинстве, которое строительство Божие совершает внутри алтаря.
Старец после этого события изгнал из чистой своей души всякий след помысла о священстве. Конечно же, не хотел он открыть другим действительную причину и ссылался на то, что в армии, будучи радистом, извещал командование о посылке подкрепления, а потому был причиной убийства многих. Конечно, и это событие для очень чувствительной души старца составляло существенное препятствие, и он не лгал, говоря, что в том была причина.
Требуется сильный толчок вначале

Говорил старец:
— В армии, где я служил, практиковалось утомительное физиче-ское упражнение. Был глубокий ров, полный грязи и воды. Надо рвом на горизонтальной балке висела веревка. И вот заставляли солдат, схватив веревку с одного конца, набрать разгон и прыгнуть на противоположный берег. Задача состояла в том, чтобы вначале набрать силу и импульс, чтобы перепрыгнуть ров. Многие не набирали разгон. А потому не достигали противоположной стороны и, покачавшись немного, оставались висеть над серединой рва. Тогда к ним подходил инструктор и ремнем "воспитывал".
Так и мы, монахи: если не обратим внимания вначале, если не сделаем вначале сильный толчок, то и не достигнем противоположной стороны. И будем тогда и не монахами, и не мирянами, а непонятными людьми. И Бог скажет нам в день Суда: "С кем вас поместить? С монахами или с мирянами? Вы и не с теми, и не с другими!" Бог ни от кого из нас не потребует ответа, почему не стали монахами или почему не женились, но потребует ответа о том, правильно ли прошли тот путь, который хотели, и кем стали. Если ты монах, стал ли истинным монахом; или стал ли ты истинным семьянином, истинным врачом или кем-то еще. Иными словами, освятили ли мы то, чем стали?

Уподобляются часам...
Один брат спросил: Геронта, должен ли новоначальный монах произносить молитву по определенной системе и по какому-то методу?
— Когда я был мирским, я старался в духовной жизни внимать с точностью самому себе. Что делаю, что говорю, как отношусь к происходящему, какие страсти меня одолевают менее, а какие — более, и так был у меня постоянный контроль над собой, и видел я от этого пользу. Духовника в нашей деревне не было. Однажды проделал я восьмичасовой путь, чтобы найти его. Таким образом я больше воспитывал себя и меньше уделял времени молитве.
Когда пришел в Вертоград Пресвятой, перестал внимать себе и занялся молитвой. Сказал себе: "Сейчас в Саду Богородицы я в безопасности", — и не внимал себе. Однако с течением времени заметил, как появляются новые недостатки. Понял, что я виноват, так как не внимал себе. В "расчетной книге" имелись записи еще о многих страстях. Следует уделять много внимания нашему состоянию и чувствовать милость Божию как необходимость. Внимая себе и смиренно борясь со страстями, осознаешь недостатки свои и таким образом чувствуешь милость Божию и испрашиваешь ее со стремлением. Размышляешь о благости Божией, о Его любви, что сделал Он для тебя, как чудеса сотворил, а с другой стороны — видишь свою нищету, и так молитва разгорается.
Многие пытаются очиститься механическим путем, без очищения себя от ветхого человека. Хотят приобрести привычку молитвы без внимания к своим страстям. Поэтому видишь многих, кто имеет привычку молитвы, запинающихся в грубых грехах, и возникает вопрос: "Отчего?". Уподобляются часам, которые тикают постоянно: тик-так, но носят в себе весь мусор страстей. Они не почувствовали милость Божию как необходимость.

Мы очень много дали прав дьяволу
Сказал старец:
— Сегодня миру особенно необходимо осознать, к чему он пришел, покаяться и исповедаться, чтобы так обрубить благодатию Христовой права диавола. Мы очень много дали прав диаволу.
Родители должны часто причащать детей своих, чтобы очистить от грехов, так как те вырастают, к сожалению, в плохом и нездоровом духовном окружении.

Духовная жизнь требует большой точности
Одному брату старец говорил следующее:
— Духовная жизнь подобна глазу, который не принимает малейшей соринки. Если что-то туда попадет, немедленно появляется раздражение, а если останется, затуманится глаз и ухудшится зрение. Так и духовная жизнь — необходима крайняя чистота и чувствительность. Смертный грех в безразличии и нечувствительности. Заблуждаются те, кто считает, что лишь подвиги имеют значение.

