‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Путь в желанную страну

Интервью с Православной певицей Анной Широченко.

Интервью с Православной певицей Анной Широченко.

…Просящему в сердечной простоте
В единый миг даруется так много!..
И ты увидишь вдруг, что в полноте
Вся милость и любовь — у Бога!

Анна Широченко.

Анна значит «благодать». Когда слышишь чистый, проникновенный голос певицы Анны Широченко, поет ли она романс «Блажен, кто ненависть людскую любовью может побеждать» или духовные песни «Батюшка Николае», «Святой родник» — душа благодарно откликается, и расстилается дорога в край благодатный, и не певица — одинокая странница спокойно и твердо ступает по этой дороге. И зовет за собою.

— Ты куда идешь, скажи мне,
Странник с посохом в руке?
— Дивной милостью Господней
К лучшей я иду стране.
…Недалеко уж родная
И желанная страна,
Вера чистая, живая
Нас ведет с тобой туда…

А ведь казалось, творческий путь певицы Анны Широченко определен изначально. Музучилище, Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии; была она солисткой ансамбля «Поющие гитары», пела главные партии в рок-операх «Орфей и Эвридика» и «Фламандская легенда». Успех в престижных конкурсах, поездки по стране и за границу, сольные программы, съемки в телепередачах и музыкальных фильмах… Что еще надо человеку?
Оказалось — нечто гораздо большее. Вера.

Обретение веры

Так получилось, что в Самару Анна Широченко приехала в очень значимые и дорогие для нее дни. На Рождество Пресвятой Богородицы исполнилось четырнадцать лет с того дня, как она обрела Бога.
— Мы ехали с акцией «Возрождение» по русским рекам и городам, старинным обителям. И вот в этот день, 21 сентября 1991 года, в душе моей произошел непостижимый для меня самой перелом. Это еще не было в полной мере Православие, просто мне вдруг открылось, что все совсем не так, как нам представляли. После молебна Пресвятой Богородице у меня почему-то полились слезы, и я убежала в свою каюту, закрылась в ней и не выходила даже на ужин. На следующий день мы ехали в Ферапонтов монастырь, и я была в необычном состоянии. Сидела в уголочке, не отвечала на вопросы и как будто на все смотрела глазами человека, только что родившегося. И все время тихо шептала какую-то одну фразу, которую даже сама не слышала в шуме моторов и разговоров людей. Когда стало тише, я сама и мои соседи услышали, что я говорю: «И создал Бог землю». Для меня это стало ясно, как если бы я знала это всегда. Я почувствовала это всем своим сердцем — и что с этим делать, совершенно не знала. С меня словно бы сошла кожа, я оказалась очень ранимой, нужно было найти ответы на очень многие вопросы.
Потом было благодатное время удивительных чудес, удивительного присутствия Божьего и любви Божией. Была та самая, на любви построенная, простота, которую я после вновь утратила, но я поняла, к какой простоте нужно стремиться:

…Чтоб жить легко, чтобы не помнить зла,
Прощать обиды и просить прощенья.
Чтоб славы не искать или венца
Или в пустых забавах утешенья.
Чтоб, падая, — подняться всякий раз,
Чтоб не блуждать в пророчествах туманных,
Идя над бездной — видеть небеса
И этот свет, единственно желанный…

