‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

«Споручница грешных»

Из недавнего прошлого.

Из недавнего прошлого.

Об авторе. Мария Георгиевна Сараджишвили родилась в Тбилиси в 1969 году. Получила образование в Санкт-Петербурге, по специальности инженер-технолог. Живет в Грузии, работает репетитором по русскому и английскому языкам. С 2005 года пишет рассказы на духовные темы. Мы публикуем новый рассказ грузинской Православной писательницы.

В воскресенье решили посидеть у Дины. В назначенное время Варвара и Светлана Шалвовна расположились на кухне у инициатора встречи в окружении мисок с заготовками и наблюдали за созданием пиццы.

«Слана Шална», как ее звали скороговоркой, — это их с Диной мастер из ПТУ. Для Варвары — единственный человек, с кем она давно не дерзала спорить. Зато ей можно было сказать абсолютно всё, даже такое, что тщательно пряталось от родителей. Ни тебе истерических реакций, ни последующего прессинга: «Говорила я тебе!… » Вместо этого желанная простота в общении, а сопереживания ничуть не меньше, да еще опыт житейский, многократно помноженный реальными историями учениц разных годов выпуска.

Сперва разговор крутился вокруг того, у кого какие новости на семейном фронте, и про общих знакомых; то и дело всплывала новая тема с очередным возгласом: «А помните, как… » Вдруг Шалвовна спросила у хлопочущей хозяйки совсем не по теме:

— Ты чего второго не рожаешь? А?

Точно с такой же интонацией она требовала ответ двадцать пять лет назад в цеху Трикотажки: «Ты чего прядильную машину всю в мычке оставила? Как ты смену сдала?!»

— Куда второго? — Дина чуть противень с налепленной пиццей не выронила от неожиданности. Но тут же понеслась оправдываться в соответствующей тональности, как тогда: «Так случайно получилось, Слана Шална!» — «Одному ничего дать не можем. У мужа то есть работа, то нету. Мы не в Чикаго живем!»

— Замолчи, сорока ты этакая, — Шалвовна всегда умела двумя словами перекрыть любое возмущение воспитуемых. — Еще географии ты меня не учила!

— У меня, знаете, Слана Шална, сильная депрессия! — выдвинула Дина главный козырь.

— Ой, не ерунди, пожалуйста! Откуда ты ее выкопала, эту депрессию? Всё при тебе: и муж, и ребенок, а квартира — хоть на велосипеде катайся. При мне хоть такое слово не говори, — и Светлана Шалвовна поправила смятое полотенце на стуле.

Дина скользнула взглядом по ее руке с бугристыми суставами и замолчала…

В 1990-е годы, когда ПТУ закрылось, Светлана Шалвовна усыновила трех племянников-сирот и еще досматривала мать, страдающую от диабета. И это на фоне уборок чужих квартир и таскания ведер воды на шестой этаж. Тогда в Варкетили неделями люди сидели без света и воды. На дрова денег не было, и приходилось наматывать километры, собирая хворост и шишки зимой для обогрева. Такого комплексного хождения по мукам не было ни у кого из Варвариных друзей.

Пока Дина затеяла перетаскивать посуду на парадный стол, чтобы «культурно посидеть, как люди в Голливуде», Варваре вспомнилась на миг такая картинка из совместного прошлого.

1996 год.

— Ну, как съездили? — спросила она тогда Светлану Шалвовну после поездки в Россию за племянниками.

— Да слава Богу. Всё вышло так, как я и не ожидала. Как получила телеграмму, что моя невестка погибла, брат в тюрьме, а их четверо детей сами себе предоставлены, так вообще себя не помнила. Пожар в голове. Как такое могло случиться? Поговорила с мужем, что, мол, делать. Ты же знаешь, у него и характер сложный, и здоровье не то уже (на один глаз слепой) да плюс возраст: 68 лет, не мальчик. Оба мы инвалиды. Он говорит: «Надо забирать детей». Одолжили мы сто долларов и поехали. Сперва на автобусе, потом на поезде, потом опять пересадка. Это не шутка — ехать из Тбилиси в российскую глубинку через столько границ. Причем едем и не знаем, на какие деньги будем оттуда возвращаться. Приехали. Брат в КПЗ, в райцентре. Невестку уже похоронили. Убили ее алкаши. Ей всего 29 лет было. Дети запуганные, старшему десять, остальным девчонкам восемь, шесть и три года. Выяснила я, что брат мой перед тем, как всему этому случиться, заработал на ферме большие деньги. Пошла в кассу. Ответ известный: «Денег нет. Весь район уже полгода не получал ни зарплат, ни пенсий». Я им говорю: «А для меня деньги найдите! Я с вами не через дорогу живу. Откуда куда приехала! Мне сирот надо вывозить. Я у вас не на свадьбу прошу!» И чего я им такое сравнение про свадьбу привела — сама не знаю. Видимо, Бог меня надоумил. Только смотрю: кассиры зашушукались и говорят мне потихоньку: «Приходите завтра, выдадим».

