Картинки с выставки

В Москве перед началом Рождественских чтений возле Красной площади в Гостином дворе проходила крупная выставка «Православная Русь». Я не первый раз оказываюсь на таких масштабных Православных выставках, и всегда там охватывает ощущение праздника, радости, ликования. Огромная сила Православия здесь словно извлекается из-под спуда и вдруг становится для всех и зримой, и очевидной. Это уже плоды той тяжелой созидательной работы по возрождению Святой Руси, которая в молитвенной тишине незаметно ведется по всей стране. Нам есть что предложить самому взыскательному ценителю. Есть, как говорится, и ситец, и парча. В изобилии представлены как народные промыслы, так и традиционные церковные товары: Православные книги, иконы, видеофильмы, колокола… Да чего только нет на этой выставке! Но главное все же — тот светлый и молодой дух, который веет на таких вот выставках. Известный пастырь, сотаинник иеромонаха Серафима (Роуза), гражданин США игумен Герман (Подмошенский) чуть позднее скажет мне так: в России две вещи очень хорошие — все здесь говорят на русском языке и у вас есть Православные выставки… С ним трудно не согласиться.

Невдалеке от Почаева

находится небольшой Свято-Успенский монастырь. Всего-навсего каких-то 150 километров… Если сравнить с расстоянием до Москвы, то это просто как шаг шагнуть… На выставке этой я приметил новинку. Теперь чуть ли не каждый монастырь, приход или епархия привозят сюда (для привлечения внимания посетителей, но, конечно, и не только для этого) какую-то свою местную чтимую святыню — икону с частицей мощей или другую реликвию. Где еще, как не на такой вот выставке, сможешь за один день приложиться к иконам с частицами мощей преподобного Илии Муромца, Святителя Игнатия Брянчанинова, праведного Симеона Верхотурского? Зная, что вряд ли скоро окажусь в далекой Почаевской лавре, я был очень обрадован тем, что на выставке священник помазывал святым елеем паломников, которые перед этим прикладывались к двум иконам почаевских святых — преподобного Иова и прославленого совсем недавно, в мае 2002 года, преподобного Амфилохия — с частицами их мощей. Приложившись к иконам, я заговорил с хранителем этих святынь иеромонахом Кириллом. Вот что он мне рассказал:
— До 1962 года наш Свято-Успенский монастырь был скитом Почаевской Лавры.
Теперь мы самостоятельно строимся. Мы приехали сюда, чтобы москвичей познакомить с нашими украинскими святыми — преподобными Иовом и Амфилохием. Привезли на выставку эти иконы с частицами их мощей. Надеемся, что это поможет нам и средства собрать на строительство храма. У нас ведь вокруг униаты и раскольники. Мало Православных, — вздыхает иеромонах Кирилл. — Это ведь Западная Украина. Слышали, наверное, как там Православных притесняют… Трудно у нас храмы строить. Приход маленький, но все же есть на Западной Украине Православные! Многие из тех, кто ушел к униатам и раскольникам, сейчас возвращаются в лоно Православной Матери-Церкви. Видят те заблуждения, которые у них есть, и возвращаются… Слава Богу! У нас возле монастыря бьет чудотворный источник Божией Матери — на нем происходит много исцелений. И это тоже свидетельствует о Святости Православия. Видя это, к нам многие идут…
Желаю отцу Кириллу успеха на выставке и — иду дальше…