Тогда я не понимала еще, что такое Православие. И только когда тот период благодати закончился и начались очень серьезные искушения, как-то сразу я поняла, куда мне надо, и — буквально приползла в нашу Православную церковь. На Рождество Пресвятой Богородицы мне открылось, что есть Бог, а на Рождество Христово я приползла в храм. И началось мое воцерковление.
Меня подталкивали к вере не только знакомые, но и зрители в зале. От меня слишком много ждали, как всегда ждут от человека, который появляется на сцене или экране. Но я понимала, что по своей человеческой немощи дать им этого не могу. Ну что я — женщина слабая, незащищенная, — но на сцене происходили удивительные вещи. Мне было так жалко всех, и я искала песни, которые могли бы всех утешить. Постепенно этот путь и привел меня в храм.
— С верой жить стало легче?
— Не сразу! Поначалу едва ли не все, чем я прежде жила, увиделось мне фальшивым, пустым, и я надолго оставила сцену. Хотелось жить проще, чище… Мы с дочерью стали ездить в деревню, помогать в храме, на огороде… Петь на клиросе. Я потянулась к храму — и к детям: преподавала в гимназии и в воскресной школе, писала песни и музыку к детским спектаклям. Надо было очиститься, выстрадать право вернуться на сцену.
Да и вернулась на сцену я только по благословению протоиерея Артемия Владимирова. Он меня благословил — и за этим следил, — чтобы я к его вечерам цикла «В гостях у батюшки» писала песни. Его молитвами, конечно, потому что я сама ни за что бы не написала столько песен. И вообще бы просто не дерзнула взять такие стихи, как, например, «Любовь к отеческим гробам». Как это я напишу? А батюшка меня благословлял широким крестом и говорил: «Вдохновение Романа Сладкопевца да снизойдет на вас!» И я поражалась тому, как легко получалось писать. Творческие вечера выходили каждый месяц, и мне приходилось в месяц писать от восьми до одиннадцати песен. Мне, которая прежде в лучшем случае писала одну песню в год. И милостию Божией все это состоялось. Все эти песни не мои, мне самой ни за что бы не написать за ночь, как это было однажды, одиннадцать песен. Молитвами и благословением батюшки — вот происходит.
И батюшка меня хорошо воспитал, долгое время, года два или три, запрещая мне говорить о том, что я автор этих песен. Выходили кассеты, на которых не писалось мое имя. Не только то, что мелодии этих песен на стихи русских поэтов написаны мной, но и не упоминалось, что я исполняю их, как-либо участвую в выпуске кассет. Я очень благодарна батюшке за это воспитание смирения. Это избавило меня как от ненужных похвал, так и от лишних нападок. Я просто могла спокойно работать.
В Москве мне удалось создать в 2002 году «Театральную гостиную», и еще пять лет у меня на радио была передача «Край благодатный». Эту передачу я оставила, чтобы уже по-иному сказать все то же, что волнует не только меня, сказать через музыку, через песню. Ведь песня доступна каждому, она входит в любой дом и там уже живет.
— Слышала, что в наш город вы привезли премьеру песни?
— И не одной. До Самары я не дерзала петь известную песню «Встань за веру, русская земля». Но премьерами были и песни на стихи иеромонаха Лазаря «Ксения блаженная», и «Жди меня» на стихи Симонова, и «Пастырь добрый». Репертуар большой, а выступать пришлось с небольшими концертами в разных залах.

«Они должны откричаться»