Светлана Шалвовна около храма Александра Невского в Тбилиси.

Пришла я на другой день, деньги получила и пошла детей собирать в дорогу. Уезжаем — слышим, в сельсовете гвалт. В деревне все-таки узнали, что мне деньги выдали. Приехала главбух и ругает кассиров, зачем такую большую сумму отдали. Оказывается, дочка у нее скоро замуж выходит, вот она и спрятала как раз эти деньги дочке на свадьбу. А когда я случайно про свадьбу сказала, кассиры решили, что я всё знаю, перетрусили и потому выдали заработанные моим братом деньги. А ведь правда — сиротам Бог помогает! Думаю, это Господь так устроил. Год назад, ты знаешь, я умирала и выжила. Все говорили: чудо. А теперь понятно, почему. Ради них вот, — она кивнула на привезенных девочек, — мне Бог жизнь продлил. Я всю жизнь мечтала иметь ребенка, и не дано было, а сейчас вот в пятьдесят лет троих получила (четвертую моя сестра забрала). И еще, знаешь, не перестаю удивляться. Ехала сюда, думала: во что же я их одену? Так понабежали мои подруги, как узнали, что случилось, сумками нанесли тряпок — некуда складывать…

Именно тогда, в 1990-е, «безпартийная коммунистка», как тогда говорили, мастер производственного обучения, кавалер ордена Трудовой Славы 3-й степени как-то незаметно стала верующей. И сейчас совсем было неудивительно слышать, как Шалвовна выспрашивала у Дины:

— Ты почему такая нервная? Ты, наверное, в церковь не ходишь?

Дина, как могла, оправдывалась:

— Я ходила. Но разочаровалась. И бабки там такие грубые. Я потом к баптистам перешла. Они более современные. И не грузят так: косынка, юбка и прочее. Богу сердце нужно, а не прикид.

— Да оставь ты этих бабуль в покое. Ты к Богу ходи, а не к людям. И меньше смотри, что по сторонам делается. Ты просто до этого еще не доросла, — продолжила Шалвовна миролюбиво. — Я в твоем возрасте ни о чем таком не думала. Только работой и жила. Смешно сказать, в светлое будущее коммунизма верила и, как могла, хотела его приблизить. Всё с себя стружку снимала и вас, глупышек, гоняла…

«Гонки» были, конечно, на уровне стахановских стандартов. Шалвовна внедряла моральные устои железной рукой. Действовал строжайший дресс-код: на территории ПТУ никакой косметики, никаких джинсов и ультрамодных лохматых причесок. Если челка воспитанницы отрастала до недопустимой длины, публично делалось два замечания, а на третий раз приносились туповатые ножницы. Дальше разыгрывались трагикомедии в стиле Петра I и стрижки непокорных бояр.

А вот еще случай из начала 1990-х.

— Несколько дней назад я нашла в магазине пять тысяч купонов, — рассказывала Светлана Шалвовна, весело поблескивая голубыми глазами. — Наверное, кто-то выронил. Подняла и спрашиваю: «Кто потерял?» Нас так родители приучили, что чужое брать нельзя. Как говорится: «Нашел — не радуйся. Потерял — не плачь». Битых полчаса я у всех в магазине спрашивала о потерянных деньгах, пока кто-то взял, сказав, что деньги его. Иди проверь. Но это не мое дело. Пришла на работу и рассказала нашим сотрудникам о находке. Они давай меня ругать: «Пять тысяч купонов — твоя зарплата за месяц. Как ты сглупила!» У меня и правда тогда было туго с деньгами. Проходит несколько дней, приезжает моя бывшая ученица из Франции и дарит мне 25 тысяч купонов. Рассказала я это на работе, чтобы люди вместе со мной порадовались. И правда, все обрадовались и даже говорят: «Это тебе Бог послал за честность».

— А какой у вас самый трудный случай был? — Варвара уже подустала от собственного непривычного молчания.

