​Рцы слово твърдо!

или Кому не нравится церковнославянская речь?

Чем сильнее религиозное чувство человека, тем увереннее он выступает за сохранение того, что воспринимается им как святыня. К числу таких ценностей, трепетно чтимых и охраняемых верующими, относится и церковнославянский язык. В чем его ценность? Почему мы не можем от него отказаться и сделать церковные службы «более понятными»?

В последнее время возобновились споры о том, насколько целесообразно использование современного языка в Богослужениях Церкви. Но как показывает практика, любые переводы страдают отклонениями от первоначального понимания текста. Особенно это касается сакрального церковнославянского языка, где буквы, звуки и знаки имеют свой особый духовный смысл.

Церковнославянский, как говорит самое название, является языком специального значения. Уже само слово «церковный» указывает на употребление его именно в богослужебных целях. А добавление «славянский» показывает, что им пользуются славянские народы — от болгар до русских. География этого языка включает в себя многие страны: Россию, Украину, Белоруссию, Болгарию, Сербию, Черногорию... То есть в каждой из них в храмах звучит церковнославянский язык. Наверное, это главное звено, объединяющее православные народы общим прошлым, культурой и обычаями.

Церковнославянский «прописался» у нас начиная с Крещения Руси. Первую азбуку составили учители словенские — святые равноапостольные Кирилл и Мефодий. Унаследовав достижения греческого, этот язык стал языком богообщения, богослужения и выражения важнейших богословских истин. За прошедшие века он претерпел изменения, постепенно эволюционируя под влиянием более современных языковых правок (которые потом вносились и в богослужебную практику), становясь более понятным для нового поколения верующих. Эти изменения настолько существенны, что современному человеку вряд ли был бы понятен тот древний язык святых равноапостольных Кирилла и Мефодия (который, кстати, в значительной степени утерян и его восстановление является труднейшей задачей для церковных историков, лингвистов и литургистов).

Сегодня мы с полной уверенностью можем сказать: церковнославянский язык — плод высочайшего богословского творчества нашей Церкви. Причем творчества, не прекращающегося и по сей день. Пережив тысячелетнюю историю, церковнославянский язык в целом сохранил свои основные черты. И, разумеется, он существенно отличается от обыденной разговорной речи. Таким образом, мы следуем традициям Греции, из которой к нам пришло Христианство. Ведь православные греки общаются на новогреческом, но им не приходит в голову мысль об отказе от древнегреческого в Богослужении, на котором молились и творили многие святые.

«Сказую бо вам тайну великую: яко диавол толикую зависти мает на словенский язык, же ледве жив от гнева; рад бы его до щеты погубил и всю борбу свою на тое двигнул, да его обмерзит и в огиду и ненавист приведет. И што некоторые наши на словенский язык хулят и не любят, да знаеши запевно, яко того майстра действом и рыганием духа его поднявши творят. А то для того диавол на словенский язык борбу тую имает, зане же ест плодоноснейший от всех языков и Богу любимейший», — писал преподобный Иоанн Вишенский Святогорец. 20 июля 2016 года Священный Синод Украинской Православной Церкви Московского Патриархата канонизировал Иоанна Вишенского († после 1630 г.) в лике преподобных.

Теперь становится понятно, почему попытки уклонения многих людей от церковнославянского языка расцениваются как ослабление их церковности. И нам нужно серьезно задуматься: а стоит ли соглашаться с теми, которые мыслят «по-новому»? Нужно ли в столь важном деле, как Богослужение, отказываться от многовековых церковных традиций ради мнений мира сего?

Все аргументы, на основании которых хотят перевести Богослужение на национальный язык, сводятся к одному и тому же: дескать, нужно брать примеры с других народов, которые славят Бога на своем родном языке. На самом же деле церковнославянский не является для нас ни мертвым, ни чужим. Во-первых, его используют не только для Богослужения, но и для написания новых творений, к примеру, акафистов и молитв новопрославленным святым. Во-вторых, он представляет наследие всех славянских племен, к которым принадлежим и мы по своему происхождению.

«Итак, нужно твердо держаться славянского текста в церковной практике, чтобы не утерять связи с православною церковностью. Будет брошен этот язык, считающийся священно-церковным, и заменен простым обыденным языком, — произойдет омирщение церковного дела и низведение его с высоты, ему подобающей, в близкий уровень с простыми будничными явлениями», — предостерегал доктор богословия, профессор Киевской Духовной Академии Василий Федорович Певницкий (1832 — 1912).

Такого же мнения придерживался и Святитель Николай Японский (Касаткин): «Я полагаю, что не перевод Евангелия и Богослужения должен спускаться до уровня народной массы, а наоборот, верующие должны возвышаться до понимания Евангельских и Богослужебных текстов».

Не стоит с порога отвергать благие намерения тех прихожан, которые хотят лучше понимать Богослужение. Однако проблема кроется не только в языке, но и в отсутствии у многих базовой подготовки по Библии и богослужебным книгам. То есть говорить об осовременивании Богослужения можно лишь тогда, когда у верующих возникает желание детально разобраться в его сущности, в терминологии. А если реально разобраться в терминах, переведенных на русский язык, тогда почему нереально познать их и на церковнославянском?

Вся жизнь Русской Церкви неразрывно связана с церковнославянским языком, на который переводили греческие богослужебные тексты. К составлению этих книг прилагались усилия целого сонма русских святых. И эти процессы продолжались не одно столетие.

Сегодня на отдельных приходах пробуют проводить Богослужение на русском языке. Такая практика хотя и не является массовой, но все же имеет место в нашей Церкви. Однако эти весьма редкие исключения порождают больше вопросов, чем предлагают нам ответов. Во-первых, нужно честно признать: учитывая накопленный опыт, связанный с многовековыми переводами с греческого на церковнославянский, становится понятно, что в наших условиях невозможно провести столь гигантскую работу даже в течение нескольких лет.

Еще одна серьезная сложность заключается в качественном переводе нотных произведений. Здесь уже надо дотягиваться до уровня тех сотен композиторских умов, которые столетиями трудились над наложениями церковных текстов на ноты. Напомню, что их работы имеются только в пределах церковнославянского. Поэтому отсутствие русскоязычной базы для церковного пения является весьма сложной и нерешенной проблемой, вставшей на пути перевода Богослужения на современный язык.

Нужно помнить о главном: речь идет не о каком-то машинальном переводе, а о сверхзадаче — сохранении благолепия и благозвучия нашего Богослужения. Для этого переводчик призван быть одновременно и молитвенником, и богословом, и филологом, и даже поэтом. По своему духовному уровню такие люди не должны уступать тем святым, которые составляли богослужебные тексты на церковнославянском. Иначе вместо качественного перевода получим профанацию. Как это видно на печальных примерах украинских раскольников...

Валентин Ковальский,
выпускник Киевской Духовной Академии, г. Киев, Украина.