Светлая память

Три с половиной года назад остановилось сердце Архиепископа Пензенского и Кузнецкого Серафима (Тихонова). Двадцать два года Владыка Серафим окормлял пензенскую паству, и воспоминаниями об этом замечательном Архипастыре и человеке могли бы поделиться сотни прихожан и клириков Пензенской епархии. За несколько дней, проведенных в Пензе, я смогла встретиться лишь с немногими из них. Но сразу стало ясно, какой яркой и незаурядной личностью был Владыка. Подтверждение тому — не иссякающая народная любовь.

Рассказывает Нина Сергеевна Мякинькова, делопроизводитель Пензенского епархиального управления:
— Владыка Серафим был очень образованным человеком, профессором богословия. Семь с половиной лет, то есть два обычных срока, он возглавлял Русскую Духовную миссию в Иерусалиме. Затем вернулся в Россию, был назначен наместником Одесского мужского монастыря, преподавал богословие. Вскоре состоялась его епископская хиротония, и в октябре 1978 года Владыка Серафим прибыл на Пензенскую кафедру. Мне посчастливилось трудиться под руководством Владыки 17 лет.

— Какие качества Архиерея вам запомнились?

— Владыка Серафим очень любил служить. Он не пропускал ни одного воскресенья и субботы, ни одного праздника, чтобы не помолиться, не послужить. Мы все знали заранее, где Архиерей будет служить. Он всегда составлял расписание служб на месяц вперед. Обязательно указывал, что всенощную, например, он отслужит в Покровском храме г. Пензы, Литургию совершит в Успенском кафедральном соборе или поедет куда-то в район. По воскресеньям Владыка служил Литургию, а в 5 часов вечера обязательно читал акафист чтимой Казанской иконе Богородицы в Митрофановском храме г. Пензы вместе со всем духовенством. Некоторые священнослужители даже роптали: «Вот, Владыка все служит да служит, никакой передышки не дает…»
Очень пунктуален был во всех вопросах. Если он какой-то бабушке назначил день, когда она должна к нему прийти, то даже если это неприемный день, Владыка обязательно придет и примет ее. В приемные дни в половине десятого Владыка всегда был на рабочем месте и не уходил до тех пор, пока не примет последнего посетителя. В среду, пятницу — неприемные дни — Владыка объезжал храмы в районах и в городе. Всегда внезапно посетит тот или иной храм, увидит, где какие недостатки.
Эта пунктуальность — она как раз говорит о строгом отношении человека к самому себе. Владыка был очень требователен к себе в первую очередь. Он никогда не давал пустых обещаний. Если что-то пообещал — обязательно сделает. И если вдруг что-то отменяется по уважительной причине (например, Владыку неожиданно вызвали в Патриархию), то он обязательно предупредит: отправьте, Нина Сергеевна, срочно телеграмму, что не будет архиерейской службы в таком-то храме. И мы всегда оповещали всех вовремя.
Чистюля был. Никогда не бросит бумажечку мимо корзинки. И с нас это требовал.
Каждый человек был ему дорог — от уборщицы до представителя власти. Владыка умел всякому указать на недостаток и вразумить человека так, что тот не обидится и захочет исправиться. Даже нашим правителям мог сказать: «А вы тоже неправильно поступаете, обижаете людей-то…» Но они на него не держали зла, очень уважали Владыку.

