Дивеевские встречи

Так устроил Господь, что самые интересные встречи, какие могли произойти только в Дивеево, не обошли меня стороной…

Счастлив всяк, кто у убогого Серафима в Дивееве пробудет сутки, от утра и до утра, ибо Матерь Божия, Царица Небесная, каждые сутки посещает Дивеево. Слова эти, сказанные самим Преподобным Серафимом Саровским, не раз приходят на память — и не только в дни, когда находишься под священной сенью этой дивной обители. Кто когда-либо побывал в Дивеево, уже не сможет забыть эти величественные соборы, увенчанные черными куполами, и особенное — дивеевское — пение, но главное — ощущение, что и Царица Небесная, и батюшка Серафим все время пребывают рядом, что заботливо и с любовью ведут тебя, наполняя душу несказанной благодатью…

Трудно поверить, что еще недавно монастырь был в запустении, но вот — празднуется десятилетие возобновления обители. Храмы радуют взор внешним и внутренним благолепием; обретены, казалось, навеки утраченные честные мощи Преподобного Серафима — а в конце прошлого года и мощи преподобных Александры, Марфы и Елены Дивеевских, прославленных в лике святых; множество паломников со всех концов России и Зарубежья в будни и праздники устремляются сюда, в четвертый земной удел Богородицы. Рассказывают, что и в наши дни иные воочию видели идущую по Канавке Божию Матерь. Многие — и автор этих строк — сподобились получить здесь исцеление…
У каждого свой путь в Дивеево. Не будем говорить о тех, кто путает монастырь с престижным курортом или туристическим отелем — таких, к сожалению, сюда приезжает немало и возвращаются они удрученные отсутствием требуемого комфорта. Значительно больше все-таки паломников и трудников. У первых дни расписаны едва ли не по минутам: помолиться на Литургии, услышать акафист, пройти по Канавке, искупаться во всех святых источниках… Для трудников это тоже важно, но не самое главное. Сделать бы побольше для любимой обители… Как москвички Фаина и Зинаида, прожившие в монастыре всего дня три, не больше, — но сколько они успели за этот малый срок! А Ксения из Заполярья живет здесь уже полтора месяца и в келью приходит только на ночлег. Все остальное время отдано церковной службе и послушанию.
Знакомство здесь завязывается быстро — или не складывается вовсе. Так устроил Господь, что самые интересные встречи, какие могли произойти только в Дивеево, не обошли меня стороной. И я могу рассказать о тех замечательных людях, с которыми познакомилась в Дивеево, об их непростых судьбах…

Ксения

Этой ночью Ксения дежурила по территории, и теперь отдыхает. Немного поспала и встала на молитву. Отложив молитвослов, Ксения открыла тоненькую книжечку. Перехватив мой взгляд, пояснила:
— Это акафист преподобному Трифону Печенгскому. Хотите посмотреть?
Разрешила приложиться к иконе преподобного просветителя лопарей — да и подарила книжечку. А потом рассказала о том, какую роль в ее судьбе сыграл этот великий святой.
— Я с тринадцати до тридцати семи лет такая страшная была — посмотреть жутко. Что за болезнь — до сих пор не знаю, врачи не могли определить. Куда я только ни ходила, где ни пыталась лечиться — все без толку. В церковь я тогда дороги не знала. Зайду, свечку поставлю — вот и выполнила долг… А однажды случайно услышала разговор женщин, которые собирались к какому-то святому источнику. Меня как будто подтолкнули, стала проситься: возьмите меня с собой! Слава Богу, не побрезговали, взяли они меня с собой к источнику Трифона Печенгского. Я в этом источнике омылась — и исцелилась! Так обрадовалась, что болезнь моя прошла! А поблагодарить Господа и преподобного Трифона и не подумала. Только вдруг через некоторое время словно бы в себе самой слышу укор: "Что же ты — исцелилась, а источник мой оставила!" И я поняла, что должна жить у источника, заботиться о нем. Пятнадцать лет живу вблизи источника, делаю, что могу. Правда, силы здесь нужны не женские, источник почистить надо. Зимой он замерзает огромным торосом и долго-долго не может оттаять, у нас ведь за Полярным кругом лето коротко. Может быть, братия Трифоно-Печенгского Кольского монастыря поможет в этом, но пока у них слишком много других неотложных проблем. Монастырь возрождается, трудностей хватает…
Смотрю на Ксению — красивую неброской красотой, что отличает многих верующих женщин, и трудно представить, что когда-то от нее брезгливо отворачивались люди. "Омыеши мя, и паче снега убелюся…" — так вот и ее омыл Господь Своей благодатью, очистил от внешней скверны — а потом уж она и от внутренней стала с Божией помощью очищаться.

