Зарубки на память

Своими размышлениями делится столичный филолог, член-корреспондент Академии наук Владимир Мельник.

Благословение Иоанна (Крестьянкина)

У многих верующих людей есть что вспомнить о благодатном старце из Псково-Печерского монастыря – Архимандрите Иоанне Крестьянкине. Вот и наша знакомая баба Шура вспоминала, как в советское ещё время решили они с подругой поехать в Печёры и взять благословение отца Иоанна. Рассказ её представляет интерес.

«Когда собрались ехать, Зинаида, попутчица моя, говорит:

— Я платков вот накупила

— Да зачем тебе столько, что ты с ними делать-то будешь?

— В Пскове продам — хоть дорогу оправдаю.

А я думаю: куда мне этим заниматься? Торговать я не умею, да и едем-то не на базар, а в монастырь. Вот приехали, пошли на утреннюю службу. После службы выходит отец Иоанн, а народ уже выстроился, ждёт его благословения. Он идёт, благословляет, просфорки раздаёт. Мне тоже дал. Зинаида стоит возле меня — и тоже руку протянула. А отец Иоанн мимо неё проходит. Она ему говорит:

— А меня, батюшка, почему не благословляете?

— А зачем тебе? Платки ты уже продала, дорогу оправдала».

Крест

Бог наш есть Бог не мертвых, но живых. Особенно ясным становится смысл этих слов на кладбище, где под крестами в покое лежат наши «мертвые живые».

Нынче на кладбищах большие изменения. Помнится, когда похоронили в Симбирске блаженную схимонахиню Сергию (Луховицкую), ей поставили самый большой крест на городском кладбище. Ведь она схимонахиня! Я видел этот крест. Могу сказать, что теперь этот крест сильно померк перед новыми захоронениями обычных, но небедных Православных людей.

Порою над могилами возвышаются не кресты, а целые храмы из стеклопластика. Сквозь «евроокна» и «евродвери» видны красивые мраморные плиты, урны с вечнозелёными неживыми цветами, посыпанные цветным песком дорожки. Здесь зимой и летом, ночью и днём один и тот же «евроклимат», нет ни дождя, ни снега, но, правда, нет и птиц, воробьёв, голубей, которые стайками перелетают с одной простенькой могилки на другую, садятся на скромных крестах и оградках, поют славу Богу. Нет в этих «храмах» и проросшей по весне зелёной сорняковой травы. В общем, нет общения с окружающим миром,— таким нынче неуютным, неблагополучным… но естественным, живым,— уж каким бы он ни был.

А без птиц и травы нельзя. Это прекрасно понимал Тарас Григорьевич Шевченко, который написал:

Посреди широкой степи

Выройте могилу…

А монахи… их хоронят так же, как и сотни лет назад, в простых могилах. И лежат они совсем не под выдающимися крестами. Зато, как правило, рядом с храмами, в которых ежедневно идёт служба Тому, Кто принимает всех: стариков и детей, умных и глупых, богатых и бедных. И кто какой крест принёс на своём плече, знает только Он один.

Куда спешим?

У преподобного Серафима Вырицкого была любимая внучка, Маргарита. С детских лет она воспитывалась на примере его святой жизни, до самой смерти святого Серафима ухаживала за ним, выносила и устанавливала на яблоньке икону Преподобного Серафима Саровского, когда её дедушка выходил помолиться на большом камне в саду, подражая Серафиму Саровскому, молилась с дедушкой ещё младенцем. С преподобным преподобен будеши… (Пс. 17, 26)

Когда она стала работать врачом в очень престижной больнице, куда не могли попасть простые люди, она многим из них помогала устроиться в больницу, лечила сама. И если её пытались чем-то отблагодарить, она неизменно говорила: «Нет-нет! Я счастлива тем, что могла помочь Вам». Это были не её больные, но она бескорыстно помогала им. Серафим Вырицкий перед смертью обещал ей встречу на небесах, и теперь, когда её не стало, она, верится, пребывает в святых обителях — рядом со своим дедом.

