Нашему воинству Господь дает особую благодать

Интервью с протоиереем Дионисием Толстовым, вернувшимся из командировки в зону СВО.

Крещение бойца на передовой.

Протоиерей Дионисий Толстов - клирик Вознесенского собора города Самара. Батюшка окормляет воинское соединение общевойсковой армии. А еще он давний друг газеты «Благовест» и, вернувшись из очередной командировки за «ленточку», приезжает в редакцию, делится своими раздумьями о том, что пережито в зоне боевых действий. И новая встреча с отцом Дионисием послужила поводом поговорить о его встречах с воинами, о задачах священника в военной спецоперации. Вопросы задавал редактор «Благовеста» Антон Жоголев.

- Когда вы вернулись в Самару? - был первый вопрос к отцу Дионисию.

- Уже давненько, 25 сентября, - ответил батюшка.

- А мы тут молимся о вас, переживаем!

- Никак не мог к вам выбраться, чтобы поблагодарить за молитвы. Был там ровно месяц. По молитвам «Благовеста», по молитвам моих друзей и знакомых находился я в районе Луганска, за много километров от линии фронта. Так что вокруг меня было тихо.

- А у меня, пока вы ездили, произошло радостное событие… - внук родился.

- О-о, поздравляю!

- Он ваш тезка. У вас же позывной Камень - а он Петр. По-гречески означает «Камень».

Вот о чем хочу спросить… Когда священник в армии, наверное, это придает особый характер происходящему?

- СВО имеет религиозное измерение. Я чувствовал это всегда - и не то что чувствовал, таково мое убеждение. Но позвольте начать не с этого.

…Когда я в этот раз уезжал, то было чувство тревожное. Ну конечно, сделал всё необходимое: взял письмо с благословением от Митрополита Сергия и другие документы. А чувство тревоги так и не уходило. Нет, это не было предчувствием, но какое-то неудобство внутреннее.

- Отец Дионисий, раньше вы, отправляясь в зону СВО, не просили наших молитв. А в этот раз прислали смс, попросили молиться.

- Да я всем, кого вспомнил, написал эту просьбу. Всё же какое-то внутреннее неудобство было, отчего - не понять. Благословение Митрополита было, всё было, а чувство тревожное не отпускает. И вот я на волю Божию положился. Да и можно ли доверять своим чувствам… Ведь не по своей воле еду, Владыка благословил, - успокаиваю себя. И вот как бы случайно - не случайно, конечно, по Божьему Промыслу - ко мне обращается мой знакомый, живущий в Южном городе (новом микрорайоне Самары), квартиру освятить ему нужно. А он живет напротив Никольского собора… Ну как не зайти в храм? Давай, говорю, зайду хоть на минуточку. Там такой храм - он и внешне очень красивый, и внутренне, такие росписи, заходишь - прямо душа поет! На центральном аналое ковчег с мощами Святителя Николая Чудотворца и два мощевика с одной и с другой стороны. Думаю: о, мощевики какие… Подхожу, читаю: «Князь Владимир, Княгиня Ольга, Илия Муромец, киево-печерские преподобные…» Ничего себе! - киевские святые! В ту сторону же еду!.. Помолился, поклонился этим святым: «Благословите в дорогу, к вам еду». Приложился - и как это объяснить, не знаю, - мысль пришла как будто сверху: «Это тебе благословение». И у меня в душе сразу тишина настала, то гнетущее чувство ушло. И пришла уверенность такая твердая: всё, еду! И всё будет хорошо. Как будто опора некая внутри появилась. Ощутил молитвы святых - и уже никакой тревоги. Поехал. Много всего взял солдатам.

- За свой счет закупили?

- Нет, что вы, это наши прихожане - от них не отобьешься. Они столько надавали, что не увезешь. Медикаменты, вещи, и святыньки - много всего. Много сумок, я всех проводников, всех пассажиров в вагоне озадачил своими сумками.

