Притяжение лавры

Уже вернувшись домой из Свято-Троицкой Сергиевой лавры, понимаешь, что поездка туда имела несколько измерений. В лавру едут со всей России приложиться к мощам преподобного Сергия Радонежского и других святых, чтобы получить исцеление недугов душевных и телесных. Едут к старцам в поисках духовного наставления и совета. Едут на отчитку к отцу Герману... Так же, как тысячи других, приехали сюда и мы. Лавра с ее храмами и постройками, окруженная большой крепостной стеной, открывается взору издалека, так как она возведена на холме. С одной стороны городской магистрали на подходе к лавре — Белый пруд, на котором живет пара белых лебедей. Они словно прекрасные стражи, возвещающие прохожему близость святого места. Такое чувство, что лавра возвышается над окружающим миром, но не подавляет его, а как бы стягивает его к себе, как к центру и сердцевине.

Хотьково
Но прежде лавры мы заехали в Хотьково — в Покровский женский монастырь, где покоятся мощи святых Кирилла и Марии, родителей Сергия Радонежского. Так он сам завещал: прежде чем прийти к нему, поклониться его родителям. Приехали в Москву мы рано, на Ярославском вокзале сели на электричку и в шесть утра уже вышли на станции в Хотьково. Утренняя свежесть. Тишина. Чистота и ухоженность выложенного каменными плитами монастырского подворья. Почти пустой в этот час храм. Спешим приложиться к раке с мощами святых Кирилла и Марии. Такая волна благодати исходит от мощей, что не хочется уходить от них. Подходишь преклонить колена и приложиться и еще, и еще раз. Как хорошо, легко стоять на службе в столь ранний час в монастырском храме! Почти никого нет, кроме нас и монахинь. Душой овладевает умиротворенное, праздничное настроение, усталости как не бывало. В Хотьково ты как бы на пороге лавры.

Троицкий собор
Еще несколько станций на электричке — и мы в Сергиевом Посаде. Спешим в лавру. Как и все паломники, первым делом идем приложиться к раке преподобного Сергия в Троицком соборе. Белокаменный собор с золотыми куполами построен на месте той самой деревянной церкви во имя Пресвятой Троицы, которую возвел сам преподобный среди густого дремучего леса. В соборе царит полумрак. Среди фресок иконостаса есть старинные — кисти Андрея Рублева, Даниила Черного. С утра до вечера не прерывается чтение и пение молитв и нескончаема очередь людей к преподобному. Перед ракой люди падают на колени, горячо со слезами молятся преподобному за своих близких, за себя и за всю Россию.
Мы будем сюда ходить каждый день. Темными и зябкими августовскими утрами приходить к еще закрытым высоким воротам лавры, когда впускают только своих на разные послушания. Чтобы в полшестого утра встать на акафист преподобному Сергию, который поет хор монахов величественно, строго. Долгой чередой в клобуках и длинных черных одеждах они идут приложиться к открытой раке, а потом к иконе Богоматери с Младенцем, и лишь после этого разойдутся по своим делам. Жива святая Русь! В Троицком храме ты неожиданно ощущаешь себя вновь вступившим в живую реку русской истории, и этот поток захватывает тебя своей красотой и мощным величественным течением.
За записочки и свечи в этом храме каждый опускает ту лепту, которую определил сам. Монах, принимающий записки, не спросит и не скажет тебе, мало или много ты положил. Ведь идет счет не человека с человеком, а человека с Богом. Здесь, в лавре, это явственнее.

