Высшая ценность

Новые крупинки писателя Владимира Крупина.

И как можно сейчас говорить, что человек - высшая ценность?! Ведь не так это. Высшая ценность - Господь. Не я же сказал главную мысль и мироустройства, и жизни каждого: если Бог на первом месте, то всё остальное на своем. Куда проще?

Где главная ценность - личность человека, там от человека, от личности мало что остается.

ГАНДИ спас Индию. В прямом смысле. Как? У него был огромный авторитет. И он призвал соотечественников не иметь никаких дел с англичанами. То есть: ни за какие коврижки, ни за какие посулы и деньги не идти к ним на работу, не покупать их товаров, не смотреть их кино, не слушать их музыку… Всё! Без единого выстрела стали свободными от колонизаторов. И как ни бедно жили, как ни мучились, а выстояли. И где те англичане? Сами ушли.

ВНОВЬ ОБСУЖДАЕТСЯ введение электронных паспортов. Вообще, это очень унизительно - ощущать себя «под колпаком» у следящих за тобой. Сколько у меня денег, сколько снял с карты, что купил, за сколько, где купил, куда и во сколько поехал, на каком виде транспорта, где был и сколько, с кем и о чем говорил по сотовому телефону, да и по домашнему, - легко ли это осознавать?

Но я православный, и всё это мне не страшно. Что бы соглядатаи обо мне ни узнали, Господь Бог давно обо мне всё знает, и знает гораздо больше любых ищеек. Даже знает, о чем я думаю. И слава Богу! Я перед Богом отчётен, а вы в моей жизни ни при чем.

Ну, узнали, положим, что я чем-то недоволен, и что? Таких, как я, миллионы. Вот бы вы и услышали наш голос, и отменили бы все эти электронные документы.

БАТЮШКА: - СПАСАЮТ не разговоры о вере, а сама вера. Разговоры ее уменьшают.

НОЧЬ В ДОРОГЕ, утром съезд. Сижу, нет сил, тянет зевать. А боюсь - кругом камеры. Поймают зевок и именно его покажут: вот они - русские писатели, ничего им не интересно.

СТОЯТЬ НА КОЛЕНЯХ при молитве вроде как молитвенно. Но в церкви иногда говорю: от Пасхи до Троицы не становятся на колени. Безполезно. Им кажется - так сильнее. Уже решил и не говорить. С брюками, омужичивающими женщин, уже и не борюсь. Хотя раньше даже писал против этой «моды». И жена накинулась: «Да хорошо хоть так приходят!»

Ладно. Хорошо так хорошо.

Но ничего хорошего.

ОТКАЗ ОТ национальных корней - это и есть либеральная демократия. То есть с нею засохнем.

ОБЪЯВЛЕНИЕ НА ЗАБОРЕ, забавное: «Мусоришь? Не забудь хрюкнуть».

ИЗ ПАВЛОВСКИХ времен: в Париже вышла пьеса о России. В ней, как во всяких почти западных сочинениях о нас, и Россия, и Император Павел I были представлены в довольно уничижительном виде. Узнав об этом, Государь написал в Париж, что если не запретят ее представление, то он «пришлет в Париж миллион зрителей, которые ее освищут».

Умели разговаривать русские монархи.

НА КАКОМ ЯЗЫКЕ? Подошел до открытия к магазину и застал конец разговора. Худая старуха в сером фланелевом халате говорила похмельным мужикам:

- Серно-огненная кислота польется с неба!

- Ничего, это-то переживем, - отвечал один мужик, - нам лишь бы скорее открыли.

- Ну давай, дальше пугай, - говорил другой. - Чего еще в твоем завете?

- Кабы в моем, я бы вас пожалела, - отвечала старуха. - A тут никого не пожалеют, останутся жить только одни праведники.

- Так кто ж тогда останется? Этот, что ли? - Мужик показал нa меня и тут же спросил, войду ли я в их, пока не полный, коллектив.

- И все будут говорить нa одном языке, - продолжала старуха.

- На каком?

- Бог знает.

Мужик помечтал:

- Уж хоть бы нa русском. А то доживем и не поймем, о чем говорят.

- СТО ГРАММ - не стоп-кран: дернешь - не остановишься. То есть в выпивке эти сто грамм играют роль зажигания. Завелись и дальше поехали, вначале весело. Но всё равно потом, скоро ли, быстро ли, как получится, надо расплачиваться непременной бедой. Уже нагруженные и понимающие, что радость кончилась, что далее расплата, мужики всё-таки хорохорятся. Стоят, покачиваясь. «Ну что, парни, по домам или как?» Конечно, будет «или как», ведь завелся организм и требует дозаправки. Тут и беда…

А ТЫ УЛЫБАЙСЯ… В воскресенье должен был решаться какой-то очень важный вопрос на собрании нашего жилищного кооператива. Собирали даже подписи, чтоб была явка. А я пойти не смог - не получилось никуда отвести детей, a жена была в командировке.

Пошел c ними гулять. Хоть зима, a таяло, и мы стали лепить снежную бабу, но вышла не баба, a снеговик с бородой, то есть папа. Дети потребовали лепить маму, потом себя, потом пошла родня поотдаленней.

Рядом с нами была проволочная сетчатая загородка для хоккея, но льда в ней не было, и подростки гоняли футбол. И очень азартно гоняли. Так что мы постоянно отвлекались от своих скульптур. У подростков была присказка: «А ты улыбайся!» Она прилипла к ним ко всем. Или они ее из какого фильма взяли, или сами придумали. Первый раз она мелькнула, когда одному из подростков попало мокрым мячом по лицу. «Больно же!» - закричал он. «А ты улыбайся!» - ответили ему под дружный хохот. Подросток вспыхнул, но одернулся - игра, на кого же обижаться, но я заметил, что он стал играть злее и затаенней. Подстерегал мяч и ударял, иногда не пасуя своим, влепливая в соперников.

Игра у них шла жестоко: насмотрелись мальчики телевизор. Когда кого-то сшарахивали, прижимали к проволоке, отпихивали, то победно кричали: «Силовой прием!»

Дети мои бросили лепить и смотрели. У ребят появилась новая попутная забава - бросаться снежками. Причем не сразу стали целить друг в друга, вначале целили по мячу, потом по ноге в момент удара, a вскоре пошла, как они закричали, «силовая борьба по всему полю». Они, мне казалось, дрались, настолько грубы и свирепы были столкновения, удары, снежки кидались со всей силы в любое место тела. Больше того, подростки радовались, когда видели, что сопернику попало, и больно попало. «А ты улыбайся!» - кричали ему. И тот улыбался и отвечал тем же. Это была не драка, ведь она прикрывалась игрой, спортивными терминами, счетом. Но что это было?

Тут с собрания жилищного кооператива потянулся народ. Подростков повели обедать родители. Председатель ЖСК остановился и пожурил меня за отсутствие на собрании: «Нельзя стоять в стороне. Обсуждали вопрос о подростках. Понимаете, ведь столько случаев подростковой жестокости. Надо отвлекать, надо развивать спорт. Мы решили сделать еще одно хоккейное поле».

- А ты улыбайся! - вдруг услышал я крик своих детей. Они расстреливали снежками вылепленных из снега и папу, и маму, и себя, и всю родню.

У ТРЕХ ВОКЗАЛОВ, на Комсомольской, старуха, входя в трамвай, крестится: «На путь истинный!»

Владимир Крупин.