Храм в казачьем крае

…Из-за невысоких крыш как-то неожиданно выплыли величественные купола изумительно красивого храма — и сердце замерло: я ведь в детстве столько раз проезжала этой дорогой, но никогда его не видала. А храм-то явно старинный! В Оренбурге, рядом с пригородным автовокзалом, была видная издалека мечеть, был караван-сарай, а вот церковь найти было не так просто. Где-то в Форштадте оставалась церковь, в которой крестили мою маму, но это было чуть ли не за лесами, за долами, в неведомой дали. Что же это за храм и откуда он взялся?
— В честь Димитрия Солунского, — пояснила знающая попутчица. — Недавно восстановили…
Тогда, три года назад, не хватило времени даже подъехать поближе к этому храму, но с тех пор глубоко в сердце засела мечта хоть когда-нибудь побывать в нем. Но если мечта того стоит, она обязательно сбудется! И нынешней весной я наконец-то смогла отстоять Литургию в оренбургском храме во имя Великомученика Димитрия Солунского, а затем и побеседовать с настоятелем, протоиереем Владимиром Акиншиным. И первым делом поинтересовалась:
— Как устоял храм в годы гонений — он ведь был закрыт? Что сохранилось: вот эта видимая часть старой кладки?
— Да, конечно, в здании, которое мы с вами сейчас видим и каким его отдали в 1990 году (символично получилось: в 1890 году его освятили, а через сто лет вернули Церкви), за это время многое переделано. После революции здесь была кафедра Оренбургская. Когда власть в епархии захватили обновленцы, в правом приделе служил Православный Архиерей, а в левом — обновленцы. Потом храм и вовсе закрыли. Во время войны в храме была мастерская, ремонтировали моторы танков. А в послевоенные годы здесь был кинотеатр «Буревестник».
— А как же — я видела внутри храма старые фрески? Или они просто так искусно выписаны, под старину?
— Конечно, все фрески были замазаны, забелены. И когда в 1990 году храм отдали епархии, мы постарались отчистить все наслоения. Но большинство росписей были уничтожены, и все же в некоторых местах удалось найти достаточно хорошо сохранившиеся фрески. Вот уж сколько времени прошло, а до сих пор мы не можем приступить к серьезному воссозданию интерьера. Все арки и своды были разрушены, впереди стоял большой киноэкран, в алтаре левого придела, Успения Пресвятой Богородицы, находился туалет (!), в правом — Троицком — располагался кабинет директора кинотеатра. Вся средняя, главная часть храма была просто изувечена. Восстанавливать такой большой и так сильно разрушенный храм, разумеется, очень непросто. Около пяти лет ушло на то, чтобы выложить внутри все арки; наверху не было куполов, обыкновенная крыша — мы выложили заново четверик. И для этого мы собирали кирпич старинный, царский.
— Царский? Как же вам удалось отыскать такую редкость?
— Покупали на слом некоторые дома, выложенные в старину, некоторые нам пожертвовали городские власти и предприниматели, которые сносили такие постройки, чтобы на их месте поставить свои здания. И мы этот кирпич собирали: на этой вот поляночке, где теперь клумба с цветами, он был сложен. Ныне покойный Митрополит Леонтий пригласил московских архитекторов, и они, сверяясь со старыми снимками храма, нашли похожий проект в Москве. По этому проекту мы и постарались воссоздать храм практически таким, каким он и был изначально. Колокольня уже более современного вида, но все равно очень похожа на ту, старую.
— А эти куполочки выглядят настолько старинными, что кажется, они были всегда…
— Нет, это уже новые, но сделанные по старому проекту и из старого кирпича. Царский кирпич — он ведь крепкий. Но работы еще очень много. Надо все современные пристройки убирать, эту прилепившуюся сбоку кассу кинотеатра. Крышу надо поправлять, придать ей подобающий вид. А времена сейчас уже довольно трудные. Помощи очень мало.
И потом, у нас здесь не только церковный приход, а сестричество в честь Успения Божией Матери, тринадцать монашествующих. На улице Аксакова, где был монастырь, военные отдали церкви небольшой участок земли, и мы построили на нем храм-часовню в честь Тихвинской иконы Божией Матери.
— Вы говорите об Успенском женском монастыре? Том самом, где последней настоятельницей была игумения Таисия (Смирнова)?

