Перед Покровом

Стихи Светланы Кековой.

Об авторе. Светлана Васильевна Кекова. Поэт. Филолог. Родилась 21 апреля 1951 года в г. Александровск-Сахалинский Сахалинской области. Окончила Саратовский государственный университет. Доктор филологических наук. Работает в Саратовской государственной консерватории им. Л.В. Собинова на кафедре гуманитарных дисциплин.

Светлана Кекова лауреат литературных премий - им. Аполлона Григорьева, Новой Пушкинской премии, премии 12 Международного славянского литературного форума «Золотой Витязь», 2021. Лауреат Патриаршей литературной премии имени святых Кирилла и Мефодия (2023 г.). Автор 18 поэтических книг. Автор литературоведческих исследований, посвященных поэтам Арсению Тарковскому и Николаю Заболоцкому. Член Союза российских писателей. Живет в Саратове.

Октябрь на страже. Близится Покров.
Парад светил поёт согласным хором,
что видит мир над розою ветров
Владычицу с воздушным омофором.
Откуда ж эти слёзы из-под век
и привкус в слове горечи - откуда,
когда трава, и зверь, и человек
живут одной надеждою на чудо?
Ответа нет. Но ты иди туда,
где жёлтый ветер пыль несет с востока,
где оживляет беглая вода
заржавленные жилы водостока,
где цвета крови сладкое вино,
как свет заката в облаке багровом...
Пришел октябрь. Так что нам суждено
увидеть и узнать перед Покровом?

* * *

Мы с тобой одни остались в доме.
Мир завёрнут в звёздную парчу.
Ангел держит на своей ладони
время, как пасхальную свечу.

Тает воск и капает на пальцы...
Медленно прощаются со мной
ангелы, небесные скитальцы,
с лёгким грузом крыльев за спиной.

Солнце вырастает из пелёнок
после очистительной грозы,
и, как ангел, прячется ребёнок
в колыбели, свитой из лозы.

* * *

Тянет с севера тленом и холодом,
подо льдом цепенеет река,
и опять над разрушенным городом
кучевые плывут облака.

Проплывут над столицею древнею,
над зубчатой кремлевской стеной,
над заброшенной русской деревнею,
над огромной усталой страной.

Равнодушное небо безбрежное,
этот синий воздушный простор,
бороздят облака - белоснежные,
как вершины невидимых гор.

Злого времени ветер пронзительный
над тобою не властен, пока
в неземной красоте ослепительной
над Россией плывут облака,

очертанья меняют, колышутся,
и, покуда не кончился день,
как безшумно, стремительно движется
по земле их летучая тень!

* * *

На земных поминках, на звёздной тризне
слышен плач Адама о древе жизни.

В городских кварталах, в квартирах тесных
льются реки слёз о плодах небесных.

И мечтает ветер - стратег и тактик -
донести тот стон до других галактик.

Я сквозь звуки флейты и вой тамтама
слышу тихий плач дочерей Адама,

мечет небо молнии, катит громы,
давят девы сок из пенджабской сомы,

но к чему рыдать Антигоне, Федре
о платане, яблоне, дубе, кедре?

Да, смиритесь, смертные, с долей тяжкой.
Вьётся легкий дым над кофейной чашкой.

Только Мать Младенцу пеленки гладит,
и твердит: «Мой Сын виноград рассадит,

и его соцветия, листья, лозы
у детей Адама осушат слезы…»

* * *

Кто был потерян, будет обретён.
Кто потерял, тот и найдет пропажу -
И тысячи воздушных веретён
Весь день плетут невидимую пряжу.

Кто падал так, что был не в силах встать,
Кто умер и забыл слова молитвы,
Кто по ночам не спал, но, словно тать,
Шел на разбой с ножом острее бритвы,

Кто был в аду и чья горела плоть,
Кто шел путем глухим и многотрудным…
За каждым смертным следует Господь,
Как тень отца за бедным сыном блудным.

* * *

Как дивное дерево
с широкошумными ветвями
вырастает из горчичного зерна, -
так вырастает из слова
новый мир, склоняющий голову
перед Господом.
Господи, прими слово мое
как покаяние души моей.
Господи, прими слово мое
как обет вечно служить Тебе.
Господи, прими слово мое -
и пусть растает оно
в лучах Твоей славы.

* * *

Уже пора за стол садиться,
пустые рюмки ставить в ряд…
Мы так же хлеб едим, как птицы
клюют созревший виноград.

Берёза ветку завитую
опустит вдруг на тротуар…
Мы так же воду пьём святую,
как пчёлы в поле пьют нектар.

Вдруг загудит над этим полем
грозы могучий контрабас…
Мы так детей своих неволим,
как ангелы целуют нас.

Но как, скажи, нам научиться
на перекрестке двух дорог
так полюбить цветок и птицу,
как человека любит Бог?

* * *

Тонкая нить светового луча,
или горящая тихо свеча,
или сияющая лампада,
или луны благовонный янтарь
нам говорят, что рождается Царь
в зарослях ночи,
среди снегопада.

Мёрзлой травы неживые пучки,
зимних светил ледяные зрачки,
ветви дерев, безсловесные звери,
беглой звезды исчезающий след
нам говорят, что рождается Свет
в мире страдающем,
в тёмной пещере.

Ангелы, дети, волхвы, пастухи,
испепелённые наши грехи,
слёзные капли в окрестности мглистой,
выдох последний и прерванный вздох
нам говорят, что рождается Бог
в тёмном вертепе
от Девы Пречистой.

Пресуществляются Хлеб и Вино,
Слово становится плотью. Оно
нам для спасенья дано, и отныне
ветер гудит в проводах, как орган,
дремлет Голгофа,
блестит Иордан
темной водою
на русской равнине...

Мы пробуем время на вкус

1.

Никто мне не скажет ни слова: я слишком мала и глупа.
Лицо накануне Покрова сечет ледяная крупа.
Что может случиться со мною в младенчестве - ускорит ли время бег?
Быть может, сплошной пеленою укроет минувшее снег?
А может быть, прошлое станет водою, сбегающей с гор?
Над будущей жизнью протянет Владычица Свой омофор.

2.

Ребенок лежит в колыбели, и катятся слезы из глаз -
то ранняя Пасха в апреле, то в августе - яблочный Спас,
то время гудит, словно пчельник весной на цветущем лугу,
то утром в крещенский сочельник купается голубь в снегу,
то каплями в зреющем хлебе горят васильки вдалеке,
то ангел купается в небе и зеркало держит в руке.

3.

Но горькие детские слезы для нас непомерно сладки:
я помню июльские грозы и ветлы у теплой реки,
цвела полевая клубника под деревом в форме креста,
слезою с Пречистого Лика катилась на землю звезда,
и матери, кутаясь в шали, от нас отводили беду,
и пыльной листвою шуршали деревья в колхозном саду.

4.

Мы память свою растревожим и, пробуя время на вкус,
на жертвенник сердца возложим какой-то немыслимый груз -
безпутная жизнь кочевая, горючая правда одна,
любовь, как вода ключевая, прозрачна до самого дна,
а грех обезглавлен и связан, и будущий путь предрешён,
и крест приготовлен, и Лазарь умерший уже воскрешён.