Вспоминает протоиерей Николай Тищенко, настоятель храма Воскресения Христова г. Пензы:
— Первое, что меня поразило, когда я стал священником, — то, что Владыка вникал буквально во все церковные дела. Он всегда находил время побывать в любом храме независимо от того, где он находится — в глухой деревне или в центре Пензы, и узнать нужды этого прихода. Когда нашу Воскресенскую церковь власти передали епархии, Владыка приезжал в храм каждую неделю, интересовался делами, давал советы, как лучше сделать, к кому обратиться за помощью. Если не удавалось что-то решить с мирскими властями, Владыка сам садился за телефон, созванивался с главой города, с губернатором — и практически всегда мы получали просимое, например, транспорт и погрузчики, чтобы вывезти из храма мусор. Мы чувствовали себя при Владыке как за каменной стеной…
Владыка часто спрашивал, как самочувствие у домашних, как дети. Он всегда помнил, у кого из священников сколько детей, кто как живет, кто в чем нуждается. И когда у моей семьи возникла проблема с жильем, Владыка предложил свою помощь. Правда, вскоре он заболел и не смог ее оказать, но тем не менее участие проявил, а с Божьей помощью жилищная проблема решилась. Владыка говорил так: «Если у священника какие-то неприятности, то от него меньше пользы будет. А если у него все нормально, он больше времени сможет посвятить служению Церкви и людям».
Наш Архипастырь часто бывал в паломничествах, по делам епархии бывал и за границей. Его там хорошо знают. Я помню, к нему приезжали простые миряне из Италии, из Франции. Он показывал им наши храмы. Одно время я был ключарем Успенского кафедрального собора, и Владыка Серафим просил меня провести для гостей экскурсии по храму. И, что интересно, когда приезжала англоязычная делегация — Владыка разговаривал с ней на английском языке, когда приезжали греческие монахи и миряне — разговаривал с ними по-гречески. Свободно говорил по-украински. Он знал достаточно много иностранных языков, хотя не в совершенстве, но общаться мог без переводчика. Меня это удивляло.
Я поступил в Духовную семинарию, уже будучи дьяконом. И когда приехал на сессию, один из преподавателей меня спросил, из какой я епархии. Я ответил: «Из Пензенской». «А, у вас Владыка Серафим…» — уважительно сказал преподаватель. И добавил: «Зачем ты сюда приехал? Ты в своей епархии больше узнаешь, чем здесь».
Одна женщина рассказывала, как она ездила к старцу куда-то в Сибирь. Старец, вероятно, провидел, откуда она, и сразу обратился к ней со словами: «Ты зачем сюда приехала?» Женщина поразилась и отвечает: «Как?.. К вам как к руководителю в духовной жизни…» — «У вас в Пензе такой столп есть, а ты ездишь ко мне, грешному…» Он имел в виду Владыку Серафима.
Владыка был добрым человеком, с ним легко было общаться в неслужебной обстановке, но на службе спрашивал очень строго. Если что-то не так сделаешь — он и поклонами «награждал», и всячески выговаривал. Но никогда не требовал больше, чем может человек сделать. Он знал силы и возможности каждого.
Если провинится священник, Владыка относился к нему терпимо и, как отец, всячески пытался направить на путь истинный. Вызовет на прием, беседу проведет спокойно, тихо, но так стыдно становится, что не захочется впредь повторять ничего подобного. Справедливый был человек. Просто так не наказывал никогда. И наград не жалел…
Если я вдруг «проштрафлюсь», что-нибудь не так сделаю, Владыка мне «грозил»: «Я тебя на паровоз отправлю…» Я был железнодорожником, машинистом до принятия сана, а Владыка Серафим когда-то закончил Рузаевское железнодорожное училище, мы с ним были «коллеги» и по мирской линии, и по церковной. Это, конечно, он не со зла говорил, что «на паровоз» отправит, а в качестве последнего предупреждения: дескать, смотри, что ж ты делаешь…

Люди уважали Владыку Серафима за то, что он неравнодушно относился к их судьбе. На прием к Владыке мог попасть любой человек, даже самый простой. И он никогда не уйдет из епархии, пока не примет всех. Я жил на квартире рядом с Епархиальным управлением и видел, когда Владыка приходил туда и когда уходил. Иногда уже смеркается, темнеет, — а Владыка только-только выходит… У него никогда не было выходных. Я не помню, был ли вообще Владыка в отпуске.
В последний раз я видел Владыку на второй день Троицы, незадолго до его смерти. Он уже лежал, не вставая с постели. Я пришел поздравить его с праздником, поблагодарить за то, что он принимает участие в моей судьбе и судьбе моей семьи. И первые его слова были: «Что ты сделал в храме?» Владыка был тяжело больным, уже умирающим человеком, и меня настолько поразило, что до последнего своего дня он вникал в проблемы каждого храма. Со многими священниками я общался и спрашивал, каким им запомнился Владыка в последние дни, и оказалось, что каждого из них он спрашивал, как дела у него в храме. Это я запомнил на всю жизнь. И как только приступаю к какой-то работе на приходе, я всегда вспоминаю слова Владыки: «А что ты сделал в храме?» Стараемся потихоньку восстанавливать храм, чтобы не стыдно было перед Владыкой. Ведь он вывел меня в люди: рукоположил в священники, научил всему…