В наши дни нередко видишь иное: на приёмах у врачей, которые обязаны лечить своих пациентов, нередко из них «выколачивают благодарность», а в противном случае вовсе не лечат, а порою и калечат. С каким-то озлобленным упорством и в лукавом единодушии корпоративной морали эти люди прокладывают себе дорогу… куда? Неужели в небесные обители? Преподобный Серафим Вырицкий ещё в 1940-е годы сказал о нашем времени: «Придёт время, когда не гонения, а деньги и прелести мира сего отвратят людей от Бога и погибнет куда больше душ, чем во времена открытого богоборчества». Не только врачам, но и всем нам — не пора ли задуматься об этом?

Если каждый на своём месте не станет безкорыстно и с любовью работать для ближних, погибнут наши души, погибнет и Россия.

Услышьте собачку, или Карабас-Барабас

Возле Преображенского рынка в Москве часто сидят нищие, просят подаяние. Среди них стоит и человек с двумя собачками. Собачки в ярких красных шапочках, маленькие, остроносенькие, словно лисички, но грязные и неухоженные. И на всех ожесточённо лают. Люди добродушно усмехаются — и бросают в стоящую на тротуаре коробку деньги. Когда бросают, собачки просто повисают на поводках, хрипят и разрываются.

Сегодня, в морозный предновогодний день, я снова проходил мимо этого места. Мужчина был с одной собачкой. Может быть, второй уже нет в живых? И снова обратил внимание, как отчаянно и ожесточённо лает собачка на тех, кто бросает деньги. Сначала мне показалось, что лает она оттого, что жертвующий деньги оказывается недалеко от неё. Но потом увидел иное: собачка совершенно не лает на людей, которые не бросают деньги в коробку, даже если они совсем рядом.

Тогда только я понял, что это не злая и глупая собака, а очень умное животное. Стоя на морозе, дрожа от холода и лая, она как бы обращается к людям: хозяин мучает нас, водит стоять на холоде в глупых шапках, а всё из-за вас — тех, кто даёт ему деньги. Это чем-то напомнило мне детскую книгу о Буратино и владельце кукольного театра, злом Карабасе-Барабасе.

У источника

Недавно довелось мне заехать к источнику Святителя Николая в одном подмосковном селе. Обычно у источника толпится много народа: кто набирает воду, кто обливается целебной водой в кабинке. А на этот раз я приехал уже вечером, в полной темноте. Храм был закрыт, вокруг ни души, идти нужно через старое кладбище. Когда спустился к источнику, увидел, что кто-то уже набирает воду, подсвечивая себе фонариком. Передавая друг другу ведро и воронку, познакомились. Андрей оказался верующим человеком, из Электроуглей. Вдруг зазвонил мобильный. Андрей стал разговаривать: «Ну и что? Да нет. Нет. Всё нормально». Усмехнулся и положил трубку. Я понял, что звонили ему из машины, которую я видел у ворот храма: безпокоились за него, видя, что к источнику кто-то пошёл. Что ж, время сейчас тревожное, родных можно понять. А мы с Андреем разговорились:

— А в храм сюда ходите иногда? Отца Стахия знаете?

— Ходим, здесь Электроугли недалеко. А отец Стахий, хотите верьте, хотите нет, спас жизнь моей жене.

— Почему не верить, батюшка многим помог.

— В 2004 году моя жена случайно поцарапала ногу. Не обращала на неё внимания, пока не начался гнойный процесс и не возникла флегмона. Врачи бились над нею без результата. Дело дошло до того, что она впала в кому и в таком состоянии находилась уже три недели. Врачи от неё отказались и сказали: «Сделать ничего нельзя. Если во что-то или в Кого-то верите, — действуйте сами». Мы поехали к отцу Стахию, привезли его к жене в реанимационную палату. Он отслужил молебен у её кровати. Хотите верьте, хотите нет, на следующий день она очнулась — и пошла на поправку. Это она мне сейчас звонила.

Слава Богу, что в России есть такие батюшки, чьи молитвы слышит Бог. Выслушав Андрея, я вспомнил, что храм, около которого мы стояли, отец Стахий тоже спас. Ведь храм XIX века был сильно разрушен, и Общество охраны памятников дало уже согласие на снос церкви. Один отец Стахий не сдался. По благословению Владыки он с молитвой взялся за дело — и всего за несколько лет восстановился красавец-храм. Теперь от желающих попасть в него — отбою нет.