Моя дорогая мама…

Фотография из семейного альбома. Людмила (слева) и Юрий вместе с мамой.

«Мамочка ушла в вечность примиренной с Богом, всего через несколько часов после Причастия…»

Она никак не соглашалась причаститься. И слышать об этом не хотела.

Незадолго до ее ухода в вечность от ее сестры тети Маши я узнала, что в своем деревенском детстве и юности все они, три сестры: старшая Мария, средняя Ольга и младшая Наталия, моя мама, — были верующими. В Торновом, где они жили, храма не было. Но они переписали у кого-то Православные молитвы в маленькие записные книжечки и тайно носили их с собой. Молились по этим книжечкам.

В 1951 году мама вышла замуж и уехала с отцом на место его службы в Прибалтику. В маленьком военном городке все на виду. Под влиянием окружающих людей и атеистической пропаганды мама отошла от веры. Никогда я не слышала от нее о Боге, о вере. Заветная книжечка стала ненужной и была засунута в дальний угол.

Когда отец демобилизовался, наша семья вернулась на родину, в Куйбышев.

В 90-е годы стали открываться храмы. Я начала писать в газету «Благовест», ездить на службы в Кирилло-Мефодиевский храм. Мама относилась к этому неодобрительно: в храм ходят единицы, а нужно «быть как все».

Советским людям внушали, что делать «как все» — значит поступать правильно и хорошо.

Она стремилась быть «как все». Была очень трудолюбивой, скромной, честной. Воспитывала нас строго, учила почитать старших, не брать чужого, честно трудиться. Всегда заботилась и переживала за нас. Была приветливой, гостеприимной, старалась всех приходящих в наш дом накормить и выслушать, могла дать разумный совет, помочь. Едва ли отдавая себе отчет, что это Христианские заповеди.

Однажды я все-таки уговорила маму пойти со мной в храм, исповедаться и причаститься. Все прошло хорошо. Но после Причастия она чуть не погибла. Уже возле дома ее неожиданно сильно ударили по голове… И сказала мне, что больше причащаться не пойдет — это слишком опасно. Почувствовала, что это искушение каким-то образом связано с Причастием. Бесы пытались ей отомстить, ведь идет нешуточная борьба за наши души. Мне осталось уповать только на молитву и проскомидии, обедни, сорокоусты, Неусыпаемую Псалтирь.

После смерти отца 23 августа 2006 года всего через три недели у мамы случился первый инсульт, в декабре — второй, а в двадцатых числах апреля 2007 года — последний третий, к смерти. Она не могла встать, пошевелиться, но могла говорить.

Эти десять дней я была при ней неотлучно. Кормила, переворачивала, давала судно, делала массаж, протирала, обнимала. Читала, сидя радом с ней, вслух Евангелие, даже когда она спала. Была счастлива, что могу за ней поухаживать, как за малым ребенком, как она когда-то ухаживала в детстве за мной, благодарила Бога за это.

Третьего мая у мамы изменилось дыхание — стало более частым. Я забезпокоилась и вызвала «скорую». Врач «скорой» осмотрел маму и сказал, что ничего экстренного не происходит. Но я засомневалась и решила вызвать еще и участкового врача. Он пришел и сразу сказал, что смерть может произойти через несколько часов, а может быть и через день-два.

Я позвонила в журнал «Духовный собеседник», где тогда работала, трубку снял редактор журнала протоиерей Михаил Мальцев. Объяснила ему ситуацию, и он сказал: «А ты спроси у нее — а согласна ли она собороваться?». Я побежала к маме и спросила об этом. Она ответила: «Да». Я опять позвонила отцу Михаилу, и он сказал еще: «Спроси — согласится ли она причаститься?». Я снова кинулась в спальню к маме, спросила и, замерев, ждала ответа. После долгой паузы она произнесла: «Согласна».

Я была потрясена: она всегда отказывалась от Причастия, поэтому я не заговорила с ней об этом. Как нужно бороться за душу до последнего момента и не отчаиваться! Помог отец Михаил.

Маме становилось все хуже. Она то теряла сознание, то приходила в себя. Почти не говорила, слова ей давались с трудом.

Отец Михаил приехал часа в три дня. Закрыл дверь в комнату, где лежала мама, долго ее соборовал, исповедовал и причастил. Когда он начал ее соборовать и исповедовать, к ней вернулся дар речи — об этом потом сказал батюшка. Это было чудо. После Причастия мама усердно крестилась слабой рукой и умиленно, с неподражаемой церковной интонацией повторяла: «Святый Боже, Святый крепкий, Святый безсмертный, помилуй нас!», словно не могла насытиться этими дивными словами. Читала молитву «Отче наш». Раньше я никогда не слышала, как она молилась, и даже не предполагала, что она знает молитву Господню. Никогда я ее такой не видела. Это была какая-то другая мама, мягкая, покаянная.

Отцу Михаилу до исповеди я сказала, что мама в детстве веровала, а потом отошла от веры. И он, по его словам, построил исповедь, обратив маму к воспоминаниям о ее вере в молодости, и это растопило лед в ее душе.

Мама журналистки Людмилы Белкиной Наталья Стряпкина.

Когда батюшка ушел, я подсела к маме на кровать. «Я согласилась только ради твоего удовольствия!» — уколола она меня. Но раньше-то не соглашалась! Нет, не все так просто, поэтому я не сильно огорчилась ее словам. Маме стало немного легче, но скоро она снова стала тяжело дышать. Сидя рядом, я непрерывно читала «Канон молебный о разлучении души с телом». Около девяти часов вечера я почувствовала, что она отходит. Позвала в комнату брата Юрия, позвонила сыну, двоюродной сестре Татьяне, чтобы они пришли. Попросила маму каждого из нас благословить. Мы вставали по очереди у кровати на колени, и каждого она благословила и дала напутствие. В девять двадцать вечера она умерла на моих руках. Последний вздох — и ее дыхание остановилось.

