Храм в Черкизове

Московский храм во имя Пророка Божия Илии, что в Черкизове(район Москвы), известен тем, что в нем хранится редкая икона Святителя Алексия и рядом с ним почивают мощи блаженного Ивана Яковлевича Корейши...
Красавец-храм производит необыкновенное впечатление. Входишь в него, и как будто погружаешься в таинственную глубь веков. Храм старинный, намоленный. Иконы необыкновенные, старые — каждая как будто из музея древностей. Еще бы, этот храм стоит с 1690 года! А построен на месте сгоревшего деревянного храма, который стоял здесь еще в 1370 году!
Храм прямо связан с именем многих русских Митрополитов — и прежде всего со Святителем Алексием. Название свое село Черкизово ведет от имени первого владельца, Ордынского царевича Серкиза (Черкиза), который служил у великого князя Димитрия Ивановича Донского и за службу получил земли близ Москвы. Крестившись, царевич Серкиз стал носить новое имя — Иван Черкизов. Служил царевич России верно, вплоть до того, что его сын Андрей на Куликовом поле был воеводой Переяславского полка и там же сложил свою голову.
Вскоре Черкизово перешло к слуге Святителя Алексия крещеному татарину Илье Озакову. Он-то и построил в Черкизове первый деревянный храм во имя святого Пророка Божия Илии, и вскоре оно вместе с церковью было передано Ильей Озаковым Митрополиту Московскому Алексию, который сделал его летней резиденцией (зимняя была в Чудовом монастыре, который тоже устроил Святитель Алексий в память чудесного исцеления по его молитвам татарской ханши Тайдулы).
По духовному завещанию Святителя Алексия Черкизово отходило в кафедральный Чудов монастырь. Так село стало резиденцией московских Митрополитов. Черкизово — очень крупное владение, не менее 2000 десятин земли, десять селений, 36 пустошей. Со временем вокруг церкви святого Пророка Илии сложился "монастырский двор".
В Смутное время польско-литовского нападения на Русь храм был сожжен неприятелем, но уже вскоре восстановлен. А в бытность Святейшего Патриарха Кир Адриана в 1690 году на месте деревянного храма построен каменный, с приделом Святителя Алексия, Московского и всея России чудотворца.
Со временем, особенно при Святителе Иннокентии (Вениаминове), резиденция росла и отстраивалась.
Судьба храма необычна. В советское время многие церкви в Москве были варварски снесены с лица земли. А Ильинский храм устоял даже тогда, когда при строительстве метро планировалось провести линию прямо под ним. Верующие москвичи стеной встали на защиту святыни. Власти вынуждены были уступить, хотя во время этого строительства доламывали то, что еще не успели разрушить: невдалеке от храма святого Пророка Илии было снесено четыре церкви. Староста храма Владимир Григорьевич Киселев рассказывает:
— Если замечали, когда ездите в метро, поезд около Черкизово сбрасывает ход, идет какое-то время тихо, а потом снова набирает скорость. Линию по просьбе верующих отодвинули от храма на безопасное расстояние, но все равно соблюдается осторожность. У нас установлены датчики, показывающие уровень колебания почвы. Слава Богу, церковь стоит. И это промыслительно! Здесь, в храме и при храме, неоценимые сокровища духовные.
Мы входим в храм и смотрим старинную икону "Исцеление Тайдулы" по молитвам Святителя Алексия. По словам Владимира Григорьевича, икона эта очень редкая, может быть, единственная в России. С трепетом и благоговением подходят к ней верующие.
Но, конечно, главная святыня храма — это могилка известного московского блаженного Ивана Яковлевича Корейши (1783 г. — 19 сентября 1861 г.). Многие Православные его знают, но не ведают, куда нужно ехать, чтобы поклониться ему.
Иван Яковлевич — человек Божий. Даже среди блаженных он выделяется необычностью своего подвига, какой-то особой его, если говорить светским языком, романтической высотой. Недаром Иван Яковлевич подписывался загадочно: "Студент холодных вод". И вообще говорил стилем высоким, чуть ли не поэтическим. В Великую Субботу 1861 года, приобщившись Святых Христовых Тайн, он сказал, раздавая просфоры: "Поздравляю вас с новым годом, с утренней авророй". Так он говорил о своей скорой смерти.
Любимые стихи, которые он пел:

Господи, кто обитает
В светлом доме выше звезд?
Кто с тобою населяет
Верх священных горних мест?

Тот, кто ходит непорочно,
Правду навсегда творит
И нелестным сердцем точно,
Как языком, говорит...

