Один день в ноябре

Автор этой необычной статьи — заместитель редактора газеты «Вера» (г. Сыктывкар). Но меня с Михаилом Сизовым связывают не только профессиональные контакты. А очень давняя, еще студенческая, дружба. В одно время мы учились с ним на соседних курсах в еще Ленинградском, а не Питерском, и имени товарища Жданова, а не Ломоносова, университете. На факультете журналистики. И вот от старого товарища пришел этот  интересный текст, своеобразный мистический некролог… Предлагая статью вниманию читателей, я надеюсь, что, может быть, кто-то из вас занесет в свои помянники имя этого замечательного человека, государственного деятеля, русского патриота — Ивана Кулакова. Видимо, жизнью своей заслужил он, чтобы молились о его упокоении Православные по всей России…

Антон Жоголев.

Бывают такие черные дни

Начало суток, как обычно, встретил я у себя дома за компьютером. На электронных часах монитора появились цифры 00.00, через секунду наступило 28 ноября. И тут же на экране всплыло слово Hello! Что за шутки... Стираю чье-то неуместное приветствие, печатаю дальше, вставляю скопированный кусок текста — а вместо него опять: Hello! Куда ни ткнись, везде это «хэллоу», работать невозможно. И тут я вспоминаю, что есть такой компьютерный вирус, который просыпается только раз в году — 28 ноября. Избавился я от него просто: в компьютерном календаре переставил дату с 28 на 29, «перескочил» через черный день.
В реальности же 28 ноября продолжалось. Придя на работу, таким же манером расправился с вирусом на рабочем компьютере, взялся за дела. Но все из рук валилось. Неприятности одна за другой. Из школы сообщили, что сын подрался с десятью мальчишками из параллельного класса. Интересно, как он мог «подраться» один против десятерых? Нет бы прямо сказать: побили. Еще один звонок — из республиканской газеты:
— Только что Госсовет сообщил, Иван Егорович умер.
Новость оглушила.
Не то чтобы близко я знал Кулакова, но без него трудно представить будущее... Еще до того, как стать Председателем Госсовета республики, он возглавлял наше движение «Россия Православная», а когда его выбрали на высокий пост, не только не оставил этого общественного служения, а еще больше стал вкладывать в него своей неуемной энергии. Сколько было планов... Помимо трудолюбия, поражала в нем и простота в общении. Совещания по работе «России Православной» он проводил в своем председательском кабинете, и у меня каждый раз возникала неловкость: что выбрать из своего далеко не богатого гардероба? Все-таки там светская обстановка, а к костюмам-тройкам я не привык. Собравшись-таки, выхожу, и жена останавливает в дверях: «Ты зачем эту куртку надел? В таких дворники работают, а ты в Госсовет собрался!» И чего ей в куртке не понравилось? Куртка, правда, цвета хаки, и на рынке я за гроши ее купил, но чистая, грязных пятен нету. И вот уже иду я по ковровой дорожке в самый главный кабинет «большого дома», Иван Егорович крепко жмет руку — и сразу настроение меняется. Светские условности, разница положения на социальной лестнице — все это исчезает яко дым. Есть общее дело, и Кулаков берется за него кряжисто, по-крестьянски, отметая лишнее в сторону. Одним словом, русский, северный человек.

— Сердце прихватило в аэропорту Внуково, у стойки регистрации, — сообщают дальше по телефону. — Ему бы еще недельки две полежать в больнице, как врачи требовали, а он в Сыктывкар стремился, на работу.

Да, день сегодня воистину черный... Вернувшись домой, попытался делами заняться, но настроения не было. Запустил в компьютере антивирусную программу, пусть хоть она работает. Программа противно, визгливо хрюкала, оповещая об уничтожении очередного «червя». Надоело, выключил. Лег спать.