Портрет Серафима Саровского

на всей этой грандиозной выставке пользовался самым большим вниманием Православной публики. К нему выстроилась очередь человек в двести. Стоять в такой очереди за недостатком времени я не мог. Пришлось искать обходные пути — и я обратился за помощью к отцу Михею…
Иеромонах Михей служит строителем скита Преподобного Сергия Радонежского в поселке с тезоименитым названием Михеи, что на речке Михейчик, в Сапожковском районе Рязанской области. Скит этот принадлежит Московскому Свято-Данилову монастырю. В этом скиту и хранится величайшая святыня.
— Этот образ пожертвовали нашему Свято-Данилову монастырю в 1992 году, — рассказывает отец Михей. — Умер в Москве иеромонах Владимир. Его родственники, люди молодые и малоцерковные, стали приносить в монастырь и продавать недорого книги и иконы, принадлежавшие покойному. А этот образ Батюшки Серафима они передали в дар нашей обители. Про портрет они нам ничего не объяснили. По благословению отца наместника в 1993 году я поехал в Рязанскую область на строительство скита. Наместник благословил меня взять этот портрет. И вот с того времени у нас находится эта реликвия.
По просьбам прихожан отец Михей отдал портрет Серафима Саровского на экспертизу искусствоведам, и было определено, что этот портрет относится к 30-м годам ХIХ века, к последним годам жизни Преподобного Серафима. Возможно, он писался еще при его жизни. Точно этого сейчас утверждать нельзя. Но эксперты такую возможность допускают. Сегменты ткани свидетельствуют об этом. Скорее всего, это копия известного портрета Серафима Саровского, написанного Евстафьевым маслом на холсте около 1815 года. Оригинал портрета утрачен, но благодаря этой копии мы можем представить себе подлинный облик батюшки Серафима в возрасте чуть более шестидесяти лет, когда он вышел из строгого затвора, следуя указанию Господа и Божией Матери. Этот портрет-икона был написан задолго до канонизации подвижника, а нимб был добавлен на портрет в 1903 году.
От себя замечу, что портрет этот обладает огромной духовной силой. И не зря такая очередь выстроилась к нему. С портрета смотрит на нас величественный Старец, погруженный в сердечную молитву. Наверное, этот портрет лучше многих других изображений передает подлинный образ Батюшки Серафима. Под таким взглядом и медведь станет смирно скакать на задних лапах, и дерево преклонится по молитве подвижника… Здесь перед нами предстает строгий аскет-молитвенник, которому Господь открывает Свои сокровенные тайны, сокрытые от взора других людей… От иконы веет молчанием, созерцательностью и внутренней силой духа.
— Скиту нужны средства на строительство, — продолжает рассказ отец Михей. — Вот мы и решили возить этот портрет по Православным выставкам. И людям польза, и скиту прибыток… Нас многие просили иконочки с портрета сделать. Сейчас Православные покупают у нас такие иконочки. Со временем этот образ стал проявлять себя как чудотворный. Сначала в скиту люди начали замечать, что по молитве перед этой иконой-портретом приходит помощь от Батюшки Серафима. А потом и на выставках начались чудотворения. Были мы летом в Нижнем Новгороде, на торжествах, посвященных столетию канонизации Преподобного Серафима. Икона наша там выставлялась для поклонения верующих. Два человека получили от нее исцеления. Потом мы месяц были в Санкт-Петербурге. В этом городе от портрета Батюшки Серафима три женщины получили исцеление. А последний чудесный случай произошел на Рождественской выставке в Москве, на ВДНХ. Человек после молитвы перед этой иконой получил исцеление менисков. Постепенно люди узнают о нашей святыне. Ждут ее, и получают по вере исцеление. Хотелось бы приехать с иконой к вам в Самару и в Тольятти — приглашайте, будем рады. Ведь и скит наш стоит как раз на самарской трассе…