И у монахов есть помыслы...
Как-то сказал старец:
— Я ходил в один святогорский монастырь, и отцы там просили меня сказать им что-нибудь о помыслах, и я им ответил:
— В Африке убивают людей и накалывают их головы на колья, а у монахов есть жалобы! Где-то умирают от голода, — а у монахов есть жалобы. А там-то случилось наводнение, а у монахов есть жалобы. Больницы полны людей, которые страдают от тяжких и неисцелимых болезней, а у монахов есть жалобы...
В Америке проходят километры, чтобы найти духовника, и мучаются, а монахи еще и в общежитии на что-то жалуются!
Другие заботятся и безпокоятся о нас, иные трудятся для нас, нам готовят пищу, нас одевают даром, здесь, где мы живем, мы не платим за жилье, а вокруг достойные братия, которые все ради одной цели пришли сюда. Игумена и духовника имеем всегда, когда хотим, и у монахов есть жалобы? Всесвятая Богородица все устроила для нас наилучшим образом, и от нас единственное, что требуется, — это очищать душу нашу от того, что нас мучает (наши страсти).
Итак, если такое случается с нами, то является великой неблагодарностью, а не темой для помыслов. Вместо того, чтобы радоваться и быть благодарными Богу за все благоприятные условия, обезпеченные нам, и жить несуетной жизнью общежительного монастыря, мы порой соблазняемся и занимаемся пустяком. Почему тот мне так сделал, почему этот на меня так посмотрел, почему некто взял стакан и понес туда, а не сюда, и еще задаем тысячи иных детских вопросов. Мы оставили для какой-то цели весь мир: мать, отца, братьев и сестер, других родственников, дома, деньги, имущество, науки. Для какой-то же цели все оставили, и жаль, что, приняв столько решений благодатию Божией, не оставили нашего помысла — смотреть, что делают другие. Совершенно безсмысленно отрешиться от целого мира и стать рабом малой страсти.
Общежитие предоставляет нам много удобных случаев, чтобы подвизаться с самоотвержением, так как существуют и другие люди, которые нас поддержат, или найдутся те, кто "подтолкнет" нас к добру, если мы вознерадим. Следует переключиться на занятие только самим собой. Не следует замечать, что делают другие. Основание и начало духовной жизни есть очищение от этого нашей души. Если не будем иметь целью освящение души нашей, то всегда будем мучиться от трудностей. Кто не имеет цели в этом и в принятии Божьего благословения, будет больше затрудняться.

Святой Дух переносил их во глубины морские
В один из дней старец, беседуя с неким монахом, упомянул псаломный стих "...пришед во глубины морския..." и сказал: — Пророк Давид, святые отцы, Василий Великий, которые написали о творении, все они благодатию Божией знали все о творении мира от Бога. Святой Дух переносил их во глубины морские, показывал им все, и видели они Землю, вращающуюся вокруг Солнца, и многое другое. Святые, однако, рассказывали людям об этом согласно знаниям каждой эпохи, поскольку если бы в то время они открыли все, что видели по благодати Божией, их сочли бы ненормальными. Ведь простые люди не могли увидеть то же и понять, а потому не поверили бы им.

Рассуждение требуется всегда и везде
Один брат спросил старца:
— Геронта, в общежитии, в молчании необходимо ли рассуждение?
— Безусловно. Рассуждение требуется всегда и везде. Если от какой-либо добродетели отнять рассуждение, то добродетель эта перестанет приносить пользу.
Случилось быть в одном монастыре, где один из братьев взял благословение и соблюдал полное молчание. Его попросил о чем-то другой брат, и тот ответил ему жестами. Такая вещь нехороша.

...Смиренным же дает благодать
Советовал старец одному брату иерею, который служил у православных греков, проживающих в Америке:
— Кто осознал свою греховность, тот чувствует великое утешение и надежду. И не теряет надежды, потому что его вера в Бога крепнет.
Бог имеет столь великую и чистую любовь о своем творении, о человеке, что мы порой и помыслить не можем, чего она достигает. Эта любовь Божия часто не позволяет нам видеть себя такими, какие мы есть в действительности, потому что не смогли бы вынести этот жалкий вид. Если мы не преуспели в смирении, добрый наш Отец не попускает нам почувствовать наше безобразие, потому что это приведет душу в отчаяние или к сумасшествию, а более немощных — к самоубийству. Благой Бог нас просвещает и оставляет нам видеть ровно столько, сколько можем перенести, лишь постепенно открывая больше. Слезы есть дар Божий. Не должно просить Бога дать нам благодатные дары, слезы и прочее. Только покаяния должны мы просить и только об одном этом надо заботиться. С покаянием приходит "царица"-смирение, и, едва увидит ее Бог в душе человека, тогда дает нам все благодатные дарования. "Бог гордым противится, смиренным же дает благодать".