Черниговский скит
Всего десять минут езды на автобусе от лавры — и мы приехали к скиту. Дорога к нему петляет по живописным холмам, на которых выстроено множество новеньких красных коттеджей. Скит сейчас находится в черте города, к его высокой каменной стене вплотную подступила обыкновенная серая пятиэтажка. В 1990 году южная часть скита, точнее, его руины были возвращены лавре. Сейчас почти все основные работы по восстановлению завершены. После почти 70-летнего перерыва здесь снова началось монашеское жительство.
Начало скита обычно относят к 1845 году, когда здесь появился первый монах. А в 1847 году известный на Москве юродивый Филиппушка принялся копать здесь пещеры. В прошлом Черниговский скит обычно и называли «Пещеры». Здесь жили монахи-отшельники. Но, как с удивлением заметил один из молодых людей, впервые попавший в такую поездку: «Отшельники-то они были отшельники, да к ним ездил весь мир!» В одной из церквей скита хранилась писанная на полотне Черниговская икона Божьей Матери, которая почиталась чудотворной. В честь нее Гефсиманский скит переименовали в Черниговский. Особенно много у нее исцелялось бесноватых. Где сейчас икона — неизвестно. После революции ее передавали из храма в храм и она затерялась. В Черниговском храме сейчас два ее списка, оба мироточили. Скит был центром старчества. В его стенах жили старцы, к которым за благословением ехали тысячи людей со всей России. По числу посещавших его паломников скит не уступал лавре.
Мощи одного из старцев, великого духом иеромонаха пещер гефсиманского скита отца Варнавы (Меркулова) сейчас перенесены в храм, к раке с ними каждый может приложиться. Когда он был назначен народным духовником пещер скита, то стал очень известным среди богомольцев всей России. Все свое время отец Варнава с раннего утра до позднего вечера посвящал служению людям. Всех приходящих он называл «сынками» и «дочками». А к нему шли люди всех сословий и званий. Среди «сынков» был император Николай II, пришедший на исповедь к старцу в начале 1905 года. Утверждают, что старец благословил царя на мученический венец. Отец Варнава был прозорливцем. Многим предсказывал будущие гонения за веру, предсказывал и возрождение Русской Православной Церкви.
Скит известен еще и тем, что соборование в нем проводится ежедневно круглый год. Мы все исповедовались и соборовались в большом пустом храме. А потом строгий послушник повел нас в пещеры. Мы спустились глубоко под землю в пещерный храм, который был освящен в 1851 году во имя Безплотных Сил. Сейчас здесь возобновились богослужения. Мы обошли одну за другой тесные сводчатые маленькие пещеры — кельи затворников, благоговейно целуя стены. Ледяной холод пронизывает здесь до костей, вкрадывается в жилы, в кровь. Обычный человек наверняка не мог бы выжить под землей больше месяца, а они жили здесь годами и десятилетиями и молились за себя и весь мир. Какое свидетельство любви, горения к горнему миру и Божественного тепла и света, который их согревал. Как нужно было возгореть любовью к Богу, чтобы отречься всего земного и даже солнца!
Мы подняли наверх в баках воду из святого источника под землей, напились и набрали воду с собой. Вода эта исцеляет и тяжелых больных. На стене у источника висят небольшие иконки. Их раньше оставляли тут богомольцы. Одна их них — Иверской Божией Матери недавно мироточила. Мы все приложились к этой маленькой иконке. А потом нас еще повели в трапезную и накормили простой монастырской едой. Мы шли из трапезной к храму и увидели: за время нашей трапезы часы на колокольне завели, и они пошли, отсчитывая новое время в жизни скита!