— Многие считают, что путь к Православию может пролегать и через рок-музыку. Мне, признаться, это трудно вместить…
— Знаете, поначалу и я однозначно отрицательно относилась к этому. Но когда посмотрела, куда занесло наших молодых — причем не только из неверующих, неблагополучных семей…
Вы посмотрите, ведь традиции Православной семьи утрачены. Я считаю себя человеком где-то второго призыва. Первый — это в год празднования Тысячелетия Крещения Руси, а второй — в начале 90-х годов. И вот я вижу по опыту многих родителей наших, сколько непоправимых ошибок наделали мы тогда по своей одержимости новоначальных именно оттого, что сами-то не восприняли веру с молоком матери, а схватили вершки, пришли в восторг и — полетели с шашкой наголо. И рубали по собственным детям… Как мы с ними обращались: «Молись! Учись!» Мы старались их загнать в жесткую схему: дом — храм — воскресная школа. И все! А ведь у детей есть свои интересы, не всегда понятные нам. И когда я увидела, как закрутило и в какую сторону понесло наших детей, то поняла, что запретами можно только ожесточить и оттолкнуть.
Четырнадцать лет я в храме и понимаю, что только сейчас бы, с тем, что я приобрела за эти годы, и начинать. Скольких ошибок удалось бы избежать! Я вот только сейчас поняла, почему Великая Княгиня Ольга смогла обратить в Христианство не сына Святослава, а внука. Только-только обретя веру, как она — еще же не было ничего этого на Руси, — могла бы найти этот правильный язык любви со своими детьми, с теми, кого тебе дал Господь и за кого ты в первую очередь ответишь: «Се аз и чада моя». Вот теперь с внуками, пожалуй, мы знаем, как себя надо вести. Как мне батюшка однажды сказал: «Не строжи!» Если дети уходят в рок-музыку, то, как ни старайся, все обличения и запреты безполезны. И моя дочь прошла это в какой-то период, хотя она была в воскресной школе и в храме. Слава Богу, период ее увлечения роком был недолгим. И перед своим отъездом я выдала ее замуж за хорошего парня из Православной семьи, они венчались.
Единственное, что я могу пожелать всем родителям — не отчаиваться даже в самой трудной ситуации! Я всегда шучу: «Надо только немного продержаться, а там и наши подойдут!» Потому что все-таки по вере нашей, если мы способны понять свои ошибки и в них сознаться хотя бы Богу и священнику (детям-то не всегда надо…), то Господь Сам исправляет наши ошибки.
Мне пришлось всерьез проникнуться тем, что интересно и дорого детям. Есть такая певица Янка. Я стала читать о ней, выписывала те страшные представления о мире, куда вот тоже не случайно их загоняют, этих бедных детей. И потом вместе со своей дочерью все это разбирала: «Посмотри, чем они живут!» Она поражалась уже тому, что я взяла на себя такой труд осилить книгу о трагической судьбе человека, которого подтолкнули к самоубийству. И ведь те, которые подталкивают кумиров рок-эстрады к самоубийству, — они сами-то живы! А те молодые и талантливые люди, которые искали в этом обманчивом мире шоу-бизнеса что-то свое, — гибнут. Когда юные не имеют крепких корней и остаются без самого простого нашего внимания и нашей помощи, когда мы боимся запачкать руки…
А мне самой то, что я старалась разобраться в этих веяниях, очень многое помогало понять, что же так привлекает молодых в роке. Оказалось, что первый рок-фестиваль в нашей стране устроили еще комсомольцы в советское время. И это очень не случайно. В основном, конечно, это происходило от безысходности, от нашей холодности и нелюбви, тогда наши дети кидались во что угодно, в том числе и в рок-музыку, выражая свой протест. Их унижали в жизни, и они начинали самоутверждаться.
— Криком отвечали на крик…
— Именно: криком — на крик. Я когда-то была председателем жюри конкурса бардовской песни в Архангельске, и в песнях молодых на фестивале в основном чуть ли не лилась кровь, это был крик души. Одна девочка пела песню «Эй!». Просто — «Эй!». И я тогда восприняла это как крик о помощи. У меня не было ни осуждения, ни отчуждения. Потому что я понимала, что это наши бедные дети, которых мы не обласкали. Ведь как ни страшно, очень многие из нас, даже воцерковляясь, продолжают жить по своим страстям. Мы увлеклись не верой, а своим пониманием о вере. И ринулись со своими страстями в церковную жизнь, забыв о самых близких. Хотя есть ведь и другие примеры. Одна мама, очень дорогой мне человек, она говорит: «Я сама себя должна отпустить в храм. У меня должно быть дома прибрано, все приготовлено, у детей уроки должны быть сделаны, вот тогда я могу идти в храм». И я думаю: какая умница!
Свои духовные песни я все равно пишу в привычной для меня культуре. Это плавные, мелодичные песни, романсы. Иногда вижу сама, что получается слишком красиво. Надо бы проще. Да, красивы русские песни, но они такой простотой обладают! И в духовных песнях мелодия вроде как не главное. А для меня красота — все-таки, наверное, светская — все еще имеет значение. Мне пришлось пересмотреть свое отношение к рок-музыкантам, ведь теперь я понимаю, что если уже там оказавшийся человек вдруг над чем-то задумался, то он все равно будет пытаться вначале излагать то, что он пережил, на том языке, на котором говорил только что. И пройдет не один год, произойдет много событий, пока он потихонечку станет одно за другим отметать все наносное и в своем творчестве, и в самой жизни. Мы же знаем, что Господь нам порою попускает пасть для того, чтобы, во-первых, все про себя понять, а во-вторых, для того чтобы, может быть, оказаться там, откуда ты, выбираясь сам, вытянешь еще и других. Господь тебе даст на это силы.
Пока, наверное, они должны откричаться. Я просто надеюсь, что это самое начало пути. По крайней мере Юрий Шевчук уже на другом уровне, гораздо более высоком, чем многие рок-музыканты. Когда я смотрела замечательный десятисерийный фильм «Земное и небесное» об истории Церкви, то с каким-то предубеждением отнеслась к тому, что одну из серий доверено вести Шевчуку. Что он может сказать о Православии? Но он прекрасно справился.
Понятно, что он говорил текст, который ему дали, но важно то, как он это делал: очень спокойно, с рассуждением. А ведь и для зрителей очень важно, что говорит это не священник, а их кумир — кто-то, может быть, и включит телевизор только из-за того, что в этой серии занят Шевчук. И вдруг услышит от него такие вещи. В каждой серии ведущим были даны какие-то пять минут, в которые они могли либо что-то сказать из личного своего опыта, поделиться какими-то чудесными случаями, либо задать вопросы. И Шевчук спросил священника: «Батюшка, как жить нам, участвующим в шоу-бизнесе, тем, кто выходит на сцену?..» Человек задается таким вопросом, это же дорого, правда? И батюшка ответил очень просто: «В меру своих возможностей каждый раз напоминать людям, что на земле они не вечны. Что в конце концов настанет тот момент, когда они должны будут дать ответ. Вот и все».
Этот путь очень важен. Надо до каждой души достучаться, лишь бы человек проснулся! Очнулся и понял, что зло, которое вокруг, — это не путь и это еще не весь мир. Что мир, к которому надо еще продраться сквозь самого себя, сквозь все то, что тебя держит и не пускает и хватает за руки (духовники говорят, что зло сейчас не просто вмешивается, оно набрасывается на людей), — сквозь это все надо прорваться к тому миру, которым правит Любовь. Увидеть Божий мир, в котором другие законы. В котором даже один человек все-таки воин. А тот, кто в этот мир прорывается, уже не один. Он видит очень близких себе и дорогих людей, с которыми не только ты пройдешь уже до конца, до порога смерти, а может быть — и так, вот как я написала и в песне моим венчающимся:

