Такой красоты, как в небе, нет нигде на земле

Самарский летчик Андрей Бойко и в небе, и на земле молитвенно обращается к Богу за помощью.

…На ежегодной переподготовке летчиков преподаватель читал лекцию по дисциплине «Изучение авиакатастроф». Он рассказывал о давнишнем падении под Сыктывкаром пассажирского самолета Ту-134. Пилот Андрей Бойко тогда только начинал летать. Он со вниманием слушал драматическую повесть о том, как один пассажир вез в багаже какую-то горючую жидкость. В те уже далекие времена багаж проверяли не так строго, как сейчас. И эта жидкость пролилась, началось задымление. Пилоты посадили самолет в лесу, половина людей погибла. В этот момент, когда преподаватель рассказывал об этом, к Андрею справа подошел кто-то и сказал: «Читай внимательно «Руководство», с тобой произойдет такая же катастрофа». Андрей пожал плечами, однако послушался: «Ну, ладно». Сейчас-то он понимает, что это был Ангел Хранитель…

Пилот авиакомпании Ют-Эйр командир Боинга-737 Андрей Валерьевич Бойко мечтать о небе начал с седьмого класса. Он родился в 1964 году в маленьком поселке Вои-Вош под Ухтой в Коми АССР. Отец работал электриком, потом электронщиком, мама — медсестра. А Андрей выбирал между физматом МГУ — ему очень нравились математика и физика — и летным училищем. Мечта победила, и он пошел в авиацию. К своей профессии он шел долго. С первого раза «на летчика» не поступил. Пошел учиться на авиадиспетчера, после трех лет учебы год проработал авиадиспетчером. Потом, уже достаточно взрослым человеком, опять попробовал поступить, поступил и четыре года учился на летчика. Жил и работал в Сыктывкаре, а в Самаре живет последние четыре года. Когда он переучился на пилота Боинга, оказалось, что Боинги базируются в нескольких городах, и он выбрал Самару.

Профессия летчика для него — это любимая работа. Он всего-навсего перевозит людей из одного места в другое. Но его радует все, что с этим связано: скорость, чувство полета, то, что он может за несколько часов доставить пассажиров на другой конец нашей страны. Такой красоты, как в небе, нельзя увидеть больше нигде: необыкновенные закаты, серебристые облака, звезды. Это мечта, которая стала явью. Во время перестройки летчики бедствовали, и многие его друзья ушли из авиации. Он не ушел. Ведь это дело, которое он должен делать. Он чувствует себя на своем месте и потому счастлив.

Не был близким и прямым и его путь к вере. А начался этот путь еще в школе.

— Мы сидели на уроке истории в седьмом классе, — вспоминает он. — Зашла девочка Вера и хотела что-то забрать в шкафу. У нас был один парень, любивший подшутить, он воскликнул: «Вера, в чем твоя вера?». Все рассмеялись. А у меня осталась какая-то засечка в душе. Я с этой фразой не то чтобы жил, она все время у меня лежала в душе на какой-то дальней полочке.

Многое из того, что происходило в жизни его и других, давало ему пищу для размышлений, укрепляло его веру.

— Когда я попал под увольнение, — рассказывает Андрей тот случай с предупреждением от Ангела, — то удивлялся: вроде бы мне предсказано гореть в кабине самолета. И вдруг — оказываюсь на земле. Но через две недели меня снова взяли на работу, я опять стал летать.

Однажды, когда мы были в резерве, нас подняли лететь на Москву вместо экипажа, который застрял в Воркуте из-за непогоды. Я тогда был вторым пилотом. Мы оделись, вышли, нас торопят: рейс задерживается, пассажиры ждут. Штурман, который с нами летал, был дока в компьютерах. Идем, а тут вышел начальник и позвал его: «Дима, иди сюда, у нас проблемы с компьютерами — поможешь». Я сказал: «Мы идем на вылет» — «Сейчас я вам найду штурмана, не волнуйтесь».

И нам дали другого штурмана. А тогда у нас было всего два навигатора GPS. У штурмана, которого нам прислали, друг заведовал этими GPS-ами, которые выдавали только на специальные чартерные рейсы. Он подошел к другу и попросил GPS-ку на полет. Тот не отказал другу.

Дело в том, что, когда самолет сильно снижается, радиосредства теряют направление на аэродром. Поэтому тот самолет под Сыктывкаром и сел не на аэродром, а в лес. А GPS связана со спутником, и для нее неважно, на какой ты летишь высоте.