Отчитка
В надвратный храм Иоанна Предтечи мы пришли заранее, чтобы быть поближе к алтарю и отцу Герману. Но поближе стремятся быть все, и поэтому люди стоят очень тесно, напирая на тех, кто впереди. В маленьком пространстве храма становится все душнее и жарче. Вдохнуть свежего воздуха можно только, если поднимешь голову вверх, к высокому куполу, арочным окнам с ромбовидными решетками. Время есть, чтобы помолиться и осмотреться вокруг. Царские врата в золотом окладе, над ними в круге Дух Святой в виде серебристого голубя, стремительного падающего вниз в ореоле золотых лучей. Во время отчитки Царские врата откроют, и будет хорошо видна большая алтарная икона «Воскресение Иисуса Христа». Во время отчитки отец Герман будет не раз говорить: «Смотрите на иконы!»
Он придет позже назначенного времени: задержали дела в храме Петра и Павла, где он настоятелем. Недалеко от стен Лавры вознес свои купола этот сине-белый храм.
Каждый раз перед отчиткой отец Герман говорит эту проповедь. Проповедь отца Германа — горячий призыв к покаянию, к тому, чтобы буквально с этой минуты изменить свою жизнь и оставить грех.
Во время отчитки, когда отец Герман читает специальные молитвы, весь храм становится на колени и каждый творит про себя Иисусову молитву, молитву ко Пресвятой Богородице. Читая молитвы, отец Герман одновременно много раз крестит всех небольшим темно-коричневого цвета деревянным крестом, проводит им крестообразно по головам и телу тех, кто находится близко к нему. Все стараются дотянуться к нему, чтобы он коснулся крестом хотя бы руки. Весь храм в едином порыве тянется к кресту, люди буквально ложатся друг на друга. Какая-то женщина с силой оперлась мне на плечо и дико хохочет. Многие плачут. Со стороны галереи, отделенной от основного пространства храма перед алтарем, где тоже стоят люди, доносятся какие-то нечеловеческие звуки: кто-то бьется, вопит, рычит, Так проявляют себя бесы. Порой привозят сюда людей из других городов, связанных цепями.
Все мы обратили внимание на девушку лет 17-ти, которую привели родители. Тяжелый взгляд черных глаз, постоянно нахмуренные брови. Она толкала родителей, кричала: «Пустите меня!», — пыталась убежать. Измученный отец ее удерживал силой. «Какой тяжелый случай беснования», — сказал рядом кто-то. Однако после отчитки я слышала, как отец Герман говорил родителям девушки: «Она у вас вовсе не бесноватая. Просто хулиганит, издевается над вами». Отчиток полагается пройти три, потом причаститься. Отчитка дает духовные и физические силы бороться с грехом. Но только, по словам отца Германа, «если мы начнем исполнять законы Божии, то и демоны убегут, и болезни отойдут, и появятся радость и надежда на спасение». Каждого он помазывал святым елеем из Иерусалима. А в конце у выхода с силою обильно окроплял святой Богоявленской водой, продолжая проповедовать, словно напутствуя и благословляя каждого на новую жизнь. Поток людей, спускавшийся по крутой лестнице храма вниз после отчитки, казался безконечным: стар и млад, юноши и зрелые мужи, матери с уже взрослыми детьми, люди всех сословий, возрастов со всех концов России шли и шли. Кажется, вся Россия шла после отчитки, смирившись, признав свои грехи, возрождаясь в вере православной к чистой Богобоязненной жизни.

К старцу
Сейчас в лавре известны два старца — отец Наум и отец Кирилл. Хотя на вопрос о том, сколько старцев в лавре, нам сказали, что это неизвестно. Не все они могут быть известны миру. Попасть на прием к старцу непросто. Мы в этом убедились сами. Вставали в пять часов, шли в Троицкий храм на акафист преподобному Сергию, прикладывались к его мощам. И потом спешили на прием к отцу Науму. Заветная маленькая белая дверь в белой стене. Матушка Антонина, чье послушание — пропускать к старцу, кого-то пускала за эту дверь. Счастливцы стояли там тесно на крутой лестнице, ведущей к келье отца Наума. Они все попадали к нему. Но говорят, очень редко попадают с первого раза и никто — случайно. В этом мы убедились сами. Приходили рано и стояли близко к двери, но неведомо как нас отталкивали в сторону. Пока стоишь у двери пять часов подряд (отец Наум принимает до часу дня), читая про себя молитву и безуспешно пытаясь войти, чего только не передумаешь. Устанешь, замерзнешь, и раздражение не раз посетит. А матушка Антонина без разговоров пропускает священников, монахов; мирских же, по ее словам, только по его разрешению. То есть отец Наум знает, кто и с чем стоит под дверью. С нами приходила к дверям рано поутру одна молодая монахиня. Она терпеливо стояла и молилась, не пытаясь всеми правдами и неправдами проникнуть за белую дверь. И матушка Антонина то и дело приводила ее в пример наиболее ретивым: «Вот из монастыря приехала, а стоит и ждет здесь уже неделю». При нас пропустили двух девушек, которые приехали за советом, принимать ли постриг или спасаться в миру. Один молодой человек особенно рьяно рвался к старцу, жалуясь, что приходит уже не первый день. Он упросил матушку взять записку к старцу. Она вскоре вернулась и передала ему на словах: «Отец Наум велел тебе прочитать за год все жития святых». — «Все?» — «Все!» — «Разве я смогу?» Он ушел в растерянности.
Хотя бы получить благословение. Пусть отец Наум хотя бы просто положит свою руку на голову. С такими напутствиями ехали мы сюда. Но как это оказалось сложно! Хотя когда к отцу Науму привели детей, которых воспитывают в школе в православной вере, он тут же вышел, ласково поговорил с ними, спросил, знают ли православный катехизис, получил точный ответ мальчика, всех благословил. Они ушли сияющие и счастливые.
Матушка Антонина утешила всех нас, не могущих войти внутрь: «Не волнуйтесь, то, что вы тут стоите, уже очень хорошо. Он знает обо всех. Вы здесь все уже лечитесь.»
Долгое стояние заставляет серьезно размышлять. Остро, как никогда, чувствуешь свою греховность, свое недостоинство. Хочется понять, для чего все это. Это многочасовое переживание отверженности для меня наконец обрело все проясняющий образ. Да это же евангельские девы со светильниками без масла так стояли у двери и не могли войти! И слова: «Я не знаю вас!» Это тебе показано то, что может случиться с тобой, если не будешь омывать слезами покаяния свою жизнь и молиться всегда.
Но все равно очень уж хотелось получить благословение отца Наума. Неужели мы уедем без благословения? 28 августа мы причащались в храме Успения Божией Матери. Накануне выстояли очень длинную по-монастырски Всенощную, уже ночью в храме исповедовались. И когда утром после литургии надо было идти к причастию, а причащали из нескольких Чаш, я увидела, что причащает и отец Наум! Мы, конечно же, поспешили к нему. Плотная толпа многочисленных причастников медленно продвигала нас все ближе. Молясь, я подошла к Чаше, дрогнувшим низким голосом назвала свое имя. Я заметила, что отец Наум, причащая, сосредоточенно тихо молился. И поняла, что в эту минуту он молился за меня, как молился за всех, кто подходил к Чаше. В момент причастия неожиданно от него мягко хлынула волна благодати. Что это такое, словами объяснить невозможно. В земной жизни такого переживания почти не бывает и, наверное, поэтому для него нет слов. Для меня это сравнимо с ароматом лепестков каких-то дивных нездешних цветов. Так мы попали к отцу Науму.

Уже другие
Мы возвращались из Сергиева Посада на электричке в Москву. Еще были считанные дни до страшных терактов в Москве, все еще было или казалось спокойным. Все ехали те и не те. У кого-то было совсем другое лицо, чем в начале поездки, более мягкое, умиротворенное. Бывали не раз случаи, что после таких поездок в лавру, которые уже пятый год организует Алексеевское братство, люди бросали пить, даже потреблять наркотики, меняли свою жизнь, начинали ходить в храм. В своей статье «Троице-Сергиева лавра и Россия» отец Павел Флоренский писал о лавре как о своего рода конспекте бытия нашей Родины, где Россия ощущается как целое.
И одновременно переживание лавры — глубоко личное. Кажется, что ты уже здесь был когда-то. Так хорошо приходить сюда, даже просто сидеть на лавочке у храма, испытывая душевный покой и наблюдая за гуляющими по травке монастырскими кошками. А возвращаясь в свой родной город, я ехала с вокзала домой и удивлялась тому, что впервые воспринимала дома, улицы как-то отчужденно, со стороны. Словно родной дом остался там, в Сергиевом Посаде. И поняла, что это лавра, это она зовет к себе.

Людмила Белкина

28.10.1999