От избытка сердца

Главы из новой книги писателя Алексея Солоницына «Письма в Небеса обетованные».

Эта книга издательства «Сибирская благозвонница» (г. Москва) - непрекращающийся диалог двух талантливых писателей. Алексей Солоницын и протоиерей Николай Агафонов много лет дружили. Но и после смерти отца Николая их дружба не прекратилась… Алексей Алексеевич Солоницын продолжает беседовать в письмах со своим почившим другом и наставником.

Три года тому назад я понял, с кем в этой жизни земной я должен посоветоваться, как мне поступить, что надо писать, как дальше жить.

Обратил внимание, что расставшись с наставником и другом протоиереем Николаем Агафоновым, продолжаю думать о нем и беседовать, чаще всего во сне.

Дело в том, что у меня с юности выработалась такая особенность - многие сюжеты моих сочинений приходили ко мне именно во сне. Утром я их записывал, потом дополнял, исправлял.

Так же произошло и теперь - я стал записывать увиденное во сне, облекая их в форму писем, так как батюшки уже рядом нет, а расставаться с ним я не хотел и не хочу.

Вот так и стала складываться эта книга, в которой я решил рассказать о заповедном, том, что не успел поведать отцу Николаю и о чем мы не договорили. К тому же после ухода батюшки произошли и происходят сейчас чрезвычайные события, о которых мы и предположить не могли. Ждали их, конечно же, но, как обычно бывает, явь превзошла все ожидания.

Это рассказы и строго документальные, и написанные по сюжетам авторским. И у меня есть желание, чтобы отец Николай прочел их. Они по-прежнему о том, что заставляет болеть сердце.

Теплая ладонь

Протоиерей Николай Агафонов покинул нас на праздник Дня Святого Духа, который выпал в 2019 году на 17 июня. Уход его был ожидаем, но все-таки и его паства, и читатели всей Православной России верили, что он одолеет болезнь. Да и он сам, по натуре своей деятельный, энергичный, не унывающий в самые тяжелейшие крутые повороты своей жизни, всем нам, близким и дальним, говорил, что ему лучше и он поправляется.

Мне хочется вспомнить о некоторых личных впечатлениях и встречах с отцом Николаем, которые сохранило сердце.

Но все же сначала надо хотя бы кратко рассказать о его жизненном пути.

И вместе с тем вот еще что: с батюшкой я не расстался, и однажды понял, что продолжаю с ним общаться… И, сев к рабочему столу, спросил себя: а почему бы мне не отправлять письма в небеса обетованные, где он сейчас, безо всякого сомнения, находится? Буду говорить и писать не только о чем он просил меня при встречах, но и о заповедном, которое можешь высказать только самому близкому человеку, о чем болит и что лежит глубоко в сердце.

Начну я с теплой ладошки мальчика Саввы, которая крепко держалась за мою ладонь, когда мы шли к святыням, привезенным на выставку-ярмарку «Благословенная Самара».

При каждом шаге у Саввы подгибались ножки, он приволакивал их, но улыбался, заглядывая снизу мне в лицо. Рядом шла его мама, рассказывая, как Савва научился ходить. А ведь еще недавно передвигался только на больничной коляске. И головку не мог держать так ровно, как сейчас. А поправляться он начал, когда мама после службы в храме подвезла коляску с Саввой к отцу Николаю, и тот поднял ее сына из коляски, и прижал к груди, и поговорил с ним. И потом Савушка сам просил, чтобы его привозили к отцу Николаю, и они так и поступали, и ее сынок стал поправляться.

«Вот сами видите, что теперь Савушка ходит, пусть трудно пока, но дальше обязательно будет ходить лучше».

Мы купили свечи, поставили их у святынь в подсвечники, и Савва самостоятельно зажег их и приложился к святыне, придерживаемый мною. А потом мы подошли к моему стенду, который, как всегда, находился рядом со стендом отца Николая.

Здесь толпился народ, стремясь получить выбранную книгу с автографом батюшки и его благословением.

Увидев Савушку, которого я завел за наши столы, отец Николай прекратил подписывать свои книжки, радостно поприветствовал мальчонку, усадил его к себе на колени.

