Джимка

Из «Записок матушки».

«Шиншилла - любимый зверек моего внука Миши».

Прошло с той поры более полувека…

Мы жили с мамой вдвоем в молодом городе Братске, полном кипучей энергией съехавшихся со всей страны молодых людей. Городе, в котором, кажется, совсем не было стариков - во всяком случае, я их не помню. По бокам нашей «семерки» (школа №7) было два отдельных входа с высоким крыльцом - временное жилье для тех, кто еще не решил, остаться ли ему в этом городе навсегда или со временем вернуться на родину. Решившим остаться сразу давали квартиры в новостройках: городу, в котором оказалось много детей, учителя нужны были позарез. Но моя мама не собиралась оставаться, она приехала сюда, чтобы заработать денег на покупку квартиры в родном Курске.

Мама работала целыми днями, на две ставки учителя русского языка, а по ночам проверяла горы принесенных с работы школьных тетрадей. И я, шестилетка, была предоставлена самой себе.

Это было чудесное время! В одной из двух наших комнат - там, где была печка, - вместо мебели стояло несколько школьных парт и даже висела школьная доска, а учительский стол предназначался для приготовления пищи. Но готовить еду маме было некогда, обедали мы в школе, а ужинали в рабочей столовой, которая была совсем рядом, через дорогу. Поэтому класс-кухня был полностью в моем распоряжении, и пока мама учила настоящих школьников, я «давала уроки» своим немногочисленным куклам и игрушечным зверушкам. Днем я гуляла под зимнем морозным солнцем в школьном дворе: каталась на широченных сибирских лыжах, съезжала на обледеневшем пальтишке с высоченной деревянной горки, прорубала лопаткой в застывших сугробах пещеры - словом, дразнила маминых учеников, выглядывающих из окон. Зато на большой переменке они высыпали во двор и играли вместе со мной.

Но чаще всего я гуляла с двумя игрушечными собаками, привязав их своими лентами вместо поводков. Мне так хотелось иметь настоящую, живую собаку, щенка! И вот однажды я его нашла.

Он лежал на умывальнике в рабочей столовой. Весь черный - только белки огромных глаз светились, - с головой вдвое больше туловища, с коротенькими лапками-кругляшками и таким же круглым хвостиком… Маленький плюшевый уродец размером чуть больше взрослой ладони. Конечно, это была игрушка, кем-то забытая или намеренно оставленная. В тот вечер мама не позволила мне взять чужого щенка. Но когда через сутки мы снова пришли ужинать в столовую, игрушка так же лежала на умывальнике. Стало ясно, что этот песик ничей, бездомный. А бездомных животных в нашей семье всегда забирали домой.

Так у меня появился Джимка. Почему Джимка? Просто давно (в детстве каждый год - это очень давно), еще в родном городе, однажды по радио замечательный актер - его голос я и сейчас слышу в себе - медленно и грустно читал: «Дай, Джим, на счастье лапу мне!/ Такую лапу не видал я сроду./ Давай с тобой полаем при луне/ На тихую безшумную погоду…» И мама или отец - не помню уж кто - рассказали мне тогда же и о поэте Есенине, и о хозяине собаки артисте Качалове - скорее всего, это его голос звучал из радиоприемника. И я тогда же решила, что своего будущего пса назову Джимом…

С того счастливого зимнего вечера в Братске я не расставалась со своим Джимкой. Вернувшись в Курск, я написала в столбик на тетрадочном листке 2-3 имени самых любимых моих игрушек, и среди них первым был, конечно же, Джимка.

В 8 лет я попала в больницу: у меня часто болел живот, и мама решила меня обследовать во время весенних каникул. Это было новым веселым приключением: в больнице я до той поры никогда не лежала, а заведующей отделением была моя тетя Лида. Поэтому мне выдали совершенно новую красивую пижаму и определили в лучшую палату. Это потом, когда пришлось глотать зонды, стало не очень весело и мне быстро захотелось домой. Но тетя была неумолима: полное обследование! По ночам я плакала в подушку, а верный Джимка утирал мои слезы своими большими ушами.

В одной из палат лежала тихая маленькая девочка лет трех-четырех. Она не плакала, не улыбалась и не вставала. Тетя Лида сказала мне, что девочка (имени ее моя память не сохранила) тяжело больна, мама ее живет далеко в деревне и не может часто навещать дочку. Я стала заходить к маленькой страдалице «в гости». В палате были игрушки, но малышка не хотела играть. В один из дней я принесла ей Джимку. И случилось чудо: девочка улыбнулась, протянула тоненькую ручку и сказала: «Дай!»

Так Джимка поселился в чужой палате. Я заходила к девочке по двадцать раз на дню, приносила ей свои фрукты и сладости, игрушки из игровой комнаты - в надежде обменять все это на своего друга, но она только прижимала его к себе и смотрела на меня умоляющим взглядом.

А у меня так ничего и не находили. Оставалась последняя «формальность» - рентген желудка, «а вечером я отвезу тебя домой», сказала тетя. Но вечером она зашла ко мне и произнесла: «У детей такого не бывает, но у тебя оказалась язва желудка. Мне нужно оставить тебя здесь на пару месяцев». И тут со мной случилась истерика. Я рыдала и кричала на всю больницу. Тетя Лида не выдержала: «Собирайся. Будем лечиться дома». Мгновенно переодевшись, я помчалась по длинному коридору в кабинет заведующей, боясь, что она передумает. Но краем глаза успела взглянуть в открытую дверь знакомой палаты и заметила, что маленькая девочка спит, а мой Джимка упал на пол. У меня тут же включился задний ход. На цыпочках вошла я в палату, подобрала игрушку и умчалась, прижимая к себе свое сокровище. Осознавала ли я свой поступок тогда, раскаивалась ли? Вряд ли…

Прошло совсем немного времени, и однажды, когда мы были в гостях у тети Лиды, я услышала, как она рассказывает моей маме о той малышке: ребенок умер в больнице; вскрытие показало, что диагноз, поставленной моей тетей «на глаз» (тогда ведь не было современной медтехники), оказался верным - болезнь была неизлечимой…

А вскоре исчез мой Джимка. Вернувшись однажды из школы, я не нашла его. Стоит ли говорить, что перерыла весь дом, двор, улицу… У меня было подозрение, что его выбросила моя старшая сестра, делая уборку, но она начисто отрицала это, да и как могла бы она выбросить мою любимую игрушку?

Шли годы. Я росла. Но смириться с исчезновением Джимки так и не смогла. Уже будучи взрослой, замужней, многодетной матерью нет-нет да вспоминала с горьким чувством утраты своего забавного щенка. А маленькую девочку? Наверное, вспоминала. Но - ненадолго. И только теперь эта детская драма вдруг вышла из глубин памяти и расставила все по своим местам. Почему это случилось сейчас - не знаю. Но точно знаю, что «щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив», и у Него все бывает в свое время.

Наступает Великий пост. Надеюсь, я успею принести покаяние. И та девочка - маленький ангел с забытым мною именем - тоже простит меня и помолится обо мне на Небесах.

Марина Захарчук, Белгородская область.