Неисповедимые пути

В брежневские застойные времена люди в основном эмигрировали за границу. С большинством из них все было ясно: захотели колбасы, и притом без очереди. Но были и другие. В то время, когда, казалось, советской власти не будет износу, тоскующие по Небу души стали уходить в Церковь. Помнится, в 70-е годы в гуманитарных академических институтах прошла такая волна. Никто не понимал маленького щупленького Диму, кроткого технического секретаря одного престижного научного отдела, ощутившего ужас перед атмосферой нескончаемых интриг и несправедливости: «Ты что думаешь, в Церкви все иначе? Как бы не так…» Комсомольские и партийные собрания прошли, как положено. Но Дима проявил какое-то неожиданное в таком тщедушном теле железное упорство. Проявил характер и ушел. Сейчас священник. Значит, дело было не только в институтской атмосфере. Было что-то глубоко в душе, о чем он не хотел говорить.
Другой был медиком, служил еще молодым доктором в детской больнице. Был как все. Но однажды столкнулся с чудом «по специальности». В клинику, где лечили детей с патологией мозга, вдруг поместили взрослую женщину, архитектора, вполне развитого и интересного человека. Знаменитый профессор осмотрел и послал нашего доктора с набором тестов — «прощупать», в чем именно отклонения. Тесты архитектор выдержала с достоинством: отвечала на все вопросы без сучка, без задоринки. На всякий случай задал еще вопросы — отвечает нормально.
— Ничего не пойму, профессор, зачем ее сюда, к детям, поместили.
— Не знаю, зачем, но обычный мозг человека довольно объемистый и высокий. У детей высота мозга меньше. А у этой женщины какой-то «блин» (аппарат показал) — всего четыре миллиметра.
— Как же она работает, мыслит?
— А Бог ее знает.
«И тут меня осенило! Вот именно, Бог…»
Так и пришел человек к Богу. Теперь-то точно знает: «Невозможное человеку возможно Богу».

Владыка Питирим

Когда Митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима отпевали в Богоявленском соборе, народу было очень много. Запомнился один мужчина, который, войдя в собор, широко перекрестился и упал на колени, заплакал. Встал и, обращаясь ко мне сквозь слезы, сказал: «Я ему всем в жизни обязан». Это было его приношение Владыке. Как жалко по сравнению с этой «лептой вдовицы» выглядел поднесенный одним очень высокопоставленным лицом дорогой венок, на котором было написано: «Дорогому метрополиту…». Писали, видно, не от души. А когда Владыку хоронили на кладбище Даниловского монастыря и поставили на могиле крест, одна одержимая начала лаять собакой. На могиле его всегда горят свечи. Последние фотографии Владыки покоряют: с них смотрит не лицо, а лик.

Русский лес

Церковь показывает примеры того, как должны поступать и мирские власти. В XIX веке Архимандрит Евгений, настоятель Чуркинского монастыря (Астрахань), крестьянина, пойманного на монастырской территории с нарубленными свежими деревьями, наказал тем, что заставил его высадить молодые саженцы. Они впоследствии разрослись в тенистую монастырскую аллею. В суд подавать на крестьянина не стал. Исходил из религиозного опыта: после покаяния следует не наказание, но и не всегда благодушное прощение, а — исправление греха. Всем польза. А у нас ныне тюрьмы забиты несчастными людьми, пустившимися на мелкое воровство из-за нужды. Там они зачастую не учатся каяться и исправлять дела рук своих, а лишь ожесточаются. А сколько было бы пользы, если бы каждый, преступивший закон, высадил свою «аллею». А если бы и не только мелкие нарушители, пропадающие в тюрьме, но и крупные, гуляющие на свободе, приведены были к истинному покаянию!.. И была бы не аллея, а поистине — «русский лес».

Цена благодати

На протяжении всего ХХ века Россия теряла благодать. Сам-то народ в своей массе этого не понимал. А вот враги Православия понимали это хорошо, — так что не случайно шла благодать на экспорт.
Матушка Александра, первоосновательница Казанской обители в Дивеево, передала Казанскую икону Божией Матери в Казанскую церковь. Это была святыня Дивеева и всей России: ведь Божия Матерь избрала Дивеево Своим Четвертым Уделом. Когда монастырь разогнала советская власть, хранителем ее стал иеромонах Серафим (Смыков). Он уехал в Краснодар, там в полном затворе прожил до 1942 года. Затем бежал с иконой в Югославию. После прихода Красной Армии в Югославию икону отобрали. Но в Россию не вернули.
Враги Православия сознательно искореняли благодать в России на корню. Может быть, в случае необходимости они бы даже платили за это золотом (да и платили вначале, когда вкладывали русские и иностранные деньги в революционную смуту). Благо, что после революции уже собирали дивиденды с вложенных капиталов: можно было ограничиться государственным террором и просто отбирать что вздумается. Икону матушки Александры Дивеевской, перед которой молился Преподобный Серафим Саровский, выставили на продажу. Запросили 500 тысяч долларов. Не за художественные достоинства, а за святость, за поклоны батюшки Серафима, матушки Александры, Параскевы Саровской, Николая Мотовилова, всех дивеевских прославленных и еще не прославленных святых! Какой дьявольский расчет! Какое редкое понимание сакральной сути вещей! Нет, не просто чиновниками, не просто «предпринимателями от партии» были эти христопродавцы!
Когда Православные начали сбор денег, чтобы икону выкупить, — цену набавили. И продали-таки за рубеж — за три миллиона долларов! Купил католический Фатимский монастырь в Португалии. Стала икона эта главной святыней этого далекого от России монастыря. Невысоко оценили святыню. Цены-то ведь ей нет. Сколько людей в России без этой иконы так и не дошло до храма? Сколько пропало от наркотиков, водки, злобы, зависти, от иных грехов? Сколько молитв не было услышано? Кто измерит?
От редакции. Икона, о которой пишет Владимир Мельник, недавно все-таки вернулась в Россию. Фатимский монастырь несколько лет назад передал святой образ в личные покои Римского папы Иоанна Павла II. А он, в свою очередь, летом прошлого года передал ее в Россию.

История России — в руках Ангелов

Фонд Рокфеллера вложил в написание истории Второй мировой войны свыше 139 миллионов долларов, чтобы скрыть закулисную деятельность американских банкиров в установлении фашистского режима и в разжигании самой войны. Сколько же вложили подобные фонды в наши отечественные учебники по истории России, в которых масонское движение декабристов превозносится как романтический героизм русского дворянства? Да и многое, многое другое пишут ныне умные учителя, профессора и академики для наших детей, чтобы они не знали, в какой стране живут. Переписывают полные лжи советские учебники, усугубляют старую ложь, лепят на нее новую.
Да, многое могут деньги. Может даже показаться, что могут все. Если забыть о правде Небесной. Но прав был наш поэт Лермонтов:

Но есть и Божий суд,
наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата…

А история России от этих учебников не меняется: какая была, такая и пребудет — до самого Страшного Суда. Она уже в руках Ангелов. Ее лучше теперь изучать по истории Русской Церкви: только там осталась чистая вода.

Неоновый доллар

Теперь вечерняя Москва наполнена светом неоновых реклам. В пляске цветных огней пульсирует то там, то здесь — неоновый доллар: змей-искуситель, обвившийся вокруг Древа познания. Он уже и не скрывается. И только ослепленные страстью стяжания не замечают этого страшного символа нашей сегодняшней жизни.

Владимир Мельник

18.02.2005