Дивеевские новомученики

словно окликнули меня со стенда выставки в Храме Христа Спасителя в дни Рождественских чтений. Специально к этому мероприятию из разных епархий России сюда, в главный храм страны, были привезены уникальные архивные свидетельства и реликвии подвигов Новомучеников и Исповедников Российских. Обо всех стендах не расскажешь — их было слишком много. Мне довелось познакомиться с архивариусом Свято-Троице-Серафимо-Дивеевского монастыря рясофорной послушницей Еленой. Вот что она рассказала:
— На выставке представлена экспозиция, рассказывающая про дивеевских сестер в Карлаге (Карагандинском исправительно-трудовом лагере ГУЛАГа НКВД). По нашим сведениям, там отбывали наказание 36 дивеевских монахинь. Сейчас по материалам монастырского архива уже прославлено в лике святых пять человек. Из них в Карлаге были двое. Преподобномученица Пелагея (Тестова) умерла в Карлаге. А преподобноисповедница Матрона, отбыв там срок, умерла в селе Пузо (Суворово), возле Дивеево. Ее мощи покоятся на том же кладбище, где были похоронены известные мученицы Евдокия, Дарья, Дарья и Мария. Пока еще ее мощи не обретены.
Карлаг был огромной колонией с метрополией в Москве. У них были свой суд, своя тюрьма… Многие сестры, уже находясь в Карлаге, по решению местного суда получали новые сроки заключения. Одна из дивеевских сестер, инокиня Марфа (Михайлова) была расстреляна по приговору суда Карлага.
Блаженной монахине Мастридии Дивеевской дали огромный срок заключения — 25 лет! Ее арестовали в 1947 году. Провела в лагере она десять лет. Возвращение ее в родное село было страшное. Односельчане рассказывают, как к дому подъехала милицейская машина и монахиню вывалили на землю «как куль с костями». Она не могла даже двигаться. Московский протоиерей Владимир Смирнов (ныне покойный) из храма Илии Пророка в Обыденном причащал блаженную Мастридию (Мунину) после Карлага. И в это время произошел такой случай: приняв в рот частицу, она тут же легла и долго лежала, как мертвая. Батюшка забезпокоился, не знал, что ему делать. Но дивеевские сестры объяснили ему, что старице горло передавили в Карлаге, с тех пор она твердую пищу, даже самую крохотную частицу, таким образом принимает…
Монахиня Милетия (Ярцева) вернулась из Карлага без единого зуба, «потому что была красивая». Такое вот объяснение зверства!
А вот эта рубашечка-свиточка (см. снимок), — наверное, малого роста сестра была! — принадлежала неграмотной мордовочке послушнице Марфе (Ишаевой). Но на следствии она вела себя грамотнее грамотных и мужественнее многих мужчин. Отбыла в Карлаге восемь лет и приехала оттуда полуслепая. А потом и вовсе ослепла. Ее одежду нам передали люди, у которых она провела свои последние дни. За все время после заключения она произнесла только одну фразу про свое лагерное прошлое: «я приняла в Карлаге страшную муку», — сказала она. Ни она, ни другие сестры не жаловались на свою долю. Родственники и знакомые свидетельствуют, что все они остались «чисто как дети» — не озлобились, не отчаялись. Только не любили о страшном прошлом вспоминать.
Мы недавно ездили в места, где находился Карлаг. Раньше это был целый город для заключенных, который вырос из какого-то маленького кишлака. Там в яме мы нашли этот колышек с номером. У наших сестер были тоже трехзначные номера. Может быть, под этим колышком покоилась какая-то из дивеевских сестер. Эти цифры нам пока не удается расшифровать, так как нет доступа к соответствующим архивам. Людей в том лагере хоронили не под фамилиями, а под номерами.
В архивах мне попалось одно удивительное «дело». Знакомясь с ним, невольно испытываешь радость. 6 мая 1936 года (через девять лет, как закрыли Серафимо-Дивеевский монастырь) на Дивеевской канавке около дерева появилась женщина в черном. А на дереве висел плакат (на куске белой простыни были вытканы слова): "Да здравствует Православное Христианство!!! Да здравствуцет Царизм!". Школьники сорвали плакат и вместе с ним прибежали в кабинет директора. Тот сразу же позвонил в НКВД. Те ответили, что сейчас приехать не могут, так как тушат в Вертьяново пожар (сейчас Вертьяново стало частью Дивеева). Попросили директора послать школьников, чтобы они проследили, где живет эта женщина и постарались узнать ее имя. Елена Ионовна Чернышова, бывшая насельница Серафимо-Дживевского монастыря, ничего не скрывала и от своего поступка не отказывалась. Когда ее спросили, зачем она повесила этот плакат, она просто ответила: «Вы первого мая гуляли, свои лозунги развешивали? Здесь раньше был монастырь, и мы тоже имеем право развесить свои лозунги». Даже на следователя она произвела необыкновенное впечатление. Она была как ребенок. Похоже, он ее пожалел и хотел как можно дольше не отдавать монахиню «в руки правосудия». Затягивал следствие, просил еще дополнительное время для уточнения каких-то обстоятельств, хотя Елена Ионовна ни от чего не отпиралась. Дали ей по тем временам срок минимальный — всего три года заключения. Статья 58 пункт 10, контрреволюционная пропаганда. Это ведь «расстрельная» статья! Отбывала срок она в Кемеровской области. В 1941 году вернулась в Тамбовскую область. Ей снова дали срок — на этот раз 10 лет. Отправили ее в лагерь в Свердловскую область. Потом ее след теряется. Но есть предположение, что она вернулась из лагеря. Тамбовская монахиня Платонида в то время жила в доме с дивеевскими сестрами. Она вспоминает, как однажды к ним пришла дивеевская монахиня Елена (скорее всего, это была она). Вела себя она необычно, странно. Залезла с ногами на койку, поближе к большому портрету Серафима Саровского, и стала ему говорить: «Батюшка! Умру за послушание!..» (Известно, что «за послушание» умерла преподобная Елена Мантурова). Сестры встревожились за нее, отвезли монахиню Елену в психбольницу. А вскоре сестра Елена действительно умерла…
Одну рабу Божию в Москве ее духовник благословил каждый день непременно поминать святых по святцам, чья память празднуется в этот день. Но она, то по нерадению, то по недостатку времени, этот наказ не всегда исполняла. И вот однажды стоит она на Всенощной в храме на Соловецком подворье. Идет лития, и призываются святые дня. В их числе назвали мученика, но она не расслышала его имя… И в этот момент она ясно услышала слова: «Значит, все было зря, и нас на земле уже не помнят…» Я узнала об этом удивительном случае. И как-то в разговоре с сельским священником из Нижегородской епархии заговорила об этом. Батюшка выслушал меня и сказал: «Совершенно верно! А мне было другое видение. Видел я одну мученицу, и она сказала: а меня совершенно забыли на земле, ко мне никто не обращается!». И он уже хотел уйти, но я его остановила. Попросила назвать имя этой мученицы. Но он ответил отказом. Объяснил, что видение это было только ему… Ушел, но потом неожиданно вернулся и говорит: «Я был не прав. Я должен это сказать — мне явилась святая мученица Голендуха». Это святая второго века, память ее 3 (16) июля. Вот как важно поминать святых!
…Если мы будем поминать в молитвах поименно всех Новомучеников и Исповедников Российских, эти молитвы будут услышаны и Россия возродится!