Помоги им, Господи,
жизнь прожить достойную,
В трудных испытаниях
веру пронести
И от дома отчего
до порога Божьего
Им единым зернышком
в Небо прорасти!

Начинать с себя

— Вначале перемены в моей жизни вызывали отторжение, неприятие. Конечно же, во многом и от моих поступков. Встреча каждого из нас, Православных, с окружающими — это большая ответственность, потому что люди по нам судят о Церкви, о вере. Мы, к сожалению, и я в том числе, этому часто не соответствуем. Тем более в период новоначальности.
Мы хотим воцерковить весь мир, а начинать надо с себя. У меня есть и песня такая — «Россию спасал»: многие, прикрываясь лозунгами спасения России, не радеют о собственной душе. А ведь на самом деле спасение России в том и состоит, чтобы каждый — каждый! — попытался себя изменить. Как мы можем других изменить? Не спорами, не словами, а только тем, что ты становишься лучше. Ты становишься терпимее, можешь простить, понять, полюбить человека, которого другие отвергли. Это гораздо больший труд. И конечно, все первые шаги мои непростые были на глазах у моих родственников, и мамы моей, и моя излишняя горячность ее не привлекала в храм. Но все-таки вокруг нас были замечательные люди, миряне и батюшки, которые послужили добрым примером. Ну я надеюсь, что со временем и мы тоже немножко меняемся. Поэтому я очень рада, что мне удалось мою мамочку вывезти из Ашхабада, где мы прожили долгие годы, и смогла я увезти из Туркмении маму только за шесть лет до ее смерти. Мама прожила там основную часть своей жизни, и в семьдесят четыре года уехать не каждый решится. Но когда она приехала сюда, то поняла, что такое Россия.
К сожалению, мало известно о наших корнях, мама росла сиротой. До некоторого времени мне вообще казалось, что нас всего три родных человека на земле — мама, сестра и я. Но сейчас мне хочется восстановить семейное древо. У нас с сестрой очень хорошая связь, у обеих семьи, дети, внуки уже появляются.