Послушница Любовь

Перед самой поездкой в Дивеево мне прислали землицы с могилки блаженного Павла Таганрогского. А здесь в келье моими соседками ненадолго стали три молодые паломницы из Таганрога. Лина (в крещении Елена) рассказала о блаженном старце, согревавшем своей любовью страждущих людей, приходивших к нему.
— Как Серафим Саровский всех называл "радость моя", так у блаженного Павла любимое присловье было — "голуба моя!"…
И так по-украински мягко, певуче, так ласково звучит это доброе слово — голуба…
У старшей из этих трех паломниц Аллы в монастыре живет золовка — послушница Любовь. Ее путь в Дивеево был далеко не прост…
Люба росла в неверующей семье, но — посетил Господь, призвал в Святую Церковь. И доставалось же девочке за то, что она к урокам была нерадива, зато на службу в храм бежала бегом. "Учиться надо, образование получать, а не лбом об пол стукаться!.." — поучали родные. А она слушала — и продолжала жить по-своему…
Окончила школу. Пора определяться в жизни! Однажды Люба подошла к матери и попросила ее: "Мама, благослови меня!" Та, как смогла, благословила — не спрашивая, на что. А дочь пошла к своему духовнику и испросила у него благословения в монастырь. Тот благословил ехать в Дивеево. Люба оставила дома записку: "Не безпокойтесь за меня и не ищите…" — и уехала. Вот уже семь лет живет в монастыре, пока — послушницей, в глубине души мечтая о монашеском постриге. Родители отыскали ее только через год. Конечно, отговорить и вернуть беглянку домой не смогли. А теперь и сами смирились, и — видно, по дочкиным молитвам — тоже стали потихоньку тянуться к Богу. Ходят в церковь, молятся. Каются в своих грехах, молятся о послушнице Любови — чтобы помог ей Господь в ее многотрудном служении.

Ирина

Дорогое сердцу имя — Ирина. Хоть и не похожа она на мою покойную маму, а все-таки те же годы, те же — или похожие — жизненные невзгоды. Вот и смотрю на Ирину, тяжело опирающуюся на палку, втайне жалею ее натруженные ноженьки.
Зашел разговор о том, кто откуда приехал. Мы с дочурками из Самары, а вы?
— Из Перми, — отвечает Ирина. И поведала о том, как хотелось ей поехать в Дивеево, и попутчики находились — не было только денег на дорогу. Пошла к соседям с просьбой дать денег в долг, да неудачно… А до пенсии еще три дня!
— Стою такая опечаленная. А тут почтальонка мимо идет и говорит: "Вы что это приуныли? Радуйтесь: я вам сейчас пенсию выдам! Раздала по другим квартирам, и как раз для вас осталось!"
Вот так и смогла Ирина поехать в паломничество. Но в ее жизни это было далеко не первое и не единственное чудо. Уже то, что она, дочь поволжской немки-католички, пришла к Православию, было чудом.
В детстве она знала одну Православную бабушку, глубоко верующую. Сын ее за веру в Бога был осужден на 25 лет, отбывал в лагере. Какие он письма писал домой — Ирина таких никогда больше не читала. "Мама, не падай духом, я вернусь и все будет хорошо… И если даже мы в этой жизни не встретимся, то ТАМ обязательно будем вместе!" Мать не дождалась любимого сына, умерла. А Ирина получила первый в своей жизни урок Православной веры. Веры, за которую можно и жизнь положить.
Но жизнь преподавала и другие уроки — их было больше. Тогда ведь люди боялись открыто исповедовать свою веру в Бога.
У Ирины родилась дочь и заболела — не приведи Бог никому! Припадки эпилепсии колотили ее по 8 — 10 раз в день.
— Я и говорю: "Да хоть бы умерла она, не мучилась бы сама и других не мучила!" — вспоминает Ирина. — А соседка (она была тайная монахиня) меня остановила: "Что ты говоришь, разве можно! Ты молиться за дочь должна, а не смерти ей желать! Некрещеная она у тебя, за нее и молиться-то как?" Я возражаю: "Где же мне ее окрестить — церкви закрыты, батюшек нет…" Тогда она сказала, что поможет — хоть погрузит девочку, и то уже будет крещеной. Погрузила ее троекратно с молитвой — и что вы думаете, доченька моя пошла на поправку! Приступы прекратились. Сейчас вот ей уж сорок пять лет, и никаких припадков, слава Богу, нет. Вскоре после крещения погружением к нам тайком приехал в село батюшка — и восполнил святое крещение.
Но несмотря на такие явные Божии чудеса, что-то противилось в душе Ирины: почему именно Православие? Может быть, стоит прийти в католицизм? Или стать баптисткой, как другая родственница?..
И вдруг — болезнь, да какая! Собиралась к дочери в гости, отмечать Новый год — а угодила в больницу, абсолютно неподвижная и без малейшего шанса выжить.
— Слышу — врачи между собой говорят: "Не выживет!" Я только про себя им отвечаю: "Назло вам выживу!" — а сказать ничего не могу.
Я оказалась в глубокой черной тьме и видела только скользкий туман вокруг. Пытаюсь карабкаться — не могу. Вижу — впереди маленький, как мячик от пинг-понга, шарик света, и этот свет такой красивый, мне хочется к нему… Иду туда — свет становится ярче, он нежно-зеленый, и наконец я увидела впереди себя на светло-голубых облаках какого-то удивительно красивого Мужчину в длинном белом одеянии, босого, с распущенными по плечам длинными волосами. Он посмотрел на меня, подозвал к себе троекратным мановением руки и сказал: "Иди, ищи и верь!"
Я очнулась — и увидела себя лежащей в больничной палате. Стоящие рядом врачи удивленно переглянулись: "Ожила!"
После этого я уже знала, что я должна стать Православной! Все сомнения отпали — раз уж Сам Спаситель сказал, что мне еще надо!
Мне бы теперь найти такую икону — подобную я видела в алтаре одного храма. А так хочется у себя дома молиться Спасителю и видеть Его таким, как тогда, когда он вернул меня к жизни…

Окончание следует

Ольга Ларькина

13.07.2001