У меня есть маленькая записная книжечка, где записано, как действовать в аварийных ситуациях. Всегда, когда летаю, я захожу в кабину и кладу ее справа от себя. А в этот раз из-за спешки я сумку повесил в багажнике, взял перевозочные документы, закрыл, как положено, дверь на кухню, повернулся, взялся за ручку двери в кабину экипажа. И в этот момент меня кто-то взял за плечи, повернул и сказал: «Книжку-то возьми свою». — «Ну, ладно, возьму». Я пошел, снял сумку, достал книжку.

Взлетели. Нам принесли обед. Мы положили подносы на коленки. А у меня сильный нюх к гари. Я говорю: «Командир, чем-то пахнет» — «Нет, тебе кажется». Но быстро стало ясно, что это пожар. Подносы мы сбросили на пол, надели кислородные маски. Стали выполнять аварийное снижение. Штатное оборудование не показывало ближайший аэродром, а GPS показывало!

У этого штурмана уже была за плечами похожая авария, и он знал, как действовать. Когда пошел дым, он первым делом включил автоматы защиты сети (АЗС) трех систем. Если бы он этого не сделал, пожар быстро распространился бы. На снижении у нас дым в кабине уже рассеялся, мы нормально сели на аэродром.

Нас, естественно, отстранили от полетов. Меня как самого молодого послали уточнять погоду для расследования обстоятельств аварии. Я вышел, а никого из экипажа нет. Они тут же сели в машину и поехали в храм ставить свечки — благодарить за то, что остались живыми.

Когда под Сыктывкаром упал Ту-134, один наш инженер был еще молодым человеком. В тот момент, когда мы возвращались на аэродром, он был уже большим начальником. Когда стало известно, что мы возвращаемся с пожаром в машине, он поехал в аэропорт нас встречать, искать, спасать. Он рассказывал, что ехал с чувством какой-то жуткой мистики: погода была точно такая же, как тогда, когда упал первый самолет. Точка, над которой мы начали гореть, была та же самая, рейс был тот же самый. Все было один в один.

Только мы остались живы.

А я понял, что есть Горний мир, Ангел Хранитель меня хранит.

В поселке Береза Самарской области летчик Андрей Бойко ходит в центр реабилитации инвалидов и проводит беседы о Православии. Такое послушание ему дали в местном храме Святителя Николая. Он не агитирует своих слушателей быть Православными людьми. Считает, что каждый должен сознательно выбрать веру во Христа. Андрей показывает инвалидам фильм «Надежда», высказывает свои мысли об этой ленте. Кого-то эти его простые слова убеждают задуматься о вере.

Многие, кто раньше навещали инвалидов, перестали сюда приходить. Андрей теперь ходит в центр один. Он говорит с больными о Христе. Рассказывает и о Православных чудесах, в том числе и о таких, которые происходили лично с ним. Рассказывает и о том незабываемом полете. А еще и о том, как Господь через болезнь сына привел его к вере.

— У меня заболел сын: в два года у него опухали ноги. Он падал, не мог ходить, но анализы были хорошие. Мы поехали с ним к моей маме в Ухту. Там была верующая соседка, она спросила: «А вы крещеные?». Я сначала пропустил это мимо ушей. Полгода мы еще промучились, у меня было отчаяние, и однажды я сказал жене: «Идем креститься». Я был уверен, что мы покрестимся и все будет хорошо. Осенью 1991 года мы покрестились — и все! У сына сразу пропали все симптомы болезни. Сами мы в церковь еще не стали ходить. Но я начал читать Православные книги. Когда сыну было пять лет, он вдруг попросил: «Мама, я хочу в церковь». Сначала жена стала водить его на службы, а потом и я потихонечку стал посещать храм.

Так получается, что скорби ведут нас к Богу. Удивительна наша слепота духовная — сопротивление Богу.

А потом у меня близкий человек попал в секту. Самое лучшее лекарство для души — предательство близких людей. Ты начинаешь понимать, что они такие потому, что ты их такими сделал. Это твоя личная вина. Чтобы реально жить с Богом, надо увидеть, что все твои проблемы — в тебе лично, и пока ты не начнешь меняться, мир меняться вокруг тебя не будет. Я поступил в Свято-Тихоновский гуманитарный университет, окончил его и в Сыктывкаре получил благословение помогать попавшим в секты вернуться к Православной вере.

Андрей очень рано почувствовал реальность смерти. В детстве он тонул на море. Зашел на глубокое место, а пошла волна, ноги у него перестали доставать дно, и он начал тонуть. Он увидел себя, как лежит на дне мертвый, вокруг водоросли. Почувствовал леденящее дыхание смерти, и в это момент его вытащил отец. Почему-то ему очень рано дано было это пережить.

Иногда в жизни конкретной семьи присутствует какой-то рок. О том, что родовой грех — реальность, Андрею открылось в истории семьи его друзей.

