Странички из забытого блокнота

Приостановилось время

Инокиня Валентина (Валентина Кузьминична Калугина), сестра приснопоминаемого самарского священника протоиерея Михаила Калугина, была духовным чадом известного старца иеромонаха Даниила (Фомина) из разогнанной большевиками Оптиной пустыни. Жили Калугины, как и отец Даниил, в Оренбуржье. Однажды Валентине срочно понадобился духовный совет батюшки по очень важному вопросу, и она собралась в дорогу. Путь до Михайловки, где жил старец, неблизкий — восемнадцать километров, а на дворе стылый декабрь. И время уже после обеда, припозднилась. «Ну ничего, — думает Валентина, — часа за четыре дойду!»
Только за порог — а тут такая пурга началась, с ног сбивает, глаза слепит снегом. Страшно стало: не сбиться бы с дороги, не замерзнуть в степи!
Дошла до развилки двух дорог — и встала, не зная, по какой из них идти. Зимой темнеет быстро, да еще пурга. В снежной замети не видать ни следа, ни далеких огней. Помолилась Валентина, попросила Божией помощи и пошла наугад по одной из дорог. Глядь — впереди показались домишки заснеженной деревеньки, а на околице ее встречает сам отец Даниил. Будто кто подсказал ему, что духовная дочь идет к нему, что надо встретить ее да помолиться о благополучном пути.
— Во сколько же ты вышла из дому? — спросил он у Валентины. И, услышав ответ, удивился: прошло всего два часа! За это время и летом, по хорошей сухой дороге, не всегда можно столько пройти. А тут — по зимнему бездорожью, в лютую пургу…
— Сам Господь указал тебе дорогу, — сказал старец. — Сам Господь приостановил время, чтобы ты успела дойти!..

«Я очутилась в Дивеево!..»

Антонину Васильевну я часто вижу у подсвечника перед большой иконой Николая Чудотворца в нашем Кирилло-Мефодиевском соборе. Славная, милая женщина, она в свое время не только молитвой откликнулась на мою беду, но и приехала в хирургическую больницу — ухаживать за моей дочкой. Привезла с собой иконочки и акафист, святыни… С тех пор Антонина стала для меня одним из самых родных и близких людей. У Антонины очень серьезный диагноз, и всякий раз так тревожно, если ее нет на привычном месте. Уж если она пропустила воскресную службу, значит, действительно не смогла прийти…
В воскресенье после Литургии Антонина поделилась со мной великой радостью:
— Помните, я рассказывала вам, что сделала ксерокопию фотографии раки Преподобного Серафима Саровского? Так я люблю этого святого, иной раз гляжу на ксерокопию и плачу: «Прости меня, Батюшка, никогда больше я к тебе не приеду!..» И вот недавно что-то я делала, а сама молилась, как вдруг — но это было наяву, руки мои продолжали свою работу! — вдруг я очутилась перед ракой Преподобного Серафима Саровского! Я была в Дивеево, в Троицком соборе, слышала пение монахинь, видела все так четко, что тронь рукой — ощутила бы прикосновение… И радость была неземная!..

Чудесное благоухание

В другое воскресенье Антонина рассказала после Литургии:
— Наши самарские паломники недавно ездили в Троице-Сергиеву Лавру. Поехала и Люба с дочерью. Всю дорогу, сколько храмов посетили, везде заказывала требы и нищим милостыньку подавала не скупясь. Пока доехали в Сергиев Посад, денег-то у нее и не осталось.
Встала она у иконы святых Кирилла и Марии, родителей Преподобного Сергия Радонежского, и плачет, просит прощения:
— Я бы все, что имею, вам отдала, не то что деньги, а не на что даже свечку купить!..
И тут от иконы разлился такой аромат, такое благоухание! И к какой еще иконе ни подойдет, от каждого образа дивный аромат волной на нее изливается. Порадовалась Люба, помолилась, да и пошла в автобус. А там дочь подает ей флакон с освященным маслицем — купила в иконной лавке.
Открыла Люба флакон, а оттуда такой же точно аромат пошел, как от икон. Все подивились: у них в таких же флакончиках масло без запаха, а у нее благоухает! А один паломник не поверил:
— Быть такого не может!
Тогда Люба взяла у него флакон, перекрестилась и сказала:
— Господи, во вразумление неверующего яви Свое чудо!
Пошла с флаконом в храм, усердно помолилась в присутствии этого паломника. И когда он открыл свой флакон, ощутил сильное неземное благоухание.
Поистине — щедр и милостив Господь! И горячая сердечная молитва в Его очах дороже любых иных даров.

Молитва перед боем

Эту историю я услышала от своей доброй знакомой из Петербурга Ольги Жуковой:
— Мой дедушка Павел Васильевич Волков в Великую Отечественную войну оказался в самом пекле сражений — на Курской дуге. Был он не то чтобы неверующим — безразличным к религии. Перед самой отправкой на Курскую дугу ему приснились его покойные родители. Будто стоят они над ним, спящим, и разговаривают между собой. Мама говорит:
— Как мне его жалко, давай заберем его c собой!
Но отец возражает:
— Нет, пусть он останется, еще поживет!
Павел проснулся, так и не узнав, чем же закончился разговор его родителей. В страхе он упал на колени и стал так горячо молиться Богу, как с самого детства не молился. С земными поклонами, со слезами.
Вскоре в страшном бою он был тяжело ранен и контужен, долго лежал в госпитале — и выписался, демобилизованный подчистую. Война для него закончилась.
Видно, для того и пришли к нему во сне его глубоко верующие родители, чтобы призвать к молитве. Они ведь и сами за него всегда молились, пока были живы и, верно, даже после смерти.

У Бога все возможно!

В одной палате роддома с моей старшей дочерью несколько лет назад лежала женщина, незадолго перед родами переехавшая в Самару из другой области. О чем только не говорят молодые мамочки — но рассказ Елены поразил многих:
— В нашем селе живет одна женщина, у которой целая куча детей. Врач женской консультации всякий раз так ругала ее, когда она приходила оформлять больничный лист перед декретным отпуском:
— Куда тебе столько детей! Что, не могла раньше прийти?
А та в ответ:
— Вот потому-то и не прихожу, что у вас всегда одна песня: чего нищету плодить, куда столько рожаешь! Мне сколько Бог дает — столько и рожаю.
И вот когда она рожала восьмого ребеночка, наша гинеколог распорядилась сделать ей кесарево сечение, а «заодно», пока мамочка была под наркозом, попросила хирурга сделать ей стерилизацию. Хватит, мол: если она «дурью мается», так мы-то на что! Хирургу что — перевязал трубы, и дело с концом.
И двух лет не прошло, опять эта женщина с большим животом входит в кабинет гинеколога: выписывайте больничный, мне пора в декрет!
Врач ахнула:
— Да ты что! Да как же это может быть: мы же тебе в последних родах трубы перевязали!
Женщина не стала возмущаться, качать права, а только и сказала:
— Вы перевязали, а Бог развязал.

На снимке: иеромонах Даниил (Фомин).

Ольга Ларькина

04.07.2008