Протоиерей Дионисий Толстов раздает воинам походные святыни. Сентябрь 2023 года.

Поезд ночью пришел в Ростов. Эти сумки выгружаю, выгружаю… Целая гора сумок на перроне образовалась. Проводница спрашивает: «А за вами приедут?» Я успокоил: «Приедут!» А никого нет. Как я буду с ними, не знаю. Поезд ушел, стою на перроне, около рельсов. Два часа ночи. Кому помолиться, чтобы послал мне помощь? Мысль промелькнула: Ангелу Хранителю молись! Помолился. «Ангеле Хранителю мой, помоги донести сумки до нужного места!..» Смотрю - молодой человек идет к перрону. С бородкой, приличного вида. Я к нему: «Молодой человек, можно попросить вас помочь сумки донести? Я вам заплачу». Он: «Давайте, конечно! Никаких денег не надо». Сколько смог сумок взял, остальные я подхватил и понесли мы с ним вдвоем. То есть помощь Божия ощущалась на каждом шагу.

Мне сказали: в Луганск приедешь, там тебя встретят, пересядешь в машину - и доставят по месту назначения. Встретили, отвезли. Замполит привез на место дислокации, сказал: «Тут много военных частей, действуй». И началась работа. Приходишь в воинскую часть, служишь молебен. Кто-то причаститься захочет, кто-то поисповедаться, кого-то надо крестить. Беседу провести. Кто-то личные вопросы задаст… Большинство бойцов уже побывали на передовой.

- Отец Дионисий, вы уже в какой раз за «ленточкой»?

- Третий. Сравниваю поездки и вижу: духом воины так же крепки. Опасался в этот раз увидеть уныние или разочарование. Нет! Солдат - молодец. Есть боевой настрой. Есть настрой на Победу. И вот еще что отрадно: на удивление много встретилось воцерковленных солдат и офицеров. Многие берут благословение. О себе рассказывают, что ходили в храм, причащались. Я таким объявлял: давайте в такой-то день вместе помолимся, причастимся Святых Таин. Приходил к ним, причащал запасными Дарами. Там, где удавалось, служил обедницу - несколько человек причащались прямо в лесу, под соснами.

- Какая главная заповедь для священника в армии? Как себя вести пастырю в боевых условиях?

- Первое, что приходит на ум, это благословение. Хотя бывает, что необходимо проявить инициативу. Но вот очень важно, чтобы было благословение от твоего архиерея, чтобы было всё за послушание. Митрополит Сергий дал мне благословение подчиняться командиру. Вот так я уже и здесь нахожусь в послушании. И с командиром мне повезло. Он даже рассказывал мне о чудесах, очевидцем которых он был.

- Может быть, расскажете о них?

- Расскажу. В одно село, где были бои, наш командир приехал, ему говорят: «Товарищ подполковник, разрешите показать вам кое-что». - «Хорошо, покажите». Идут. В селе небольшая церквушка, и вокруг нее следы разрывов снарядов или мин… - скорее всего, мин, потому что воронок нет, только следы от разрывов. И прямо перед входом в храм такая как бы шахта диаметром сантиметров 30-40. Я, говорит, в нее камень кинул - и камень глубоко улетел и там в глубине обо что-то стукнулся. Это, значит, прилетел снаряд, но не взорвался и ушел глубоко в землю, пробил вглубь на метров двадцать, может быть, даже на тридцать. И ведь так не бывает, чтобы снаряды настолько глубоко в землю входили. Земля снаряд как бы в себя вобрала…Ничего не взорвалось, и храм остался цел. Правда, на здании храма царапины от мин, побиты окна. Но и только.

- С какими еще внутренними установками вы отправляетесь в зону СВО?

- Всегда брал с собой четки и везде со мной Иисусова молитва. А в этот раз четки забыл, и всё было не так. Почему-то в этот раз была не Иисусова молитва, а «Богородице Дево, радуйся…» Вот заставляешь себя читать Иисусову молитву, а вместо нее идет молитва Богородице. Значит, что-то внутри, в душе, настроено на молитву Божией Матери. Значит так нужно мне сейчас на войне. И я себе ставил такую заповедь: без молитвы, без четок никуда.