— Трудный? — задумалась Шалвовна, оборачиваясь к Варваре. — Да каждый из вас был «трудный случай». Одна ты чего мне стоила, сколько со мной препиралась в училище… А так, первое, что вспомнилось, — это моя Надя… Она была в банде. Была в то время такая бандитка Изо на Авлабаре1. Явилась Надя ко мне на первый курс, потом вдруг пропала на три недели. Обегала я всё, потом в детдоме мне сказали, в чем дело. Смотрю: появляется через какое-то время вся разодетая. Я ее спрашиваю: «Где ты была?» — «В Турции», — говорит. Ну, рассказала мне всё. Эта Изо ее продавала. Я ей тогда сказала: «Решай сама, как ты хочешь жить. Вот твоя мать так пропала, а ее сестра живет и имеет семью. Могу тебя в другое училище перевести — и продолжай жить как раньше». Она подумала и говорит: «Я у вас останусь. Только они меня так просто не отпустят». — «Ничего, — говорю, — это мы еще посмотрим. Только смотри, за территорию не выходи». Проходит месяц, прибегает ко мне староста группы и кричит: «Слана Шална, в общаге Надю бьют». Оказывается, Изо какую-то девчонку прислала, чтоб с Надей расправиться. Потом через месяц еще двое за ней явились и стали в краже обвинять.
Я им говорю: «Передайте Изо, чтоб больше никого не подсылала, а то я всю вашу малину разбомблю». Мне ведь ничего не стоило у Нади все их точки узнать и с милицией туда нагрянуть.

— А вы не боялись?

— Я тогда ничего не боялась. Сама рядом в рабочем общежитии жила, пока в 38 лет замуж не вышла. Был тогда еще один визитер. Но потом всё кончилось, и Надя благополучно замуж вышла…

— Слана Шална, вы у нас прям как святая, — выплеснула Дина свой восторг.

— Да ну тебя! Такое даже в шутку сказать нельзя… — возмутилась мастерша. — Всю жизнь не так, как надо, прожила. В церковь стала поздно ходить, на закате. И с мужем невенчанная жила. Сейчас на старости лет книги духовные читаю, хоть потихоньку разбираю, что к чему. Одно поняла: правильно нас Господь наказывает. Слишком много мы ошибок совершаем. Вот ты, Дина, к примеру, утром молишься?

— Нет, конечно, — отпрянула от нее Дина. — Так я всем довольна. «Слава Богу», говорю. Но вот так, систематически где у меня столько времени?! И баптисты говорили, что это не так обязательно.

— Потому ты такая дерганая, — поставила Шалвовна очевидный диагноз. — Нашла кого слушать. Я, например, каждое утро два часа правило читаю и не могу без этого.

— Два часа?! — вскрикнула Дина, округлив глаза. — О чем можно столько молиться?

— Как о чем? Всё у Бога прощения прошу, что не так жила. В Его праздники работала, посты не держала раньше. И еще мужа своего очень осуждала. Думала, такого ворчуна и зануду только мне как спецзаказ выделили, чтоб нервы мотать. А он, когда мы из России детей привезли, совсем с другой стороны раскрылся. Всё свое сердце им отдал. На базробе2 из-за них на солнце жарился, чтоб лишние копейки заработать. Потому так рано ушел. Вот горюю теперь, что не успели мы с ним повенчаться. В общем, о многом сожалею. Потом за всех ближних и дальних молюсь, за девчонок моих обязательно. Поименно перечисляю: у той чтоб муж не дрался, у другой проблема с квартирой чтоб решилась… Тамуна всё никак родить не может. И за бедолаг моих отдельно, конечно… Недосмотрела я их… — и она замолчала, стала искать в сумке что-то.

Варвара знала причину этой тоскливой паузы.

Это был предпоследний выпуск Шалвовны. 1991-й год. Развал Союза, забастовки, перебои со светом. Какой уж тут учебный процесс.

— Сколько я с ними воевала! — рассказывала она через силу. — «Девочки, соблюдайте себя, не пейте, не курите. Почему вас ваши матери в детдом сдали? У вас может быть не лучшая предрасположенность. Покатиться легко, потом не остановишь». Одна мне кричит: «Не ваше дело!» (и тут «Слана Шална» очень смешно передразнила наглую писклявую интонацию.) Я ее в пустой класс завела и налупила немножко.

Великовозрастные бывшие ученицы слушали это молча. Обе хорошо знали, что все тут преуменьшено в разы. К этому крайнему средству Шалвовна прибегала крайне редко, когда все остальные средства педагогического воздействия были исчерпаны. Видно, та девчонка ее сильно достала.

— Вот тоже и в этом каюсь, — продолжала мастерша. — На сироту руку подняла. И даже не извиниться — она уже на том свете давно. С чем я туда приду?… Э, что долго говорить. Не уберегла я их…

Ее глаза с красными прожилками заметно покраснели. И Дина, сидящая ближе, стала гладить ее по руке, успокаивать:

— Не берите в голову, Слана Шална. Зато сколько людей вас помнят и любят! — потом все-таки свернула на ту злосчастную группу: — В итоге что там было потом с этими девочками?