Отец умирал один — после того как приехала «скорая» и ему сделали укол, заснул и умер, не просыпаясь, под утро, когда мы все спали. Я очень скорбела, что не была рядом с ним в его последние минуты, и молилась Богу, чтобы мама умерла у меня на руках. Однажды мне рассказала Нина Михайловна Калашникова, мама почившего самарского протоиерея Виталия Калашникова, что Виталий, еще будучи студентом мединститута, ухаживал за своей любимой бабушкой Матреной и молился, чтобы она умерла на его руках. Как-то он собрался пойти с другом погулять, но что-то его остановило. Он остался дома. Услышал, что с бабушкой неладно, подошел к ней. Она попросила его повернуть ее к иконам и тут же отдала Богу душу. Господь услышал его и выполнил его просьбу. Мне это очень запомнилось, и я просила об этом же. Слава Богу за эту великую милость!

Мамочка ушла в вечность примиренной с Богом, всего через несколько часов после Причастия. Милостью Божией она смогла причаститься, дождалась священника. Бог видит сердце человека и по Своему хотению дарует ему Христианскую кончину.

До конца моей жизни я буду благодарна отцу Михаилу за маму. Как пастырь добрый, он отложил свои дела и приехал на другой конец города проводить маму в последний путь. Уделил ей немало времени, сумел достучаться до ее сердца и пробудить покаянное чувство, отказался от вознаграждения.

Если бы не он! Мы с ним встретились 6 февраля 2007 года в день почитаемой мною святой блаженной Ксении Петербургской. Я шла по улице Мичурина, держа в руке две бело-розовые гвоздики. Спешила на отпевание Леночки Король, погибшей в автокатастрофе. Не была с ней знакома, да и с мамой, известным теледиктором и журналисткой Ольгой Король, тогда была мало знакома. Но когда узнала о трагедии, сердце уязвилось болью, и я решила пойти на похороны разделить горе матери, — я сама мать, — своим присутствием, молитвой.

Отец Михаил предложил мне зайти в редакцию журнала «Духовный собеседник», поговорить, в результате чего я стала работать в журнале. Проработала всего год. Но если не было бы той встречи февральским днем, постоянного общения с отцом Михаилом, его внимательного отношения, наверное, не было бы этого столь дорогого для меня Причастия. Как чудно и таинственно у Бога связаны все события нашей жизни. Я поспешила на отпевание погибшей девушки, встретила по пути священника, который через несколько месяцев поспешил причастить мою умирающую маму.

По смерти лицо мамы разгладилось, чудесно преобразилось. Все морщинки, искажения, появившиеся после инсульта, ушли. Ей нельзя было дать больше сорока лет. А она немного не дожила до своего восьмидесятилетия — день рождения 7 июля, на Рождество Иоанна Предтечи.

День похорон выдался серым, небо было затянуто облаками. Когда приехали на кладбище «Сорокины хутора», оказалось, что выкопанная могила с одной стороны обвалилась. Могильщик с руганью и недоумением, что такого не должно быть, пошел куда-то за лопатой. Я подошла к открытому гробу и разговаривала с мамой: «Я знаю, ты медлишь, потому что хочешь проститься с деревьями, цветами, с природой, которую всегда ты так любила». Прямо над нами открылся чистый квадратик неба, и лицо мамы осветило солнце. Оно светило все время, пока гроб был открыт. Когда его закрыли, солнце ушло, и небо снова затянулось облаками.

Я заранее очень боялась, что не вынесу момента, когда гроб будут опускать в могилу. И тут Всеведущий Господь меня утешил, дал собраться с духом.

Удивительно: мама не боялась смерти. Она говорила, что смерть для нее будет избавлением. Ей очень тяжело пришлось в последние годы жизни: болезни, уход за больным мужем, скорби от ближних. Может быть, душа ее предчувствовала, что она покается и причастится перед смертью? Умерла она 3 мая 2007 года, в светлые пасхальные дни.

После маминого ухода моя любовь к ней не только усилилась, стала более горячей и сердечной, наши отношения приобрели новое качество. Я сделала для себя открытие. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что после смерти мамы с души в мгновение слетели шелуха характера, привычек, представлений, стереотипов, налепленная безбожным временем, атеистическим воспитанием. Осталась чистая, первозданная, драгоценная человеческая душа, которой открыта истина, и мама меня любит сильнее, чем раньше, и я ее люблю.

А через какое-то время я увидела маму во сне. Она мирно сидела, отдыхая, на скамеечке на дорожке в парке в каком-то красивом горном месте на юге. Не раз она при жизни мне говорила, что очень устала и хочет отдохнуть.

Через несколько дней после похорон, разбирая вещи, в дальнем углу старого кухонного ящика я наткнулась на маленькую записную книжечку 6 на 10 сантиметров в темно-красном переплете. Мама мне говорила, что эту книжечку с молитвами она давно потеряла. С переписанными ее рукой перьевой ручкой мелким каллиграфическим почерком молитвами: «Трисвятое», «Отче наш», «Богородице Дево, радуйся», «Живый в помощи», молитвой грозному Воеводе Небесных Сил Архистратигу Божию Михаилу, составленной в Чудовом монастыре, «Да воскреснет Бог». Эта находка — для меня добрый знак! Вера и любовь к Богу, жившие в юной маминой душе, в ее последний час воскресли, как нашлась, казалось, навсегда пропавшая, эта записная книжка.

Людмила Белкина

Прошу помолиться о упокоении рабы Божией Наталии.