Кружечный сбор

Новые крупинки писателя Владимира Крупина.

Не хочется вспоминать эти лихие 90-е годы. Всё гибло, разрушалось: оборонка, экономика, медицина, школа, армия. Но помнить надо. Особенно то, что только Божия Церковь выстояла и стояла посреди всего этого. Разрушенные храмы возрождались, люди у церковных развалин читали молитвы. Молодежь шла в церковь, шла по зову сердца, которое у нас православно.

И тогда многие по благословению стояли с кружками на улицах, площадях, собирали подаяние на строительство и реставрацию. Ибо государство, разрушив храмы, возвращало развалины.

Тогда студенты художественного вуза, любящие Россию, пришли к священноначалию и предложили свои услуги. Их направили на возрождение столичного храма в центре. Кто-то стал чернорабочим, кто-то спасал фрески, двое или трое были отправлены просить подаяние. Это называлось кружечный сбор. И он всегда был в России.

Много храмов на Руси построено благодаря кружечному сбору.

Александр, это его подлинное имя, он и теперь Александр, но уже отец Александр, пошел стоять с кружкой в метро. Он был из православной семьи, причащался, и послужить Богу было для него в радость. Но тут радость отравлялась тем, что просителей, которые говорили, что собирают на церковь, а на самом деле врали, развелось много. Их милиция гоняла. Гоняла и Александра. Но каждый раз он доказывал, что имеет право, собирает официально: вот документ от Благочиния, вот подпись, вот печать.

- Да этих печатей сейчас кто угодно сколько угодно нашлепает.

Все-таки отпускали. Но вскоре снова ловили уже другие и опять тащили в отделение.

А человек он был горячий, возмущался и восклицал:

- Да как же вы не можете понять, где на Божий храм собирают, а где еще на что?

- А вот не можем. Как их различишь?

- Пусть «Отче наш» читают.

- А ну-ка, нам прочитай.

Александр прочел.

- Так это ж коротко, они заради денег выучат.

Верно, подумал Александр, молитва короткая, выучат и отбарабанят. Но его осенило:

- А пусть «Символ веры» читают.

- Какой символ?

- Основания веры христианской. Принят в Цареграде, дополнен в Никее.

- Читай.

Он прочел. Почесав в затылке, они решили, что это и им даже не выучить, особенно это: «…И в Духа Святаго, Господа Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки».

А дальше что произошло? Помог, очень помог раб Божий Александр столичной милиции. Распечатал побольше листков с «Символом веры», принес в отделение к теперь уже знакомым стражам порядка. Они благодарили и сами эти экземпляры размножали и по московским отделениям рассылали.

Это, могу сказать, резко тогда уменьшило число мошенников в Москве. «Символ веры» прохиндеям не дается. Поймали попрошайку. «Я от храма!» - «А ну читай «Символ веры», - и по бумаге следят. Да и следить не надо: «Символ веры» таковым был неведом.

- А, не знаешь? С тобой всё ясно.

- Да и самим милиционерам это было на пользу, - улыбается отец Александр, теперешний настоятель столичного храма.

Дяди шутят, а мальчику нельзя

Всё происходящее сейчас в нашей школе настолько странно, настолько нереально и так далеко вообще от традиций русской, советской школы, что иногда кажется: да это же всё несерьезно, да это скоро пройдет. Это наваждение с телефонами доверия, по которым можно пожаловаться на родителей. Эта изуверская болтовня о проекте закона о домашнем насилии, это приучение детей к «отстаиванию своих прав» перед родителями, что это?

Вот подлинный случай, происшедший в московской школе. Я человек православный, врать не могу.

Деточек шестого или седьмого класса посадили отвечать на анкету об условиях домашнего быта, о семье. Всё там было: и об условиях для занятий, и о питании, о походах на культурные мероприятия, занятиях в кружках, в общем, обычное дознавание сведений о личной жизни учеников. Честно говоря, и это противно, но тут ничего секретного.

Раньше учителя сами всё знали безо всяких анкет. Всегда ходили в семьи. А как сейчас пойдешь: железные двери, кодовые замки. А как родители в школу пойдут: охранники, надо заявку писать. Да по себе скажу: у своих детей я знал не только всех учителей по имени-отчеству, но и одноклассников, а вот уже у внуков не знаю никого. Кто меня в школу пустит? Но и учителей оправдываю: они просто задавлены требованиями отчетности, бумагами, рассылкой заданий на компьютеры учеников. Если добавить, что многие из них в подвешенном состоянии, с ними заключаются договоры и они живут под постоянной угрозой, что срок договора директриса легко, к чему-либо придравшись, может не продлить, как в таком состоянии ходить на работу?

Так вот, я о случае. А в классе был мальчишка, в общем-то, как все мальчишки: детективы читал, фильмы про бандитов смотрел, а чего не смотреть, их же взрослые дяди для смотрения делали. А в фильмах всего насмотрелся. А он парень был с юмором и на вопрос о том, как к нему относятся родители, написал: «Ужасно. Не дают еды, бьют. А недавно где-то взяли наручники и меня пристегнули к батарее. А сами ушли».

Сдал работу. Дальше закрутилось. Сверхбдительная, а по-моему, прошу прощения, не очень умная учительница побежала к директрисе. Та из той же породы, нет бы разобраться, сразу в полицию. Полиция - в дом к этому ученику. Родители арестованы, привезены в отделение, дают показания. Конечно, они потрясены, конечно, отрицают то, что написано. Как, они бьют их любимого, единственного Игорёчка? Спрашивают и его. Он, конечно, всем этим вторжением людей с оружием напуган и твердит одно: «Да я же пошутил! Шутил я. Ну что, и пошутить нельзя?» А про себя думает: может, эти дядьки тоже шутят?

Вот такая милая, но страшная история.

Очень даже понимаю этого мальчишку. Сам был выдумщик. Правда, такой детективной дряни не читал и этой пошлятины киношной не смотрел, но выдумывал всякое разное. Но после Андерсена, Жюля Верна, Александра Грина, Вальтера Скотта, Даниэля Дефо, многих других из этого ряда - другие у нас были фантазии и выдумки.

Да, всё изменилось, всё стало как-то жестче. Нет, что-то неладно у нас в школе.

У кого мы учимся? У Запада? Так ведь на Западе уже «родителя номер один» и «номер два» одобряют. Но нам-то что до этого? Мы в России живем. Россией правит любовь. К Богу, к Родине, к семье. Любовь.

Вот именно. Любовь страшна врагам нашего спасения. Её надо хранить и усиливать. А пока её мало. И другого объяснения происходящему в нашем Отечестве у меня нет.

Владимир Крупин,
писатель, первый лауреат Патриаршей литературной премии, г. Москва.