Сколько душа смиряется, столько приближается к Богу
Сколько какая-либо душа смиряется, столько более приближается к Богу, и если совершенно смирится, соединяется с Богом, и тогда ясно видишь и уверяешься, что всякая вещь принадлежит Ему. Сам человек есть не что иное, как просто мешок с костями и водой. И когда признает, что все есть дар Божий, тогда душа наполняется добротой, благопризнательностью и добрыми помыслами. Мысля о начале, размышляет он о любви Божией, которая предпочла сотворить его человеком с безсмертной душой, тогда как мог он быть сотворен животным. И благодарит Бога, что не сделал его, к примеру, осленком, который весь день перевозит тяжелые грузы. И бил бы его по спине жестокий хозяин, и не смог бы он совершить другую работу, а когда бы заболел или состарился, господин бросил бы его в какой-нибудь овраг и убил бы его, так как он был бы уже не годен. И не имел бы он никакого утешения.
Итак, когда человек осознает свою ничтожность и познает любовь Божию к нему, тогда охотно продает все, что имеет, и идет к кому-то иному служить ему оставшуюся жизнь, как сделали отцы пустыни ради любви Божией.

Духовники должны быть очень внимательны
Старец отмечал, что духовники и клирики должны быть очень внимательны по отношению к душам. Поведал сам случай из своей жизни:
— Когда жил в пустыне Синая, был еще молод и совершал большой пост. Всю неделю не ел ничего, только в субботу позволял себе немного риса с растительным маслом.
Была там проблема в том, что часто не имели литургии. Однажды в воскресенье меня внезапно известили, что будет литургия. Я пошел и сказал, что хотел бы приобщиться. Иерей, который меня не знал, позвал меня к дверям алтаря и спросил, что я кушал в предыдущий день, и я ответил: "рис с маслом". И он сказал мне: "Не можешь приобщаться, так как вчера не постился". И так не позволил мне причаститься. Поскольку он не спросил меня, по какой причине я кушал, был ли я болен или были другие причины, я не сказал ему, что всю неделю ничего не ел.

Человек создан Богом свободным
— Геронта, имею нечистые помыслы, — сказал ему в один день Л.С., — что мне посоветуете делать?
— Ты им не придавай никакого значения.
— Да, Геронта, но сатана принуждает думать о них и затем принуждает совершать грехи.
— Не говори, что тебя принуждает сатана, потому что во Второе Пришествие сатана скажет Богу: "Этот христианин оклеветал меня, что я принудил его совершить грех, однако я его не принуждал, но по свободной воле своей, единственно сам решил он совершить грех". И тогда действительно сатана будет прав, потому что Бог создал человека свободным, и свободу его не станет насильственно нарушать даже благой Бог ради добра, на что Творец имеет право, а сатана — на зло. Однако человек единственно сам, по стремлению своему, склоняется или к Богу, или к сатане, поэтому не должен он осуждать сатану, но свое злое желание, если он содействовал ему и по желанию предался сатане.

Я свое дело делаю
Многие братия приходили к старцу и жаловались ему на то, что имели брань от помыслов, которые были нехороши, и считали, что помыслы были от лукавого. Однако старец разъяснял им, что диавол свободен советовать злое и что человек свободен слушать или не слушать его советы. Итак, говорил еще, задача не в том, как вы остановите диавола, чтобы он не сеял в ваш ум помыслы, но в том, чтобы вы не слушали его и не придавали этому значения. Одному брату, который был одолеваем лукавыми помыслами и поэтому был очень измучен, старец поведал следующий случай:
— Вечером и всю ночь, пока был в церкви и творил молитву без перерыва, диавол безпокоил меня, стараясь не допустить мне собраться в молитве. Однако, так как я продолжал сосредотачивать свой ум и не оставлял его парить, диавол кроме этого начал кидать камни на крышу, чтобы произвести шум среди ночной тишины и отторгнуть мой ум от молитвы. Однако, напрягая внимание, я не позволял уму моему парить в воздухе, и так в короткое время пересилил настойчивые удары камней о крышу, очистил себя совершенно от помыслов и больше не слышал ударов. Когда же диавол увидел, что не достиг успеха в своих стараниях и этим способом, превратился в петуха и начал очень громко кукарекать вне церкви. Тогда Бог отступил (очевидно, для нас) и ум мой удалился от молитвы, и тогда я услышал кукареканье. Я вышел за дверь своей кельи и, видя диавола, принявшего вид петуха, говорю ему: "Уйди отсюда и оставь меня исполнить свой долг".
Тот мне отвечает:
— Да? Почему я должен уходить? Я свое дело делаю! И работа моя состоит в том, чтобы безпокоить вас, чтобы вы не молились.

Перевод с греческого иеромонаха Николая (Генералова),
Св. Гора Афон.

Из книги архимандрита Христодула

01.07.1999