Мама была чистая душа, доверчивая невероятно — сама она с детства росла сиротой, — и вот в Ашхабаде ее заполонили иеговисты и прочие. А до церкви добраться там было трудно, в Ашхабаде очень мало Православных приходов, хотя те, что есть, живут подвижнической жизнью. По счастью, достаточно было привезти мамочку сюда для того, чтобы она во всем разобралась. Хотя мне казалось, что еще немножко времени не хватило, чтобы она совсем воцерковилась, но Господь знает, когда колос доспел к жатве. Потому что с каждого из нас спрос разный. Люди тех поколений настолько были обработаны коммунистической идеологией и обмануты, что хорошо уже то, когда они не отвергают и из всех верований принимают Православную веру. И ведь первые ее шаги в духовной жизни привели маму в Церковь! Я не успела ее причастить, но за месяц до ее смерти к нам пришла соседка и позвала ее с собой в церковь. И они пошли и причастились. Мне казалось, что маме отпущен больший срок, но я ошиблась. И это тоже урок нам, потому что нам все время кажется, что мы еще все успеем — успеем доброе слово сказать, что-то сделать… Не случаен призыв: «Спешите делать добро!».

Час посещения

— Да, наши усилия очень важны, но Господь — и в этом я уверена, — открывается каждому в отмеренное время, вот и у меня в стихах тоже есть:

…Но каждому довольно, чтоб успеть
Узнать Его до часа посещения.

Мне довелось еще до смерти мамы два с половиной года жить с больным человеком — тоже старый человек, воин-фронтовик. И будучи закоренелым материалистом, все-таки в последнее время он настолько переменился! По Божией милости незадолго до смерти он стал видеть всех родных, которые к нему приходили, он говорил, показывая на стену: «Вот этой стены нет!» И через это пространство, где для него исчезла стена, к нему приходили родные. Здоровались или прощались, разговаривали с ним. Я спрашивала: «А Надежда Федоровна приходит?» Он отвечал: «А она и сейчас со мной. Она сидит рядом, держит за руку». Он еще говорил мне об этом, а я видела его широко распахнутые от удивления глаза. Он даже забыл о боли, от которой жестоко страдал. На мои осторожные вопросы он отвечал: «Я вижу. Но не понимаю…» В этом его непонимании были последние попытки удержаться за материализм. А иногда в глазах его был ужас, и тогда я понимала, что рядом с ним не только родственники. Мы окропляли комнату святой водой, и он успокаивался. Он видел гораздо больше, чем мы видели, и поэтому, конечно, у него не вызвало никакого отторжения предложение пригласить священника. И я поняла, что с него — и по большому счету, с них, людей его поколения, — этого довольно. Такой путь проделать, когда у людей вытравляли даже память о Боге, и принять Его хотя бы вот в такой мере… Ну а там — тайны Божии, может быть, они так Бога приняли, как нам не дано.
Мне очень близко творчество Святителя Иоанна Шанхайского, есть у меня и песни, которые я дерзнула написать на его стихи. В одной из них такие слова:

Уходят люди, каждого черед,
Вся наша жизнь в простом вопросе этом:
Кого Господь к ответу призовет,
Кого утешит Сам Своим ответом…

Достаточно побыть с умирающим человеком, и ты увидишь, что Господь никого не оставляет. И после такого ты перестаешь бояться смерти. Когда видишь, как душа человека успокаивается во время таинства смерти.
Я помню, как у моей неверующей подруги умирала мама, тоже далекая от веры. Подруга работала, и некому было с ее мамой посидеть. Она позвонила мне и позвала. Я очень робко предложила пособоровать ее маму. При приближении смерти близкого человека у людей чаще всего сердца умягчаются — и подруга ответила: «Если мама сама не против, то конечно». То есть если маме это не в муку. Потому что для неверующих это боль, люди нецерковные любое Таинство, тем более соборование, воспринимают как нечто относящееся исключительно к смерти. А так они надеются, что еще поживут, еще осталось время. После соборования у умирающей появились слезы на глазах, она умягчилась, и когда я что-то у нее хотела поправить, она поймала мою руку и поцеловала. Она не могла говорить и так, без слов, выразила свою благодарность.
И я поняла, во-первых, как важно нам не побояться предложить церковные Таинства умирающим, и во-вторых, то, что в Таинствах происходит самое главное и душа обретает уверенность и покой. И еще притом выяснилось, что у нее имя другое. Всю жизнь ее звали Милой, а во время соборования она тихо прошептала: «Александра». Так что если бы мы не пригласили священника, родная дочь не знала бы, как правильно ее поминать.