Дела же подвижнические Ивана Яковлевича были еще выше его поэтического языка. Он родился в семье священника в г. Смоленске. Но, закончив Духовную Академию, священником не стал, а, наметив, видимо, для себя подвиг юродства, определился учителем в Духовное училище.
Когда настало время Ивану Яковлевичу выйти на путь своего подвига, он, еще будучи учителем, притворился сумасшедшим. Правда, мало кого обманул, так как весь Смоленск знал его как необычного, Божьего человека, с самого детства. Иван Яковлевич стал жить на огороде, в заброшенной бане. Враг рода человеческого начал нападать на него с особой силой, но всего лишь возвел Ивана Яковлевича на необычайно высокий пьедестал даже для юродивого. По злой воле власть имущих упекли его в 1817 году в сумасшедший дом в Москве, на Преображенке. Его бросили в подвал и приковали цепью к стене. Сам он так рассказывал об этом: "Когда суждено было Ивану Яковлевичу переправляться в Москву, то ему предоставили и лошадь, но только о трех ногах, четвертая была сломана. Конечно, по причине лишения сил, несчастное животное выдерживало всеобщее осуждение, питаясь более прохладою собственных слез, нежели травкою. При таком изнуренном ее положении мы обязаны были своей благодарностью благотворному зефиру, по Божьему попущению, принявшему в нас участие. Ослабевшая лошадь едва могла передвигать три ноги, а четвертую поднимал зефир и, продолжая так путь, достигли мы Москвы, а октября 17 взошли и в больницу. Это начало скорбям. Возчик мой передал обо мне обвинительный акт, и в тот же день, по приказу строжайшего повеления, Ивана Яковлевича опустили в подвал, находящийся в женском отделении. В сообразность с помещением дали ему и прислугу, которая, по сердоболию своему, соломы сырой пук бросила, говоря: чего же ему еще? Дорогой и этого не видал; да вот еще корми его всякий день, подавай воды с хлебом, а в бане жил, что ел? Погоди, я сумею откормить тебя — у меня забудешь прорицать!"
Впрочем, в конце 20-х годов, благодаря тому, что в Преображенскую больницу назначен был доктор Саблер, Иван Яковлевич переведен в светлое и большое помещение, однако он, ища тесноты, занимал всего лишь уголок большой комнаты. Он устроился у печки и никогда не протягивал ноги за однажды проведенную черту. Вся комната оставалась в распоряжении посетителей, число которых постоянно росло. К Ивану Яковлевичу стала ходить вся Москва. Известность его была столь велика, что его образ оказался запечатлен в произведениях Ф.М. Достоевского, Н.С. Лескова, А.Н. Островского, Л.Н. Толстого. Люди задавали самые разные вопросы — духовные и житейские. Ответами своими он постоянно возвращал людей от житейского к духовному:
— Будут ли мне рады в Петербурге?
— Бог лучше радуется о спасении бренного человека, нежели о 9-10 праведных спасенных.
— Что ожидает рабу Божию N?
— Мир нетления.
Многим Иван Яковлевич вернул здоровье и самую жизнь, многих наставил на путь покаяния и спасения.
Духовный путь его в доме умалишенных был непрост и основывался прежде всего на добровольной тесноте и отнятии покоя у тела. Поскольку больница брала за вход к Ивану Яковлевичу деньги (благодаря этому больница стала приходить в порядок, стали хорошо кормить больных, закупать все необходимое), к нему приставили человека "Миронку", который весь день носил в ведрах в келью Ивана Яковлевича булыжники и бутылки, а выносил растертые в порошок камни и стекло. Иван Яковлевич целыми днями "сокрушал" специальной палкой чужие грехи, страсти, злые помыслы. С молитвой, не боясь пораниться, перемешивал битые камни и стекло голыми руками. К нему приходило по 60 человек в день. И все находили нужное себе в общении с ним. Не лишен был Иван Яковлевич и юмора, когда встречался с откровенной глупостью, происходившей от слишком большой привязанности человека к суетным земным благам. Прозорливостью он обладал удивительной.
Когда Ивану Яковлевичу предложили выйти из дома умалишенных, он ответил, что "идти никуда не хочет, а тем более в ад". Таково было его полное и окончательное отвержение мира.
Необычайна была и кончина старца. В житиях не приходилось встречаться с подобными случаями. Иван Яковлевич принимал людей до последней минуты и давал духовные советы и наставления. Отпустив последнюю женщину, он помолчал немного, приподнял руку и сказал громко: "Спаситеся, спаситеся, спасена буди вся земля!" И испустил дух.
Тело раба Божия Иоанна пять дней не хоронили, так как несколько обителей усердствовали похоронить его у себя (Смоленск, Московский Покровский монастырь, где нынче почивают мощи святой блаженной Матроны Московской, Алексеевский монастырь). Но Митрополит Московский Филарет (Дроздов) благословил уважить просьбу родной племянницы старца, которая была замужем за диаконом церкви святого Пророка Илии в Черкизове (а диаконское место им было получено по ходатайству Ивана Яковлевича). Не Иван ли Яковлевич сохранил от разрушения знаменитый храм в Черкизове?
Доныне приходят люди на могилку к Ивану Яковлевичу и просят утешения в скорбях, болезнях, вразумления и заступления. На могилке всегда цветы, кто-то кладет мелкие деньги, кто-то оставляет свечи.
Стоишь и чувствуешь себя не в Москве, а на сельском погосте: так проста и безыскусна вся обстановка у могилки знаменитого старца, так тихо и хорошо рядом с ним.
...И у меня тоже на могилке старца произошло маленькое чудо. По пути в храм я делился с женой сомнениями: следует ли мне для укрепления здоровья пить траву расторопшу? И когда, помолившись на могиле блаженного, выходил за ограду храма, услышал, как один нищий у ворот громко сказал другому: "Я расторопшу пью. Помогает".
Слышит нас и теперь Иван Яковлевич. И посылает ответ.

На снимках: Портретное изображение блаженного Ивана Яковлевича Корейши на его могиле; Могила блаженного.

Владимир Мельник, г. Москва

07.03.2003