— Тот самый. Огромная территория, сохранилось здание трапезного храма, некоторые хозяйственные корпуса, келейный корпус. Сейчас монастырь занят военными, но есть надежда, что нам его отдадут. Потому что желание такое есть и у военных. Единственная проблема — куда вывезти оборудование.
— Вы отвечаете за духовное окормление военных на территории епархии. Наверное, не случайно воин-мученик Димитрий Солунский призвал вас на служение в свой храм?
— С этим храмом у меня много связано. Здесь я начинал свое священническое служение, потом перевели в Никольский кафедральный собор, там я прослужил одиннадцать лет — и вернулся сюда. Как видно, это уже моя судьба. А связь с военными — мое давнишнее послушание, я несу его еще с 1994 года. В городе я окормляю семь воинских частей. Есть у меня и помощники. Ведь Оренбургская область очень велика, и у нас в любом уголке ее воины не остаются без духовной помощи. Так, в поселке Ясный в военной части построен храм во имя Великомученицы Екатерины, и служащий там иеромонах Анисим окормляет защитников Родины.
— А что это означает на деле — духовное окормление военных?
— Нас приглашают на принятие присяги, мы благословляем молодых солдат на воинскую службу, крестим, служим молебны. Во многих воинских частях мы устроили уголок солдата. Привозим иконочки, молитвословы, духовную литературу. Через некоторое время смотришь — опять ничего не осталось, все брошюрки дембели увезли с собой. Но это же хорошо — значит, им хочется больше знать о Боге, о Православии. А литературу мы еще привезем… Бывают в частях такие сложные случаи, когда психолог не может справиться. Тогда приглашают священника…
На первую Чеченскую войну провожали воинов-контрактников с молитвой. Многих прямо на поле крестили. Благословляли, раздавали крестики. У нас в Оренбурге стояла десантная дивизия. И один наш священник, ныне умерший, отец Алексий из Покровской церкви много поездок совершил в Чечню вместе с военными.
Многие из тех, кого я провожал на войну, потом находили меня, с некоторыми и сейчас я дружен. Потому что они уже сердцем прикипели и к храму, и к священнику, который их благословил и молился за них.
— А откуда в вашем храме такая редкая икона Божией Матери «Августовская Победа»? Видно, что не сейчас она написана…
— Это одна из тех икон, что были написаны сразу по горячим следам чудесного явления Божией Матери воинам в Августовском лесу в Первую мировую войну. Вообще у нас так много икон было собрано при открытии храма, что впоследствии мы не жалея делились ими с вновь открываемыми приходами. Это заслуга первого настоятеля возрожденного храма, отца Александра Старкова. Он ездил по всем знакомым, по окрестным деревням и собирал старые иконы. По всей видимости, так попала к нам и эта икона. У нас вначале свой реставратор был, отец Алексий Пареньков, он многие иконы отреставрировал. Сейчас он в Москве.
А еще — обратили внимание? — есть у нас и выполненная в латуни икона Михаила Архангела. На обратной стороне ее написаны сто двадцать имен наших воинов-оренбуржцев, участвовавших в войне с Турцией в 1865 году. Эта икона попала к нам из станицы Городищенской, что в сорока километрах от Оренбурга. Сейчас и в Городище восстановлен храм, в нем есть копия чудотворной иконы Божией Матери «Скоропослушница», от которой происходит много исцелений. И многие паломники стремятся помолиться перед чудесным образом Божией Матери в Городищенской станице.
— У вас в храме великолепный иконостас из резного мрамора…
— Да, уникальный. Стараниями матушки казначеи монахини Серафимы (попеняет она мне: не любит, когда о ней говорю!..) для нашего храма были сделаны два эксклюзивных иконостаса. Вот уже вторую Пасху мы в своем храме встретили с таким красивым иконостасом. Второй, поменьше размером, установлен в новом крестильном храме. Там сейчас идут внутренние работы.
— Кроме имен на иконе, что-нибудь еще известно о той странице истории, что связана с военными походами оренбуржцев?
— Непременно. Край наш казачий, отсюда совершались походы не только в помощь болгарским братьям, но и в Среднюю Азию. И после того, как последний хан Орды был разгромлен, на родину вернулось множество русских пленных, иные из которых провели в плену даже по 20-25 лет. В Оренбурге, на спуске к реке Уралу, такая торжественная встреча была! Столько слез было пролито, когда седые, старые люди встречали своих потерянных близких…
…Батюшка Владимир рассказал, что в конце 1999 года из Оренбурга в Москву вышел Крестный ход — один из двенадцати Крестных ходов, что прошли из разных уголков России к самому ее сердцу, Москве, и завершились к Рождеству Христову. Отец Владимир Акиншин шел во главе Крестного хода как раз до Самары, а потом вернулся: надо было служить в своем храме.
— Мы шли, и нас встречали в селах с иконами, хоругвями — как полагается. Мы обходили вокруг некоторых сел Крестным ходом. И сейчас вдоль дороги можно видеть небольшие деревянные кресты, обозначающие места, где проходил наш Крестный ход. Эти места освящались совместной молитвой! В Крестном ходе были и исцеления. Из Оренбурга шло человек тридцать. Немного. Но Крестный ход по пути прирастал новыми людьми, а кто-то, пройдя свой участок пути, возвращался к обыденной жизни. И те, кто прошел хоть немного, тоже послужили Христу как Его воины.

Реквизиты храма:
Православное сестричество Успения Пресвятой Богородицы при храме св. вмч. Димитрия Солунского
ИНН № 5612038803 / 561201001
р/счет 40703819899610001588
ФАКБ Оренбургский филиал Банк Москвы г. Оренбург
к/счет 30101810300000000804
БИК 045354804

Денежные переводы можно присылать по адресу храма: 460006 г. Оренбург, ул. Попова, 98. Протоиерею Владимиру Григорьевичу Акиншину.

Ольга Ларькина

Фото автора

24.08.2007