Отец Дионисий беседует с бойцами в походной палатке.

Еще даже расскажу интересный случай - но он был не в эту, а в предыдущую поездку, когда был в зоне боевых действий - там, где стреляют, где взрывы. И вот, говорят, в монашестве есть самодвижная молитва… Когда молитва идет без участия воли человека. Она достигается годами молитвенных усилий, многолетними постническими трудами. А тут - едешь, и вдруг слышишь - молитва внутри тебя сама идет. Как будто включается какой-то микрофончик у тебя внутри, молитва сама звучит. Удивительно! Не знаю, почему это так. Не спокойная атмосфера, не тишина. Там всё гудит, шумит, стреляет, взрывается. Есть опасность, во всяком случае. А молитва идет сама. Не скажу, что постоянно так было. Иногда, временами. Вот что это такое? И, знаете, я уже давно пришел к этому выводу, что нашему воинству Господь дает особую благодать. Особую!

Там в местах боев вообще другой мир. Там человек становится другим. Солдат - он в окопах, в походных палатках. Кому повезет, в блиндаже. Иногда он неопрятный, иногда грязный, небритый. Но смотришь на него - а в нем достоинство такое! В обычной мирной жизни он тракторист или сварщик, простой в жизни человек-то. Может, и в храм не ходил, и ничего великого в жизни и не сделал. А там - он стоит перед тобой, и ты в нем видишь какую-то величину, благородство, там другое всё! Восприятие людей другое.

- Отец Дионисий, а ведь вы тоже стали несколько другим после командировки. Смотрю на вас и вижу: вы стали частью того, другого мира.

- Вы прямо продолжили мою мысль. Я там почувствовал, что нечто очень важное прибрел. Это приобретение внутреннее, духовное приобретение! Я и людей по-другому увидел. И думаю: о, я это приобретение с собой увезу! Внутри какое-то удивительное ощущение возникло… - всё, я это ощущение беру с собой и увожу.

Ан нет! «Ленточку» пересек обратно - всё! Как будто с горы съехал, скатился на санках - и всё, опять такой же.

Наши солдаты и офицеры молодцы вообще. Порой собой жертвуют, других спасают. Причем понятно, что их за это никак не наградят, не поощрят и об этом никто не узнает никогда. А может быть, даже поругают, не разобравшись. И люди совершают подвиги - и солдаты, и офицеры. Та боевая обстановка дает человеку шанс очень возвыситься в моральном, духовном смысле. А может быть, и пасть. Такое тоже случается, но очень редко. Гораздо больше именно таких вот возвышающих примеров. И чудеса тоже бывают…

Однажды медсестра рассказывала: привезли раненого, у него очень тяжелое ранение - вытек, так говорят, когда большая потеря крови. Еще дышит, какие-то рефлекторные движения остались в организме. Лежит - синий, белый… Ничего ему уже не поможет. Вытек, уже понятно, что не выжить. И его - всё, в сторонку. Занимаются другими, у которых есть шанс выжить. А от этого как бы отказались. Медсестре сказали: ты пока его в сторонку отставь, а потом в морг. И вот эта медсестра как начала его крестить! И читать «Богородицу». Крещу, говорит, крещу, молюсь. Что-то отвлеклась, а сама так и крещу с молитвой. Потом к нему поворачиваюсь - а он вот так глазами за моей рукой водит…

- Крестообразно?

- Да, провожает взглядом крестящую руку. Словно и сам крестное знамение совершает взглядом. Кто-то - врач, что ли - заметил: «Да ты что: ожил, что ли?!» И к медсестре: «А ты что с ним сделала?» - «Крестила», - отвечает. «Быстрее его в операционную, на переливание крови!» И увезли его не в морг, а в операционную.

- Крестили в этот раз бойцов?