И снится, будто идем мы с сотрудником редакции «освещать» проводы И.Е.Кулакова в последний путь. У меня с собой фотоаппарат, газете нужен снимок. Дорогу преграждает какая-то река, нас перевозят на пароме, затем поднимаемся на высокий берег, где раскинулось кладбище. У свежевырытой ямы стоят-переговариваются люди. Яма узкая, словно вход в блиндаж. Спускаемся по ступенькам вниз — там просторный, светлый зал. По стенам в ряд, как в картинной галерее, висят иконы, покрытые стеклом. Играет тихая, но вовсе не печальная, а радостная музыка. Больше всего народа столпилось в центре зала, у гроба. Лица у людей светлые и добрые. Один из них, совершенно юный человек, встречает меня с улыбкой: «Мы ведь с вами знакомы? Я вашу куртку где-то видел». — «Да, я заходил к вам», — отвечаю, растерявшись. Куда это «к вам» — сам не знаю. «Давайте-ка я вас вместе с нашими сфотографирую!» — говорит светлый юноша, и я еще больше удивляюсь: вроде бы я как фотокор должен снимать, а тут наоборот. Рядом встают девушка и еще кто-то, а тот, первый, юноша беззвучно щелкает затвором фотоаппарата. Интересно, кто он? Никогда его не видел. Сын покойного? Но почему такой молодой? «Может быть, это... сам Кулаков?» — всплывает странная мысль. А покойный-то лежит в гробу совсем другой — не такой, каким его в жизни знал. Девушка, что рядом стояла, наклонилась к нему, чтобы поправить венчик на лбу, и покойный кашлянул, как бы прочищая горло...

«Приснится же такое», — подумал я, и увиденное во сне сразу отдалилось, стало плоским, как фотография. «Вы уходите, навсегда?» — не слово, не мысль, а просто горечь бросил я в стену пустоты, выросшую передо мной. Ответом были слова, сказанные сугубо кулаковской, ободряюще-деловитой интонацией: «Надо. Есть такая работа».

                                                                    * * *

Сколь бы реальными сны ни казались, доверять им, конечно, не стоит. Но иногда ночью в раскрытом сознании мелькнет такое удивительное чувство: где-то там, за гранью, есть мир более настоящий, чем наш. И оттуда смотрят на нас словно на экран компьютера, через стекло. И в эту, их, реальность я безусловно верю.

Наступило утро нового дня, 29 ноября. Когда я шел на работу, то не было чувства утраты, которое преследовало вчера. Словно Иван Егорович все так же сидит в своем, теперь уже очень высоком, кабинете — и все так же помнит о нас и в случае чего поможет.

Михаил Сизов, г. Сыктывкар.

Наша справка. 28 ноября  в московском аэропорту Внуково после регистрации на рейс Москва — Сыктывкар внезапно стало плохо с сердцем Председателю Государственного совета Республики Коми Ивану Кулакову. Когда бригада «скорой помощи» прибыла в зал официальных делегаций, помочь пациенту медики уже не смогли. 61-летний Кулаков возглавлял Госсовет Республики Коми с 2003 года. Несмотря на тяжелую болезнь, спикер Госсовета Коми по своему политическому рейтингу входил в тройку самых влиятельных людей республики. Глава Коми Владимир Торлопов выразил соболезнования семье и близким Ивана Кулакова. «Республика Коми потеряла человека, который внес огромный вклад в ее развитие. Всей своей жизнью Иван Егорович показывал яркий пример служения людям», — заявил глава региона. Председатель Госдумы России Борис Грызлов в своей телеграмме заявил, что Иван Кулаков «внес значительный вклад в решение насущных  проблем республики».
Отпевание Ивана Егоровича Кулакова состоялось  в Стефановском кафедральном соборе г. Сыктывкара.
Иван Егорович Кулаков родился 20 февраля 1944 года в Троицко-Печорском районе в семье репрессированных и высланных в Коми из Воронежской области.
Окончив Нижне-Тагильский горно-металлургический техникум и Всесоюзный институт инженеров железнодорожного транспорта, с 1968 года Иван Егорович работал в Управлении «Печорстрой». В 1988 году Иван Кулаков был избран председателем исполкома Печорского городского Совета народных депутатов, а затем назначен главой администрации города Печоры. В 1992 году Иван Егорович избирается первым заместителем Председателя Верховного Совета Республики Коми. В 2003 году избран Председателем Государственного Совета Республики Коми. Он являлся одним из основателей благотворительного фонда «Покаяние», руководителем филиала Общероссийского общественного движения «Россия Православная».

На снимках: Иван Кулаков; похороны И.Е. Кулакова. 

16.12.2005