— У моего друга долго не было детей, — рассказывает он. — Жена его ездила по монастырям, но только для того, чтобы выпросить ребенка, в храм на Богослужения не ходила, не причащалась. В тридцать лет она наконец-то родила сына Григория. Но в четырехлетнем возрасте ребенок утонул дома в ванной. Мать пришла его забирать из ванной, а он попросил разрешить ему еще попускать кораблики. Она вернулась за ним через пять минут — он уже захлебнулся. Скорая приехала тут же, но откачать не смогли.

На девятый день мы поехали снова на могилку, и бабушка со стороны матери утонувшего младенца, увидев, что я крещусь, подозвала меня: «Андрей, у нас все мальчики в семье тонут».

Прадед этого ребенка рассказывал, что во время революции, когда он был маленьким, он зашел с взрослыми в «большой дом», они сняли там «картины» и утопили их в реке. Без сомнения, это был храм и иконы. Этот прадед потом утонул, и все мальчики в этой семье тонули буквально по колено в воде.

Но матери Гриши почему-то никто не сказал о такой беде в их семье. Когда мы вернулись домой, я ей рассказал об этом, объяснил, что молиться дома недостаточно, нужно ходить в храм, исповедовать свои грехи, причащаться. Удивительная вещь, насколько вера помогает людям выйти победителями в любой ситуации. Она пошла на исповедь, исповедала родовой грех, свои грехи, причастилась, стала ходить в храм. Семья не разрушилась, а только укрепилась. И через три года у них снова родился сынок, все у них хорошо.

Когда Андрей жил в Сыктывкаре, он часто приходил в газету «Вера», писал туда полемические статьи.

— Когда я прихожу в газету «Вера», всегда спрашиваю: «Вы еще работаете?» — говорит он. — Это удивительный коллектив. Они держат планку на очень высоком уровне. Их статьи интересны людям, которые идут к Богу. И в то же время интересны для людей церковных. Они живут скромно материально, где-то подрабатывают. Но они смогли сохранять этот достойный уровень газеты уже столько лет. Для меня их газета — встреча с людьми, дорогими мне. Я открываю новый номер и с ними просто разговариваю.

Одним из самых сильных переживаний для Андрея стало его присутствие при возвращении в Россию останков Белого генерала Антона Ивановича Деникина и мыслителя Ивана Александровича Ильина с его супругой. Они умерли в эмиграции и были перезахоронены в октябре 2005 года в Москве на Донском кладбище.

— Мы как раз вернулись с рейса и стояли на крылечке, — вспоминает Андрей. — И вдруг на аэродроме повисла оглушительная тишина. Вышел почетный караул, подрулил близко самолет, и из него вынесли два гроба. Удивительная вещь произошла с людьми на аэродроме: все бросили свои дела, приникли к решеткам и замерли, пока караул шел к самолету, взял гробы и медленно и красиво их нес. Все стояли и благоговейно молчали. Было чувство, что мы — один народ.

Казалось бы, что тут такого — не мощи, а просто останки известных людей. Но люди испытывали необыкновенное чувство, застыв в благоговении, может быть, не понимая значения всего происходящего. Это продолжалось минут пятнадцать. Такое чувство бывает, когда на Пасху все причащаются. Жизнь Бога в наших душах не зависит порой от нашего желания. Люди просто ощущают благодать. Кто-то приходит к вере. Чувство причастности к Богу в этот момент перенесения останков двух известных людей из «той», прежней России, в нынешнюю — было совершенно реально.

Что такое счастье? Сколько ответов на этот вечный вопрос. Андрей вывел собственную формулу.

— У меня был период жизни — полгода — когда весь день от подъема до заката служишь другим людям. Когда ты полностью себя отдаешь, причем безвозмездно. Идешь туда, куда тебе не хочется идти, заставляешь себя это делать, понимая, что ты нужен. Приходишь усталый, замученный, падаешь на кровать и чувствуешь, что прожил день не зря. Перед сном ты можешь сказать: «Господи, я счастлив и готов сегодня умереть».

А от профессии мы часто получаем удовольствие. Вся наша жизнь — удовольствие, даже хождение в храм. Очень тяжело перестать получать удовольствие от веры и найти путь служения людям, взять крест. Помогает чтение Святых Отцов — особенно аввы Дорофея. И, конечно, Господь смиряет болезнью.

— По себе знаю, что даже встреча с чудесами не всегда подвигает человека к Богу, — говорит летчик Андрей Бойко. — Вера и благодать могут быть даны человеку через горе. Когда возникает чувство полного безсилия, отчаяния, тогда мы обращаемся к Богу.

Если ты сам живешь по вере, любишь людей и готов за них страдать, жертвовать собой, то тогда, может быть, они тоже полюбят Бога, Которого любишь ты.

Людмила Белкина