- Ровно двенадцать человек окрестил. Апостольское число. Один лейтенант, молодой, звать Руслан, говорит: «Я некрещеный, креститься хочу!» Это было 12 сентября. Я говорю: «Сегодня день Александра Невского, предлагаю тебе в крещении имя Александр в его честь». Он: «Давайте, с удовольствием!». Покрестил его, говорю: «Ну всё, теперь ты Александр. Вот приедешь домой, скажи: уехал Руслан, вернулся Александр!»

- Как ваша матушка Антонина пережила этот трудный месяц?

- Молилась и стойко выдержала. Я очень переживал, конечно, перед поездкой, думал, как ей сказать, что еду. Помолился, сказал прямо: вот так и так, придет телеграмма и поеду. Ну она, слава Богу, с пониманием относится. Знает, какая сила у благословения. И говорит: «Владыка благословит, значит, поедешь». И всё на этом. Говорю: «Молись. Всем разошли информацию, чтобы молились». И я ни разу в зону боевых действий не попал. Так Господь управил. Вот вроде бы уже и еду на линию боевого соприкосновения… В автобус сел к бойцам… А оказалось, они едут в другую сторону. Мне командир приказал с ними оставаться.

- А задавали себе вопрос: почему же именно вам выпало в такой тяжелый период быть рядом с бойцами?

- Задавал и задаю. И ответа не нахожу. Но я ведь не один такой в Самаре. Ездят в зону СВО отец Никита Степанов, отец Михаил Советкин… Психологически мне это не просто дается. Я ведь книжный человек, кандидат Богословия, преподаватель семинарии. Это так далеко от «окопной жизни». Но вот я что заметил. Некоторые священники там прямо стремятся быть «своими в доску», как говорится, в армейской среде. Считаю это не то что лишним, это нельзя. Одна из сторон нашего священнического служения - инаковость. Должна быть инаковость какая-то у тебя. Что-то другое. И человек должен знать, что в твоем лице он как со Христом соприкасается. Он должен на какую-то ступеньку встать. Подняться. Надо об этом помнить. Трудности быта делить - это да, это понятно. Бывало и сигареты бойцам носил (признаюсь). И пулемет нес, когда возникла необходимость. Но все же боец с тобой должен говорить и при этом душой чуточку подниматься, как бы на цыпочки душой вставать.

- Думаю, ваша инаковость только в плюс вам, не в минус. Чтобы бойцы видели: жизнь во Христе - это другая жизнь. Да, вот отец Михаил Советкин, тоже друг нашей редакции, настоящий воин Христов, он «плоть от плоти» армейской среды. А вы немножко другой, вы на дистанции - и это, наверное, тоже правильно.

- Что бы ни говорили люди, не знающие армейскую среду, там есть сознание дисциплины - на этом очень многое держится. Есть сознание присяги. Есть сознание защитника Родины. Слышал такой разговор, что служба за идею выше, чем за плату, - об этом говорил молодой офицер. Это современное поколение! А один солдат мне сказал: «Хочу подвиг совершить». Есть такие воины.

- У вас было ощущение, что вы участник этой битвы? Что вы член боевого братства - только со своими особыми целями.

- Конечно. Меня там именно так и воспринимали. Церковь окормляет воинов и поднимает дух.

- Вернемся в конце к тому, с чего начали разговор, к благословению. Какое напутствие дал вам в этот раз Владыка Сергий?

- Владыка всякий раз что-то особое мне говорит. Но в этот раз я лично с ним не встречался. А перед предыдущей командировкой он сказал: «Смотри, будь осторожен, никому не доверяйся». Строго сказал. И каждый раз сказанные им слова оказываются неслучайными. Я их помню, стараюсь им следовать.

А вообще я не удовлетворен своей поездкой. Не удалось охватить всё, что надо было. Но все же находилось время и место для молитвы, для беседы с бойцами. И получается, все-таки ездил не зря.

Беседовал Антон Жоголев.