Снова Батюшка Серафим

словно взял меня за руку и повел дальше по московским святыням. В Спасо-Андрониковом монастыре в эти дни шла (и будет идти до конца февраля, если срок не продлят по многочисленным просьбам Православных) уникальная юбилейная выставка о Преподобном Серафиме Саровском. В двух небольших залах уместилось столько уникальных экспонатов, что, перефразируя слова самого Святого Серафима, пройдя по этой выставке, ощутишь, что «тут тебе и Саров, и Дивеево». Множество старинных икон любимого всей Православной России святого, портреты других Дивеевских подвижников и подвижниц — протоиерея Василия Садовского, Преподобной Александры (Мельгуновой), Блаженной Паши Серебрянской…
С любовью подобраны на экспозиции подлинные странички из дневников семьи Царственных Страстотерпцев, посвященные посещению ими Сарова и Дивеева. Лаконичные, вроде бы даже сухие, протокольные строки дневника Святого Царя Николая вдруг прорываются всплеском неземного ликования: какое счастье, что я побывал в Сарове и Дивеево! Какие благодатные дни!.. — пишет он. Особенно поражают слова о смирении и терпении в несении скорбей в дневнике Царицы-Мученицы Александры. Выходит, еще за столько лет до Екатеринбургской голгофы дивный старец в день своих торжеств приоткрыл Царице ее дальнейшую судьбу…
Не могут не взволновать представленные на выставке святыни! Например, эта страничка из назидательного слова, написанного рукой самого Серафима Саровского. Там есть удивительные, проникновенные слова про Иисусову Молитву, про то, что терпение — великая добродетель. А венчают это письмо многомудрые слова: «Добродетель — не груша, ее сразу не съешь». Призыв к трезвению, разумности и постепенности в подвигах. Призыв в деле спасения идти «Царским путем». Просто постоять возле этого листка, возле скуфейки, принадлежавшей батюшке Серафиму, — это уже великое счастье! А сколько здесь еще других безценных экспонатов! Скольжу взглядом по самым разным портретам и иконам святого. Вот Серафим молится на камне. Вот он же кормит медведя. А вот святой разговаривает с Самой Царицей Небесной. Везде он похож, узнаваем. Но везде и чуть-чуть другой. Словно бы разные грани его светозарной личности бисером рассыпались по всем этим замечательным иконам! Наконец, выбираю ту, что более всего мне по душе. На ней — большой, в человеческий рост, — батюшка милующий. Здесь он словно живой — с лучащимися неземной добротой, немного смеющимися глазами. Беру «благословение» у ко всему привыкшей смотрительницы и прилаживаюсь возле иконы читать акафист этому святому. Как хорошо! Словно сам Батюшка Серафим стоит в двух шагах и слушает молитвенные слова…
Преподобный отче Серафиме, моли Бога о нас!

