Сердце, открытое людям

Я живу в г. Отрадном. Когда у нас не было своей церкви, я ездила в Кинель-Черкассы. Там я и увидела Марию Ивановну. Сначала приняла ее за нищую. Когда я подошла к ней, она подняла на меня свои чистые глаза и пригласила на квартиру, удостоила вниманием. Вся она была по-детски открытая. Милостыню, какую ей давали, она уносила в алтарь. Каждую службу она стояла на коленях. Ночевала она у матушки Агнии.

Вечером после службы мы пошли к ней. Поужинали, чем Бог послал. Мария Ивановна очень любила пирожки с картошкой, но кушала она очень мало. Мы молились, потом попросили ее (нас ночевало несколько женщин), чтоб она рассказала, что нас ожидает в этой жизни, - о каждой.

Я не все поняла, так как она говорила притчами. Но я услышала ясно, что «падает труба», о «море». Когда стали ложиться спать, она всех благословила и остановилась у дивана, где я лежала. Я была в то время очень больна. Она поговорила со мной, как бы успокоив мою душу. Я пожалела ее мысленно и сказала: «И вы ложитесь отдыхать, вы тоже устали». На что Мария Ивановна ответила: «Когда мне отдыхать, я буду читать по тебе Евангелие». Она спала очень мало, часа два. Я слышала ее тяжелые вздохи. Утром мы ушли на службу. Она благословила нас. Каково было мое удивление, когда вскоре приехал мой сын с Севера (всего в 60-ти километрах от моря), нога в гипсе... Оказывается, на него упала труба, чуть задев голову. Он легко отделался. Говорит, что мог превратиться в лепешку но какая-то сила отвела беду. Видимо, по молитвам Марии Ивановны мой сын остался жив и трудоспособен...

Вскоре мы собрались еще в Кинель-Черкассы, но как-то неожиданно, и я не успела ничего купить в магазине, чтоб взять с собой. Открыла холодильник, там было немного кураги. Вид ее мне не понравился, и я не взяла. Когда в Черкассах сходила за хлебом и лимонадом (Мария Ивановна называла его квасом), стала отдавать матушке - она спрашивает меня: «А урюк?» Вот насколько она мысли мои знала. В следующий раз я купила хорошего урюка, она все отнесла в алтарь, сама даже не попробовала.

В сторожке я читала акафист, Мария Ивановна слушала, говоря мне, чтоб я поближе к ней двигалась. Видимо, хотела мне помочь справиться с болезнью. Все кости и мышцы мои болели, я с болью ходила, думала, что слягу навсегда.

В очередной раз, когда я приехала в Черкассы на молебен, то, подойдя к ней, услышала ее приветственный голос: «Читать будешь?» И так всегда она узнавала меня. На этот раз я читала до службы акафист Преподобному Серафиму Саровскому, стояла рядом с ней на коленях. Я услышала, как она шепнула: «Болеть не будешь». Я спросила Марию Ивановну, чем мне лечиться. Она сказала, что мне поможет Причастие. И часто повторяла слово «красивая».

Я не уразумела это и спросила у Агнии она «расшифровала», что болезнь моя пройдет. Сейчас, слава Богу, здоровье мое поправилось.

Сказала Мария Ивановна обо мне, что я работаю на «красной машинке», и показала, двигая пальцами, мол «в шляпках ходишь» и что верить в Бога начала только-только и сразу много; и несчастна в жизни оттого, что невенчана была, и сказала точно, что я не раз пыталась создать семью. И даже сказала мою ошибку в жизни: надо было терпеть в первом браке и читать молитву Святому Вонифатию за мужа. тогда бы его не увела другая и ноги бы мои в коленях не болели... А я не говорила Марии Ивановне, что у меня болит - она сама все открыла мне. Все с поразительной точностью.

Незадолго до отъезда Марии Ивановны в Самару я наблюдала такой случай. Были мы в сторожке при церкви. Заходит белокурая женщина средних лет, приятной наружности, и садится на топчан к Марии Ивановне, угощает ее коробкой конфет. Все помолились, сели к столу. А эта женщина подсела к Марии Ивановне и стала кушать с ней из одной тарелки. Меня это смутило, ведь я сама даже и не смела подойти к блаженной, считая себя грешной... После обеда эта женщина попросила ее проводить до ворот. В церковь она не заходила. Я как-то сразу насторожилась и посмотрела на Анастасию, которая как бы отвечая на мои мысли, сказала: «Увидите, какая Мария Ивановна придет».

Я вышла вслед за Марией Ивановной и этой женщиной. И увидела, как женщина своими длинными руками обвила маленькую Марию Ивановну. Руки ее, как крылья коршуна, раскрылись над матушкой. Я окликнула ее: «Мария Ивановна! Идемте назад, холодно» (был февраль). Она повернулась ко мне, но та женщина продолжала ее держать.

Я стояла и ждала. Когда Мария Ивановна подошла ко мне, я протирала руки снегом, говоря, что надо их отмыть от грязи. Мария Ивановна сказала, что у нее чистые руки, и слово «красива». Она тоже протерла руки снегом, а потом попросила, чтобы ей полили водой на них. И Мария Ивановна начала приплясывать. Она как-то вся изменилась: стала раздражительной, неспокойной. А Анастасия сказала: «Это еще ладно... Бывает с ней и хуже, она бывает просто воинственна после свидания с этой белокурой женщиной». Было ясно, что та отрицательно действует на Марию Ивановну. Как будто отбирает ее силы. После этого мне жалко было старицу, но я не знала, чем помочь. И на мои мысли Мария Ивановна ответила: «Идем читать». От всех колдунов, от нечисти есть великая сила молитва. Мария Ивановна была как ребенок. Ее сердце для всех было открыто, она всех любила, а злые люди этим пользовались.

Валентина Николаевна Никонорова, г. Отрадный Самарской области.