Дорогие встречи

— Анна Александровна, вы сказали¸ что Господь через людей вел вас к вере…
— Было несколько таких встреч. И одной из самых главных была встреча с нынешним — и первым моим духовником. Рано или поздно каждый понимает, что надо исповедовать все грехи за всю свою жизнь, и когда я ему, молодому батюшке, исповедалась, то он сказал: «Вам бы к старцу!» Я решила, что он не берет меня в духовные чада, и стала искать себе духовника. А потом, спустя годы, я поняла, что он меня принял и не отпускал, что молился за меня. И мы с дочерью вернулись к своему батюшке.
Первая встреча произошла в самом начале моего духовного пути. И я пришла в храм на Рождество Христово в1992 году. А потом начались паломнические поездки. И одна из первых была в Гефсиманский скит Троице-Сергиевой Лавры. Помню свое первое в жизни соборование в этом скиту, когда с меня три шкуры сошло. Там служил удивительный отец Борис — он рано ушел из жизни, сгорел на этом поприще. Приезжали к нему совершенно незнакомые люди, которые абсолютно не умеют исповедоваться. Подходишь к нему, называешь грехи, а он отправляет постоять и вспомнить еще грехи неназванные, забытые. Я тряслась как осиновый лист, из самого сердца лились потоки слез. Мне даже показалось, что я похудела за время соборования на много килограммов. Мало того, произошел случай, который женщины суеверные восприняли как знак недобрый: у меня загорелись волосы. Мы стояли вплотную друг к другу, и от свечи стоявшей позади женщины мои волосы, видневшиеся из-под косынки, вспыхнули. У меня реакция мгновенная, и я рукой погасила огонь. И восприняла это светло и легко, как очищение, как выжигание всех грехов моей жизни. Я летела как на крыльях!
Нас повезли домой. И уж ну что нас так может поразить: мы и в Лавре уже были, и в Гефсиманском скиту. И вдруг гид говорит: «Недалеко от дороги в селе Воздвиженском находится Крестовоздвиженский храм, молодой священник Андрей Крашенинников его восстанавливает. Батюшка очень просил, чтобы, если вы не против, мы заехали и туда». И ничего особенного не было в храме, ни каких-то святынь, ни икон, одни голые стены — храм только возрождался, я застала чуть не второй год его восстановления, и мы-то были уставшие, торопились домой. И выбежал батюшка, скорее открывает нам храм… — и я понимаю, что Господь оттуда, с дороги, весь автобус завернул ради одной меня!
Когда нужно, чтобы в жизни свершилось что-то очень важное, не надо ломать себе голову над тем, как это сделать. Если это угодно Богу, то оно вот так и произойдет. Весь автобус завернет ради одной тебя.
Мы зашли в этот храм, и батюшка стал рассказывать историю храма. И я вижу его глаза, глубокие-глубокие, слышу тихий голос, которому я поверила. Есть голоса Православных людей — я потом и по радио такие слышала, — в которых чувствуешь, что они не могут лгать. И я понимаю, что вот батюшка, которому я бы все открыла. Лукавый сделал все, чтобы я к нему не попала, целых два месяца я не могла приехать к батюшке. Каждое воскресенье я пыталась к нему поехать — и всякий раз что-то мешало. То нечаянные гости чуть ли не из Магадана, то ногу подверну, то… — ну вы сами знаете, как это бывает, когда враг ополчается и не пускает в храм. Но, конечно, когда я все же, вырвавшись из суетной Москвы, туда добралась, то и награда была большая. Батюшка сразу после службы, взяв за руку, ввел меня в дом, где милая матушка, где тепло и хорошо, совсем другая жизнь и где появилась возможность говорить о самых простых вещах. Я даже сначала не задавала вопросов — мне нужно было просто тихо посидеть. Подышать этим воздухом, посмотреть, сердцем понять, что правильно пришла. Что я дома.
О второй дорогой для меня встрече, с протоиереем Артемием Владимировым, я уже говорила. И третья встреча, для меня очень значимая, с Архимандритом Георгием (Тертышниковым) — это был необыкновенный батюшка, и даже кончину его называют блаженной. Я с ним мало встречалась, но каждая встреча имела огромное значение. Вот сейчас часто по радио «Радонеж» слышишь его проповеди, в основном связанные с трудами Феофана Затворника, и вроде бы говорит он известные канонические вещи простым языком, но, знаете, видимо, жизнь человека звучит в его голосе. Когда первый раз я — такая еще страстная — услышала его по радио, мне показался он скучным и занудным. А потом я почти не могла без слез его слушать.
Через Архимандрита Георгия я познакомилась со ставшей очень близким и дорогим мне человеком Натальей Евгеньевной Сухининой, его духовной дочерью, которая когда-то, много лет назад, ходила пешком в Иерусалим. Вернулась она оттуда глубоко верующим человеком, стала великолепным Православным журналистом. Сейчас она главный редактор издательства «Святая Гора», где выходят замечательные книги о старце Паисии Афонском и вообще очень многие интересные и нужные книги («Благовест» писал о ее сыне, афонском пустыннике и переводчике трудов старца Паисия иеромонахе Доримедонте — ред.). Когда мы приходим в мир Православный, то нам очень нужны эти ориентиры, очень нужны люди подвижнического духа. Тихие, малые, или большие — неважно, но вот такие подвижники. Примеры нам нужны. А у нее таких примеров было множество, потому что это были герои ее рассказов. Она говорит: «Какая я счастливая! Многие стремятся и не знают, как попасть к таким удивительным людям, а мне еще и деньги платят за то, чтобы я туда ехала и писала об этом». И они из героев ее очерков превращались в ее друзей. А так как мы с ней очень дружили, то они становились и моими друзьями. А потом переходили тоже в мои радиопередачи. С этими людьми встречались и другие мои близкие, и моя дочь, и это тоже помогло уберечь ее от многих падений. Я, может быть, кого-то не вспомнила, но вот эти три вехи для меня очень важны. Дорогие очень встречи. А вообще в моей жизни очень много встреч в каждом селе или городе.