Владимирская Волоколамская

икона Божией Матери в прямом смысле слова неожиданная святыня. Разве ожидаешь встретить святыню на музейной выставке, пусть даже и древних икон? И вдруг — чудотворная!
Смотрительница музея Древнерусской иконописи, что в Спасо-Андрониковском монастыре, первым делом предложила мне… приложиться к этому древнему образу Богородицы. Объяснила: он источает чудотворения! Светская дирекция музея даже приняла решение икону эту поместить в киот и официально разрешить верующим к нему прикладываться — зафиксированы исцеления от этой иконы. К другим иконам, «обычным», прикладываться не разрешают.
Экскурсовода рядом не оказалось, но его заменила все та же смотрительница, ради меня оторвавшаяся на пять минут от чтения Евангелия.
— Эту икону написали по указу Царя Иоанна Грозного в царских мастерских, — рассказывает она (подтверждение ее слов я позднее нашел в официальном издании этого музея). — Икону писали на средства и по заказу царского опричника — известного в истории как Малюта Скуратов, а на самом деле Григория Лукьяновича Бельского. Почему он решил написать на свои средства этот образ, мы не знаем. Но когда икона была написана, опричники во главе с Григорием Лукьяновичем Бельским крестным ходом понесли ее в Успенский собор. А следом за ними шел дьякон (история его имя не сохранила) и хулил этот святой образ. Видимо, перенес на него свое негативное отношение к опричникам. Но когда дошли до храма, дьякон этот неожиданно ослеп. Он упал на колени и стал просить прощения у Царицы Небесной. Как только он приложился к этому образу, так сразу прозрел… Сам же он первый и назвал икону Владимирскую Волоколамскую чудотворной! Потом Григорий Бельский вложил эту икону в Иосифо-Волоколамский монастырь. И уже в древности она стала широко почитаться как чудотворная. Было даже составлено посвященное ей особое Сказание…
Напоминаю, что Малюте Скуратову историки приписывают страшное злодеяние — убийство Священномученика Филиппа. Так это или не так — сейчас уже трудно достоверно установить. И у сторонников, и у противников этой версии достаточно аргументов. Но один аргумент перевешивает прочие: в «житии» святого Малюта Скуратов назван виновником его смерти… Не известно, что же подвигло этого, по мнению даже и уважаемых историков, «опереточного злодея» Русского Средневековья, вдруг взять да и создать чудотворный образ, который и спустя пять столетий, даже в музейных условиях, не перестает источать чудеса исцелений…
Я не сторонник переписывания истории. Но нужно учитывать ВСЕ факты, а не те лишь, которые укладываются в удобные схемы. Эта, по выражению известного журналиста, «мешающая деталь» — чудотворная икона — способна развалить всю с таким тщанием созданную историческую конструкцию, рисующую опричников чуть ли не как разбойников, а их предводителя, Бельского, почти что русским де Садом. Но ведь де сады икон не писали. И чудес от их святынь что-то не зафиксировано.
А в другом музее, в эти же московские дни, я услышал, как образованная женщина-экскурсовод объясняет детям, что Грозный Царь Иоанн своего сына не убивал — тот умер своей смертью, не забыв передать большую сумму денег в Кирилло-Белозерский монастырь, «на помин души». А на полотне Репина изображен лишь миф, но никак не историческая действительность. И дети на удивление легко восприняли эту историческую «новость».
Многое запутано в нашей истории. Концы переплелись с началами. Благие посылы с кровавыми итогами. Но Божия Матерь на этой древней иконе смотрит на меня сквозь пять столетий — и примиряет, связывает с тем славным временем.
Если отмалчиваются историки, за них говорят святыни.
Фото автора.
г. Самара — г. Москва.

Антон Жоголев

13.02.2004