Нина Сергеевна Мякинькова свидетельствует:
— 10 апреля 2000 года Владыка пришел на прием, было очень много документов на подпись. Он все подписал, завершил дела и к 16 часам поехал в картинную галерею. Он должен был благословить открытие выставки. И там все заметили, что на лице у Владыки вдруг отразилась острая боль. Он старался не показать вида, но присутствовавшие поняли, что он нездоров. Вернувшись в Архиерейский дом, Владыка прилег на диванчике, принял таблетку. Его келейник Иван Кисняшкин, который всегда находился рядом с ним, увидел, что Владыка очень бледен, и отвез его в больницу. Утром следующего дня в Епархиальное управление позвонили из Архиерейского дома и сказали, что Владыка на прием не придет, он в реанимации. Это был один из редких случаев, когда Архиерей не пришел.
Мы навещали Владыку Серафима в день Пасхи в областной больнице. Пришло очень много людей. Утром, возвращаясь с праздничной службы, мы собрались под окном больничной палаты и спели Пасхальный тропарь. А келейник и водитель Владыки Иван подходит к окну и говорит: «Владыка просит: еще пойте!..»
Когда Владыка Серафим лежал в пензенской областной больнице, Иван за ним ухаживал, и все в больнице знали, что он самый близкий Владыке человек. В Центральной Клинической больнице в Москве Иван тоже был рядом с ним. Там и скончался наш Владыка. Ему было 65 лет.
Еще в 1996 году Владыка Серафим перевез в Пензу прах своего духовного отца — бывшего пензенского Святителя Феодосия (Погорского), впоследствии Архиепископа Уфимского и Стерлитамакского (ум. в 1975 г.). Наш Владыка Серафим в свое время был у него келейником, послушником. Димитрий (так звали в миру Владыку Серафима) и в семинарию поступал, и монашеский постриг принимал с его благословения. Потом Архиепископ Феодосий был переведен в Уфу, где и умер. Владыка Серафим каждый год посещал его могилку. И когда приехал в последний раз, увидел могилу в таком запустении, что стал просить у властей разрешения перевезти прах Преосвященнейшего Феодосия в Пензу. Вскоре его перезахоронили у стен кафедрального Успенского собора.
— Когда копали новую могилу для перезахоронения останков Владыки Феодосия, то оставалось еще место, и Владыка Серафим тогда сказал: «Похороните меня здесь…» Это было его завещание. Там его через несколько лет и похоронили, — рассказал отец Николай Тищенко.

Вспоминает иерей Иоанн Кисняшкин, настоятель храма-часовни Архистратига Михаила г. Пензы:
— Я родом из Мордовии и с Владыкой Серафимом познакомился, когда он объезжал храмы Мордовской епархии. Я молился в одном из них. В 1991 году я вернулся домой после службы в армии и по старой памяти пришел к Владыке за советом, что дальше делать, как дальше жить. В то время епархия уже была разделена на две — Пензенскую и Мордовскую — кафедры. Так случилось, что Владыка остался без водителя, и он благословил меня остаться у него водителем и иподиаконом.
Помню — на службе Владыка был очень строг. В домашней обстановке строгость сочеталась с добрым, ласковым обхождением. Люди стучались к нему в Архиерейский дом в любое время дня и ночи, и Владыка, даже если он был занят, всегда позволял или заходить к нему в кабинет, или сам выходил в специальную комнату для приема посетителей. Его двери и в Архиерейском доме, и в Епархиальном управлении всегда были открыты для священнослужителей и для мирян.