И после расспросов о том, как лечится Савва, учит ли молитвы, читает ли их утром и вечером, вручил мальчику «Доброту духовную» - прекрасно изданную уже не первым тиражом книгу с рассказами для детей, - попрощался с Саввой и его мамой.

Этот эпизод потому так сильно врезался в память, что теплая ладошка мальчонки словно отпечаталась в моем сердце, согрела его и укрепила в том, что доброта духовная, как названа памятная книга батюшки, лечит лучше всяких лекарств и предписаний врачей.

Приговоренный к жизни

Как рассказал его сын, священник Иннокентий, в тот День Святого Духа отец Николай, уже невнятно произносивший слова, неожиданно ясно сказал: «Поднимите меня».

Вместе с дочерью Ксенией они выполнили просьбу отца, и он сказал: «Причасти меня». - «Папа, к нам едут священники, давай сначала соборуемся», - возразил сын. «Нет, причасти. Я умираю».

Сын послушался, причастил отца и только после этого приступил к соборованию. Но едва успел помазать лоб отца Николая, как тот закрыл глаза, и душа его покинула тело.

Выходит, он знал не только день своего ухода из жизни земной, но и час, и даже минуту.

И когда на отпевании в храме Святых Апостолов Петра и Павла, старейшем в Самаре, где он служил, хор торжественно и скорбно пропел: «Во блаженном успении вечный покой», и в горле внезапно возник комок, проглатывая его, вдруг подумал: «Да, именно "во блаженном успении", именно в День Святого Духа вы ушли от нас, дорогой батюшка».

А хор еще мощнее, еще величавей, с тем оптимизмом, заключенным в нашей вере святой, в наших скорбных и в то же время светлых песнопениях, возглашал снова и снова: «Вечная память! Вечная память!»

Храм до отказа заполнен, справа и слева вдоль гроба в два ряда в белых серебристых облачениях стояли, держа зажженные свечи в руках, священники. А в изголовье гроба читал панихидные молитвы Митрополит Самарский и Новокуйбышевский Сергий - тоже весь в серебристо-белом, а еще и с того же цвета шапкой густых волос.

Священников я насчитал 33 - по преданию, столько же лет было Спасителю в Его земной жизни. Не только весь клир храма Петра и Павла, но и священнослужители из Волгограда, Саратова, Тольятти, Казани, Чебоксар, Санкт-Петербурга, из городов и весей Самарской губернии, Урала приехали и прилетели проститься с отцом Николаем. Вместе с духовенством стояли в храме и около него миряне - приехавшие отовсюду, где ему довелось служить и где живут его друзья и духовные братья и сестры.

Прощалась с любимым и чтимым народом батюшкой Православная Россия.

«Царице моя Преблагая»

Сказать, что ты дружил с батюшкой, - нескромно, но вот упомянуть, что тебе выпало счастье общаться с ним от сердца к сердцу, - можно. Тем более - если тебе есть что вспомнить и что сказать людям, которые тоже полюбили его, но не знают подробностей его жизни, открытых в задушевных беседах с собратом по перу.

Вот он - мальчишка, запоем читающий Майн Рида, Фенимора Купера, Луи Буссенара. Душа разгорается - она там, в прериях, в лесах, у Великих озер, с Чингачгуком и Натаниэлем Бампо - охотником из романа «Зверобой». Решено: надо бежать туда, на помощь Большому Змею и его друзьям. Из Тольятти он добирается до Сызрани, где планирует пересесть на поезд, идущий во Владивосток. А там - через океан, в Америку. Но в Сызрани его забирает милиция. Вместе с другими подростками, преимущественно хулиганами, попадает в детский «распределитель». Мать в это время отчаянно ищет сына. Тщетно. Идет в церковь, падает на колени перед иконой Богородицы. Как рассказывала она потом сыну, по молитвам к Пресвятой она находит Колю. Сидит над ним, боясь его разбудить. А Коля, измученный, считающий себя пропащим, просыпается оттого, что капельки падают на его лицо - кап, кап, кап. Открывает глаза - видит маму. Это ее слезы радости падают на лицо сыночка.

«Я потому вам это рассказываю, - говорил отец Николай, - что со временем понял, что Пречистая взяла нас с мамой под Свой Покров. Я это не один раз замечал. Но случай тот, детский - самый памятный».

Алексей Солоницын.