Когда чужая боль становится своей

Протоиерей Игорь Макаров из самарского поселка Прибрежный продолжает писать письма своим прихожанам...

Начало см.

Письмо одиннадцатое*.

Здравствуйте, мои дорогие!

Недавно одна прихожанка подошла ко мне с просьбой, которая меня разозлила: «Батюшка, я не знаю, что могу для вас сделать... Денег у меня нет. Но где-то я прочитала, что по благословению можно взять чужую болезнь на себя. Можно, я поболею за вас? Если надо, я могу за вас умереть...» Тогда я ей строго ответил: «Что за выдумки, умрешь своей смертью». А теперь вот задумался... Какая-то важная мысль сокрыта в этом жертвенном простодушии. Важная для меня… Иногда чтобы лучше понять — надо высказать. Попробую высказать эту мысль. Надеюсь, получится.

Какое-то время я не мог говорить, но чувствовать стал с новой силой, и так хотелось всё рассказать, поделиться... Это понятно. Но зачем я пишу эти письма сейчас... Долг любви — причина, думаю, в этом. Я задолжал очень много… Отдать такой долг сразу редко у кого получается. Вот и у меня разом не получилось. Придется отдавать по частям.

Когда чужая жизнь становится дороже своей или просто перестает быть чужой — начинается жизнь христианская... Христианство начинается там, где заканчивается моё «я». Отдать свою жизнь — не в этом ли суть любви, её главная, тайная цель... Не потерять, а отдать! Значит, нужен тот, кто её примет. Найти такого непросто. Бог ищет таких всегда и повсюду... Уметь принимать — разве не об этом Евангелие...

«Отойди от меня, Господи, ибо я человек грешный!» Апостол Петр «припадает к коленам Иисуса» и просит Его... отойти... Где логика?! Как можно держать и отталкивать одновременно... Оказывается, можно. Разве мы поступаем не так же... Верим и страшно боимся. Просим и даже не ждем... Говорим: «недостойны!» А если милость «переливается через край», рвутся сети, «полные рыб», мы боимся... Не радуемся, не благодарим, а только боимся… Боимся принять в осуждение, потерять и быть за это наказанными. Боимся привлечь силы зла… Чего только мы не боимся?

«Раз, два, три... морская фигура, замри». Помните эту забавную детскую игру? После произнесения этой считалочки-«заклинания» надо было немедленно замереть. Смысл игры заключался именно в том, что позы были самые неудобные и смешные и трудно было устоять на ногах... Порой мне кажется, что вокруг меня взрослые люди, застывшие в неудобных, неестественных позах. И как они только умудряются не упасть... Их сковали страх и безверие!

За что мы так себя ненавидим? Почему не можем принять милосердие... Закоренелый грешник — не тот, кто много грешит, а тот, кто не верит в прощение. И после исповеди ему не становится легче. Он не верит, что его можно любить. Да так сильно, что и жизни не жалко...

Найти в этой жизни того, ради которого можно было бы умереть — настоящее счастье! Но не меньшее счастье найти в этой жизни того, кто готов принять эту жертву... Счастье рождается там, где хотя бы есть двое.

Счастье — это не удовольствие, не развлечение. Счастье — это не то, что может случиться, а может и нет. Счастье — это условие непременное! Кто в этой жизни не был счастлив, тому и в будущей, как говорится, искать нечего. Как можно желать большего, малого не имея...

Страх перед будущим — явный симптом несчастья в настоящем... А счастливым не только жить, но и умирать легче.

Расскажу вам одну чудесную историю. Они прожили долгую жизнь. Когда она заболела, он боялся лишь одного — остаться… Но умереть в один день им казалось невероятным. Слишком чудесно... Она умерла очень скоро, и вопреки своим ожиданиям он не стал унывать. Помню его слова: «Она любила меня до конца. Теперь мой черед…» Вскоре он почти совсем потерял память. Постепенно забывал имена, события, адреса… Но все, что было связано с ней, помнил с поразительной ясностью. Врачи удивлялись такой избирательной памяти... Умер он в день её смерти... Нелегко верить в чудо. Бывает легче его сотворить… Я поминаю их вместе, в один день.

Есть очень хорошая молитвенная мысль: «Господи, дай мне силы изменить то, что я могу изменить. Господи, дай мне терпение принять то, что я изменить не могу. И дай мне разум отличить одно от другого».

У меня не хватает разума отличить. К сожалению… Я знаю только два состояния: либо я пытаюсь все изменить и в конце концов теряю последние силы, либо все принимаю («как есть») и сильно при этом ропщу.

В это трудно поверить, но я знаю людей, от которых ни разу не слышал слов осуждения, ропота или недовольства! Раньше я думал, что это результат многих подвигов: борьбы с помыслами, отсечения воли, ну и так далее, по Добротолюбию. Теперь я думаю по-другому... Чтобы жить по Добротолюбию, надо в первую очередь иметь разум... Что следует безропотно принимать? С чем непримиримо бороться... Где необходимо смирение? А где нужна дерзость... Секрет всех духовных побед — в умении правильно расставить акценты... Душевное равновесие — это тишина и натиск, принятие и отпор.

Я продолжу писать эти письма... Сколько их будет? Не знаю. Но сколько бы ни было, какое-нибудь станет последним... Я ловлю себя на той мысли, что в каждом письме я с вами прощаюсь. Что это? Страх смерти? Желание отклика? Или, может, поддержки... Наверное, не без этого... Но главное, я боюсь не успеть отдать то, что я должен... Не откажитесь принять.

С любовью, протоиерей Игорь.

Продолжение см.

* нумерация писем — авторская, а не по порядку их публикации в «Благовесте».