— У Владыки было много духовных чад?

— Многие приходили к Владыке за советом. Он давал совет всем, кто в нем нуждался. Но он никогда не говорил: это мое духовное чадо… И каждый приходящий не просто получал ответ на свой вопрос. Владыка обнимал его своей любовью, направлял человека на тот путь, который, возможно, один спасительный для него и существует. И уходил посетитель уже утешенным.
Все знали, что к Владыке можно попасть в любой день. Если священника порой невозможно найти в храме, то Владыка Серафим всегда находился на месте. Он был доступным Архипастырем. Люди любили его за доброту, искренность, за его ответную любовь к ним. Я вспоминаю: если Владыка встречался с руководством, он разговаривал с чиновниками на соответствующем уровне, приходили к нему простые люди — он разговаривал с ними попроще. Помню радостные минуты этих встреч. Владыка был веселый, особенно за трапезой, шутил, поднимал настроение у окружающих. Если кто-то приходил к нему в Архиерейский дом, то без угощения никогда не уходил. Владыка обязательно благословлял человека покушать. И даже когда он заболел, уже лежал, всегда просил нас накормить посетителей…

— О чем у Владыки особенно болело сердце?

— О благолепии храмов, о том, чтобы в них было больше молящихся. Он очень радел о создании новых приходов. Когда Владыка приехал на нашу кафедру, в Пензе действовали только Успенский собор и Митрофановский храм. Сейчас в городе 12 приходов. Каждую неделю мы ездили в Наровчат в Троице-Сканов женский монастырь, который возрождался стараниями Владыки. Посещали восстанавливаемый Вадинский (ныне Свято-Тихвинский) мужской монастырь.
Перед смертью Владыка Серафим очень переживал о сестре. В Мордовии у него осталась слепая сестра Ольга. О ней он больше всего безпокоился.

— Вы замечали какие-то особые духовные дарования у Владыки?

— Я думаю, люди приходили не просто так. Те советы и наставления, которые давал Владыка, помогали им. Не скажу, что это была прозорливость, но опытность духовная и жизненная были ему присущи…
Владыка Серафим трудился для Церкви до последних своих дней. Даже в больницу к нему ежедневно приносили на подпись епархиальные документы. Он работал, пока не уехал лечиться в Москву… Слава Богу, что я встретился с таким великим человеком. Самое главное, что он мне дал, — это пример своей жизни. Своим примером он показал, как нужно жить.
Вспоминает Светлана Решетова, работница храма-часовни во имя Архистратига Михаила:
— Когда я училась в школе, иногда сбегала с уроков, чтобы пойти в церковь. Очень хотелось попасть на Архиерейскую службу. А когда окончила школу, Владыка Серафим сразу благословил меня работать в ризничной Покровского храма. Каждую пятницу Владыка приезжал туда, проверял, все ли в порядке. Он очень следил за порядком и чистотой: бывало, заходит в ризничную и пальцем проводит по киоту иконы — нет ли пыли…
Самая большая радость в жизни моей: через три года работы в церкви Владыка Серафим благословил меня надеть хитон и апостольник. Когда были сшиты эти одежды, я пришла на прием к Владыке, и он, благословив их, трижды повторил: «На спасение, на спасение, на спасение…» Теперь на каждую службу я надеваю апостольник и хитон.
У каждого верующего человека слово Владыки Серафима оставалось в сердце. Три года Владыки нет, а все равно кажется, что он не умер, а просто куда-то уехал и скоро должен вернуться…

Протоиерей Николай Тищенко:
— Пензенская паства очень любила Владыку Серафима. Когда гроб с его телом привезли в Пензу и установили в храме, к нему пришло столько народа, что не все смогли подойти попрощаться, ведь время прощания было все-таки ограничено. Люди круглосуточно шли и плакали. Владыка для нас всех был отцом духовным — и для священников, и для мирян…

На фото: Владыка Серафим у стен разрушенного храма (фотографии из архива); Могила Архиепископа Серафима (Тихонова).

Татьяна Гусельникова

26.12.2003