Сказать самое главное

— Известно, что не стоит село без праведника. И везде, чуть поглубже копни, открываются такие удивительные люди, подвижники, которые без громких слов живут настоящей действенной жизнью. И глядя на них, всякий раз становится стыдно. И понимаешь, что ты лишь декларируешь праведность со сцены. Я очень люблю свою профессию, ведь в ней счастливая возможность сказать самое главное. Но я ее не люблю за то, что это как рентген. Меня не спрашивают, готова ли я выйти и сейчас вот сказать что-то важное, то, чего ждут от меня. То, что может помочь людям жить. Но у меня тоже бывают свои горести и печали, которые затмевают душу, ты бываешь в разном состоянии, и сцена безпощадно высвечивает все это. Все твои ошибки на виду. Я очень тяжело переживала после каждой своей передачи, потому что всякий раз мне кажется, что я не так сказала, не так закончила, не поддержала кого-то. Уж не говоря о косноязычии и скудности знаний. Но радиослушатели всегда прощали мне за искренность. Единственное мое упование, когда выхожу на сцену, в искреннем отношении к тому, что я делаю. Все-таки я человек верующий, хоть и недостойный. И искренне отношусь к людям. Мне как-то всегда было их жалко и очень хотелось всех согреть. Насколько это удается — не знаю. Хотя физических сил и здоровья с каждым годом становится меньше, сейчас Господь дает больше сил, чем их было раньше…

Ольга Ларькина
28.10.2005
1528
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
9
2 комментария

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru