В Державино мироточат иконы…

И вновь — Державино! Вновь — прикосновение к великому чуду: ныне здесь, в доме Ефимовых, мироточат уже двадцать четыре иконы. Что это — знак особой милости или предупреждение Свыше о близящихся грозных событиях? «Божии слезы!» — услышала от одной паломницы. Я видела эти слезы: на лике Спасителя застыли маслянистые потеки мира, исходившие от Его очей. И такая скорбь во взгляде Его, такая глубокая печаль… Страшно, когда иконы плачут о нас!
И все-таки в этом и милость Божия. Иначе не было бы здесь такой несказанной благодати. Не было бы исцелений от благоуханного мира, не происходили бы явные чудеса, даруемые во укрепление веры.

Чудом было уже то, что публикация в N 20 «Благовеста» пришла к читателям как раз к дню памяти святых отцев Седьмого Вселенского Собора, на котором в 787 году была низложена ересь иконоборчества. Рассказ о мироточении святых образов в глубинном оренбургском селе еще раз подтвердил непреложную правоту защитников Православия. Ведь икона — не идол, не рукотворный кумир, но — окно в горний мир, открытое для нас по милости Божией…
Сколько волнений было перед назначенной на 20 ноября поездкой самарских паломников! Ольга Ефимова позвонила, чтобы предупредить о разбушевавшейся в степи непогоде. Дорогу заносит метель, рейсы автобуса из Бузулука в Державино отменены… Мы заказали молебен Николаю Чудотворцу — и доехали до села, как на крыльях, по чистой дороге среди сверкающего великолепия залитых ласковым солнцем заснеженных холмов и равнин. Весь день в природе царило умиротворение, словно не здесь еще вчера неистовствовала стихия.
А в следующей поездке, 25 ноября, с нами ехала «на колесе» женщина, в чьей жизни Державино сыграло особую роль.
Эмилия Ивановна Бобкова позвонила нам в надежде приобрести билет. И очень огорчилась отказу: билетов уже не было.
— Я ведь уже ездила в Державино, — рассказала она. — Как прочла в газете, так и потянуло меня поехать туда, поклониться святым иконам. Добралась на удивление хорошо, хоть и день был дождливый, ненастный. Выхожу из автобуса — и спрашиваю первую встречную: где живут Ефимовы? Та объяснила и ни с того, ни с сего вдруг сказала: «Тебе надо здесь дом купить». Я отмахнулась: какие у меня деньги, у пенсионерки… А прохожая свое: «Купи дом, как раз возле Ефимовых за 23 тысячи продается». Пришла я к Ефимовым. Паломников из-за непогоды было немного, и я смогла в благоговении и тишине помолиться, прочесть акафист. Но когда стала заказывать требы, против своей воли неожиданно назвала в числе поминаемых о упокоении новопреставленного Николая. Сердце сжалось от боли: у меня же нет ни одного знакомого недавно умершего Николая; страшнее всего, что это имя носит мой сын! В томительном страхе ехала я домой. И первым делом, как зашла, бросилась к телефону. Трубку взял сын. Я спросила: «Сыночек, как твое здоровье, как дела?», — а он чуть не заплакал: «Мама, у меня все хорошо, а вот мой напарник Николай вчера умер…» Я знала этого Николая, молилась о нем и жалела о его несложившейся жизни, о том, что из-за пьянства он потерял семью… Но Сам Господь у чудотворных образов подсказал мне, что надо молиться о нем — теперь уже как о усопшем. Люди от него отвернулись, а Бог призрел!
— Теперь, — продолжала Эмилия Ивановна, — я уже иначе восприняла наказ незнакомой сельчанки купить дом. И подумала: как много паломников приезжает сюда своим ходом, и негде им главу приклонить, негде переночевать и обогреться с дороги. А если я куплю этот дом (красивый и довольно вместительный), то можно будет открыть странноприимный дом. Чтобы люди могли отдохнуть, набраться сил, сварить себе немудрящей каши да чайку попить…
— Но где же вы возьмете столько денег?
— Господь поможет. Я уже говорила с родственниками, мне дадут денег взаймы. И может быть, не все придется возвращать…
После этого разговора Эмилия Ивановна еще раз съездила в Державино, договорилась о встрече с хозяйкой (она переехала к сыну в Бузулук), решила еще многие неотложные вопросы. С нами она ехала, чтобы окончательно расплатиться за дом. Было интересно послушать ее рассказ о паломничестве в Святую Землю Великим постом 1998 года, о том, как она сподобилась стать свидетельницей схождения на Гроб Господень Благодатного Огня. Странноприимный дом Эмилия Ивановна решила украсить не только иконами, но и фотографией Святого града Иерусалима.
Был в той поездке еще один особый момент. Иерей Олег Китов предложил помолиться, пока едем, и о усопших близких, ведь они так ждут наших молитв как ходатайства ко Господу. Тем более в пути к таким святыням… Но едва прозвучали первые слова литии, как в лобовое стекло что-то с силой ударилось и улетело прочь. Это был голубь — целая стая голубей сидела на дороге и поднялась на крыло при приближении автобуса. Все птицы разлетелись, а одна заметалась, как неприкаянная душа… Когда же мы, завершая литию, в третий раз пропели «Вечную память», автобус как раз миновал сельское кладбище у дороги. Вот и усопшие села Малое Ибряйкино соединились с живыми странниками в молитве «за всех православных христиан»…
…В Державино паломники въезжают с молитвой. Взгляд скользит по высящейся у въезда в село стеле с портретом Гавриила Романовича Державина — сказывают, что село было родовым имением поэта, и на его средства в 1798 году выстроен храм. Церковь вначале была освящена в честь Смоленской иконы Божией Матери, а впоследствии ее переименовали. Теперь это Знаменский храм. Мы придем туда Крестным ходом после молебна у мироточащих икон и помазания миром.
Слепая странница — «бродяжка Ксения», как она представилась, — посетившая дом Ефимовых в день обретения украденной у них святыни — мироточащего образа «Никола на мощах», — говорила, что помазание державинским миром — особый дар Божий, это как печать от Ангела. Принявшие эту святую печать, по ее словам, не примут печать антихристову. И, может быть, не случайно иконы в Державино замироточили именно теперь, когда на Россию упала тень «всеобщей идентификации»… Замироточили — чтобы поддержать верных в эти судьбоносные дни. И в последние времена милость Божия пребудет с верующими, укрепляя их и защищая от самой страшной — вечной погибели.
Видно, не только желание своими глазами увидеть мироточение икон подвигает людей в дальний путь: едут-то сюда и из краев отдаленных. Вот и самарские паломники после молебна встают к помазанию и просят помазать привезенные из дому иконы, протягивают священнику пустые флакончики. Даже капелька мира, верят они, поможет в напасти, защитит и их чад от врага.
Выходим на улицу и с иконами в руках, с пением молитв идем к храму. До него недалече — перейти мостик через речку и подняться на горку. Трижды с молитвой обходим храм. В церкви нас встречает державинский батюшка — иерей Анатолий Касприк. В Державино он служит недавно, до него священники подолгу не задерживались. Село-то большое, да верующих в нем — по пальцам легко сосчитать.
И церковь не так просто восстановить после многолетнего поругания. Рассказывают, что последний священник села, служивший здесь в начале тридцатых годов, был прозорлив. Да и не надо было в ту безбожную пору обладать даром предвидения, чтобы понять: дни храма сочтены. Кругом — и в Оренбуржье, и по всей России — святотатцы рушили храмы, а в оставшихся зданиях устраивали где — клуб, где — конюшню… Державинский батюшка взял храмовую икону и трижды с молитвой обошел вокруг храма. И улыбнулся стоящим в сторонке прихожанам:
— Все! Теперь эту церковь не разрушат…
А вечером местные власти созвали сельский сход и велели священнику держать ответ перед своей паствой: как ты, такой-сякой, народ обманывал?
— В чем согрешил перед людьми и пред Богом — простите, а обмана никакого не было, — твердо ответил священник. — Делайте со мной, что хотите, только церковь не трогайте!
Батюшку увезли, и след его затерялся — то ли в соловецких лагерях, куда ссылали духовенство, то ли в тюрьме, а может быть, и в Зауральной роще близ Оренбурга, где пролита кровь множества священномучеников…
В книге «Мученики и исповедники Оренбургской епархии» (т. 1, ст. 173) мне удалось найти в списке репрессированных служителей церкви священника села Державино Бузулукского района Николая Петровича Никольского, 1872 года рождения, осужденного 25 марта 1930 г. трибуналом ОГПУ на 5 лет исправительно-трудовых лагерей. В этом списке фамилия «Никольский» встречается еще 9 раз. Священник Сергий из Уфы и священник Михаил из Дедуровки приговорены к высшей мере наказания… Сама фамилия «Никольский» нередко свидетельствует о принадлежности к священническому роду, основатель которого некогда служил в Свято-Никольском храме.
Впрочем, в селе точно вряд ли кто упомнит, был ли именно иерей Николай Никольский тем последним священником. Отец Анатолий Касприк слышал, что звали его тоже отцом Анатолием. Один святой у батюшки, молитвой защитившего храм от разрушения, и у пришедшего через много лет пастыря, взявшего на себя подвиг восстановления церкви. Все эти годы в храме было зернохранилище. Стаи птиц слетались под развороченный купол, грязь и птичий помет покрывали дивные росписи, сделанные на стенах в 1912 году. Ныне все отчищено, отмыто, можно бы приступить и к реставрации фресок, — отец Анатолий сам иконописец, — но не на что закупить «леса». Тем не менее державинский священник не падает духом.
12 октября небольшая группа паломников из Бузулука во главе с отцом Анатолием отправилась в Крестный ход. 17 октября они пришли в Самару, помолились в Покровском кафедральном соборе — и отец Анатолий, благословив мирян продолжать шествие по России, вернулся в Державино. К празднику Введения Пресвятой Богородицы во храм паломники должны прийти в первопрестольную столицу. На во— прос, а для чего был предпринят Крестный ход, священник ответил:
— Во имя возрождения России. Страна наша спасется только Крестными ходами…
Нужно, считает отец Анатолий, пройти Крестным ходом и вокруг села. С иконами, молитвами. Вместе с батюшкой и пока что немногочисленными прихожанами храма, вероятно, пойдут и дети — около шестидесяти школьников занимаются в воскресной школе у отца Анатолия.
— Выходит, понемногу село пробуждается?
— Понемногу, с Божьей помощью… Может быть, через этих детей и возвратится село к Православию.
Наш разговор прерывается: самарская паломница подошла к батюшке, чтобы вручить ему пожертвование на храм. А потом поинтересовалась, как именуется храм, и потужила:
— Что-то я нигде не вижу храмовой иконы… Над входом в церковь маленькая икона Божией Матери «Знамение» — и все?..
— Другой иконы, к сожалению, нет. Скоро престольный праздник, а мы даже не сможем положить на аналой икону «Знамения»…
Женщина открыла свою сумку и достала бережно завернутую в полотенце старинную икону. Этот образ «Знамение» паломница привезла с собой, чтобы помазать святым миром. Икона необычная: еще недавно она была темная, тусклая, а теперь обновляется на глазах. Образ становится все более четким. Паломница возила эту икону с собой в Дивеево, к преподобному Серафиму Саровскому, в Верхотурье и в другие святые места. И вот теперь она без колебаний достала безценную икону и отдала ее отцу Анатолию, в дар церкви.
И это тоже было чудо — то, что женщина, даже не зная, как называется храм, взяла с собой именно этот образ, что с ее помощью церковь в Державино обрела свою храмовую икону.

Мыслями возвращаясь к событиям в оренбургском селе, я не раз задавала себе вопрос: все-таки почему именно здесь замироточили иконы? Нет, до конца нам никогда, наверное, не понять эту непостижимую тайну. Но, может быть, не случайно святые образа вот уже более чем полгода источают благоуханное миро в Державино. В спящем, но уже пробуждающемся от греховного сна селе, что для многих паломников стало символом Российской державы.

Ольга Ларькина

03.12.1999