— Как вышли в рабочее общежитие, всё пошло-поехало. Я им уже никто была. Стали парней туда таскать и пить всем «обществом». Их и выперли оттуда первыми. Прямо на улицу. Как раз причину нашли хорошую. Трикотажка стала сворачивать производство, из Узбекистана хлопок перестали получать, общежитие приватизировали. Эх, был бы Советский Союз, я бы до Совмина дошла, но их комнаты бы отвоевала. А тут, вы же помните, Гамсахурдия у Дома Правительства каждый день митинги устраивал. «Голодная, но свободная Грузия!» Кому в этой каше нужны были мои детдомовские? Дальше был вопрос времени. Кто спился, кто просто сгинул. Ленку муж по пьяни убил. Двое детей остались. Я у нее на похоронах была. Наши с той группы приходили прощаться. Рассказывали, что за три дня до смерти видела она во сне двоих с ее группы, кто раньше погиб. Словно бы приходили они за ней… А ты говоришь, — она снова повернулась к притихшей Дине, — зачем столько молиться. Их, кроме меня, некому поминать.

— Слана Шална, — Дина решила сменить грустную тему на что-то более жизнеутверждающее. — Вот вы за других просите. Всё ясно и понятно. Вы наша общая мама. А почему вы свою жизнь как-то улучшить не хотите?

— Я о себе прошу, когда что-то надо, и у меня, бывает, исполняется, — Шалвовна ответила просто, без тени превозношения, свойственного некоторым замолившимся верующим. — Меня Господь слышит.

— И что вы такого у Бога выпросили? — Дина недоверчиво поджала губы.

— Мне клиенты по уборкам нужны были хорошие, и вот они у меня есть. Ремонт захотела, чтоб жить в чистоте, и это пожалуйста — разные люди помогли. Знаю, куда ты клонишь. — Тут Шалвовна засмеялась. — Успокойся, я уже другую работу не потяну. Сама посуди. Хоть я грузинка, но грузинского так и не осилила. Компьютер тоже не для моих мозгов. Так что в офис меня точно никто не посадит. Я у Бога реальное прошу, а «мерседеса» мне даром не надо.

Дину такой альтруизм совершенно не удовлетворил. Даже, наоборот, разочаровал.

— Ох, подумаешь: клиенты по уборкам, ремонт в полторашке. А вы так говорите, как будто у вас и правда что-то необыкновенное было.

Мастерша улыбнулась как человек, обладающий неоспоримым преимуществом.

— Дин, хочешь — верь, хочешь — нет, и необыкновенное у меня тоже было. Я два года подряд открытые небеса на Крещение видела. И еще Матерь Божию во сне. Я в Витебске родилась, папа туда после войны демобилизовался. Там на площади была церковь закрытая. Склад в ней находился тогда. А единственная действующая церковь на Марковщине была. Мне очень хотелось туда попасть. Но родители меня туда не водили. И вообще о Боге нам тогда никто не говорил. И вот в семь лет я увидела сон. Будто нахожусь я внутри этой церкви и вижу перед собой Женщину в красном плаще с Младенцем. Вдруг всё вокруг стало рушиться, а Она накрыла меня Своей одеждой. И только когда мне было уже шестнадцать лет и наша семья переехала в Грузию, я узнала, Кто мне снился. Здесь люди больше в церковь ходили. Не афишировали, конечно. Но таких строгостей, как в России, не было. Крестилась я тоже поздно. В зрелом возрасте. И только недавно в Самебе3 купила икону. А на ней именно такая Божия Матерь, какую я видела в детстве. «Споручница грешных» называется…

Потом Шалвовна засобиралась домой. Стали прощаться. Мастерша, стоя у порога, притянула к себе Дину и, обнимая, попросила:

— Ты уж возьми себя в руки. Не распускайся. Глупости всякие из головы выкинь. И в церковь ходи. Ну и рожай второго, пока можешь.

— Я подумаю, — засмущалась бывшая воспитанница. И, не выдержав требовательного взгляда голубых глаз, пообещала активнее: — Чесслово, подумаю. Только не смотрите на меня так.

— Ну, значит, не зря повидались, — удовлетворилась этим Шалвовна и стала спускаться по лестнице.

Мария Сараджишвили

1 Район в Тбилиси.

2 Базар (груз., искаж.)

3 Собор Пресвятой Троицы в Тбилиси, главный кафедральный собор Грузинской Православной Церкви, один из крупнейших Православных храмов мира.

1074
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
7
1 комментарий

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru