Момент истины

Навещая больного друга в онкологическом диспансере, я заметил, что люди как-то неохотно, а порой и боязливо посещают сие учреждение. Что это? Отвращение от внешнего вида больных — порой ужасного? Нежелание вспомнить о бренности жизни — в том числе и своей? Думаю, все гораздо сложнее.
Как-то в палату, где лежал мой друг, поместили пятидесятилетнего мужчину, Бориса Сергеевича, находящегося на последней стадии рака поджелудочной железы. Время от времени его навещал сын Игорь. И вот однажды между ними (в моем присутствии, поскольку больной уже не стеснялся посторонних) состоялся необычный разговор, длившийся около часа. После которого, выйдя в коридор, Игорь с волнением сказал мне, что отец никогда не говорил с ним ни о чем подобном и так откровенно...
      
У Бориса Сергеевича была «голубая мечта» — построить для себя и своих домочадцев трехэтажный коттедж, напоминающий терем-теремок из известной сказки. Ради этого он пошел в строительный бизнес. И когда его материальное состояние стало значительным, Борис Сергеевич приступил к делу. Нанял квалифицированных проектировщиков и строителей. Лично интересовался качеством стройматериалов, устойчивостью фундамента и стен постройки, по ходу дела вносил небольшие коррективы во внешний вид здания. Наконец очень скрупулезно, следя за каждой мелочью, принялся руководить внутренней отделкой помещений, сам выбирал плитку для ванной, обои и занавески для комнат, люстры, мебель…
Именно в это время его стало иногда после принятия пищи тошнить, но Борис Сергеевич не придавал этому особого значения… Однако со временем тошнота участилась. И когда «теремок» был почти готов, Борис Сергеевич обратился к участковому терапевту. Тот, обследовав пациента, направил его на консультацию к онкологу, после разговора с которым у Бориса Сергеевича похолодело внутри…
Он запсиховал. Стал раздражительным, принялся без особых причин устраивать в семье и на работе скандалы. Поехал лечиться в Москву, к лучшим специалистам. Тряс перед ними пачками долларов и кричал: «Этого мало?! Сколько нужно?!»
Доктора, как могли, успокаивали. Положили в стационар, назначили химиотерапию. Однако лучше больному не стало. А вскоре приступы тошноты стали случаться с ним не только после еды. Борис Сергеевич смотрел на густую желчь, которая выходила из него во время рвоты, и трясся от страха (здесь, как и в дальнейшем, о чувствах этого человека я сужу по его беседе с сыном, которая, повторяю, проходила в моем присутствии).
Он начал собирать информацию о своем заболевании. Переспросил о нем всех врачей, медсестер и пациентов, прочел массу медицинской литературы, мял свой бок, прислушивался к урчанию в животе, всматривался в собственные экскременты. Интересовался, почему ему до сих пор не делают операцию. Но когда однажды глянул на себя в зеркало, то, по его словам, «сразу все понял». И тут же впал, как говорили пациенты палаты, в «шизу». Лежал на постели, уставившись в одну точку, и ни с кем не разговаривал. В том числе со своими родными и близкими и коллегами по бизнесу, которые раздражали его безконечными апельсинами и бананами. Не только потому, что он из-за болезни уже не мог их есть, но и поскольку стал считать, что гостинцы больным приносят не из жалости к ним, а потому, что «так принято». Как принято, скажем, здороваться при встрече со знакомыми, при этом к их здоровью оставаясь абсолютно равнодушным…
И вот однажды (а дело было в середине июля) на подоконник открытого окна сел воробей. И как-то вопросительно, наклонив головку, посмотрел на Бориса Сергеевича. Тот хотел было прогнать птичку взмахом руки, но затем взял со своей тумбочки печенье, раскрошил его и бросил на подоконник. Воробей восторженно чирикнул и принялся за угощение… Затем вспорхнул и улетел… На следующее утро тот же самый «сорванец» (пациенты запомнили его по характерному черному рисунку на груди) опять сел на подоконник — и именно перед окном Бориса Сергеевича. Тот открыл окошко и накрошил птичке хлеба… Воробей стал прилетать каждый день. Борис Сергеевич уже с рассвета ждал его, готовил угощение. Немного повеселел. Стал разговаривать со своим «сорванцом»: хорошо ли на улице, здоровы ли его птенцы…
А затем и вовсе озадачил своих домочадцев, попросив принести ему почитать «что-нибудь о птичках». В частности, как они живут и есть ли у них душа. Жена и сын долго искали соответствующую литературу… И когда Борис Сергеевич прочел «Дух, душа и тело» Архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), он попросил сына принести ему что-нибудь из Православной литературы, а вскоре и Евангелие…
После этого прошло полтора месяца.
В тот сентябрьский день Борис Сергеевич, как всегда, раскрошил краюху хлеба и попросил соседа по палате покормить воробья (сам Борис Сергеевич, превратившийся к тому времени в скелет, обтянутый желтой кожей, уже не вставал с кровати). А когда «сорванец» наелся и, чирикнув — очевидно, в знак благодарности, — вспорхнул и улетел, Борис Сергеевич вслух с ним попрощался и пожелал ему удачи… А примерно через полчаса к нему в палату вошел Игорь, и между отцом и сыном состоялся тот самый разговор, поразивший всех присутствующих при нем. Разговор, которого, как мне кажется, и боятся посетители онкологических диспансеров. Ибо то, что они слышат от безнадежно больных, им слышать не хочется. Однако задуматься об этом рано или поздно придется каждому из нас. Без исключения. И потому сказать об этом  необходимо.
Итак, забота о материальном, об устройстве своего быта у подавляющего большинства людей доминирует в течение всей их жизни. Она, эта забота, создает соответствующую систему ценностей, которые, в конечном счете, и определяют значимость человека в обществе (не секрет, что в основном именно материальная или карьерная доминанта оказывают основное влияние на выбор человеком профессии, работы, друзей). Но главное, определяют самооценку каждого из нас, являются ориентиром в жизни, подсказывают, той ли дорогой (по нашему мнению) мы идем. Затем, после такого недолгого поиска смысла жизни, человек начинает жить как бы по инерции. И когда он, согласно этим ценностям, обретает под ногами твердую почву, он успокаивается и начинает считать, что жизнь его устроилась так, как нужно… И вдруг… в нее врывается нечто непредсказуемое и нежелательное. Врывается то, что не входило в планы человека, нарушало привычный ритм и распорядок его жизни. Он начинает нервничать, срывается. Спешно пытается исправить положение, но со временем понимает, что, в отличие от прежних, эту «проблему» никакими деньгами и подарками, а тем более приказами, угрозами и шантажом уже не решить (недаром говорят: «здоровье за деньги не купишь»).
И вот тут происходит нечто для него необычное. Человек смотрит на все им приобретенное (не только материальные ценности, но и карьеру, власть, почет, уважение…) и с ужасом начинает понимать, что оно, это приобретенное (часто с неимоверным трудом, потом и кровью!) теперь становится ему абсолютно ненужным! Ни выпитое шампанское, ни голубоглазые блондинки, ни кучи денег, ни заискивающие и испуганные взгляды подчиненных — покоя в конце жизни ему не принесли! Да, человек понимал, что все это он с собой в могилу не унесет. Но он думал, это и не главное. Важно, что именно сейчас, при жизни, это приносит ему удовольствие. И вдруг выясняется, что они, эти удовольствия (повторяю, не только телесные, но и душевные), только тогда и приносят удовлетворение и покой, когда периодически повторяются! Когда человек уверен, что завтра они будут снова, никуда не исчезнут!
И когда наступает момент их «исчезновения», человека охватывает панический ужас! Ибо он внезапно понимает, что его надежды на счастье оказались тщетны, нравственные его идеалы были ложными! Более того, теперь у него внутри — жгучая тоска! Которой, согласно этим идеалам, у него как раз быть не должно, ибо жизнь его была «красивой» и жаловаться ему на нее, как говорится, грех!
И вот когда заботы о вещах земных слетают, подобно шелухе, обнажается то, на что в течение всей своей жизни человек практически не обращал никакого внимания. Обнажается человеческая душа, которая оценивает прошедшую жизнь уже в системе иных ценностей, доселе человеку неведомых. Люди в «пограничном состоянии» (между жизнью и смертью) не вспоминают, как прекрасно отдохнули на Мальте, какую шикарную иномарку приобрели или какой овацией были встречены поклонниками. Нет. Они теперь с трепетом говорят, что здесь совершили подлость, там вели себя «по-свински», тогда-то не утешили человека, не помогли ему. Эти воспоминания вызывают у них острую душевную боль, досаду, осознание чего-то безвозвратно упущенного.
Но главное, они окончательно осознают, что все их прежние планы и устремления являли собой не что иное, как попытку заполнить свою душевную пустоту суррогатом, уйти от осознания никчемности своей жизни. Что жить-то нужно было ради иного, дающего счастье неизмеримо более высокое, чем удовольствие от поглощения гамбургеров и катания на иномарке, получения прибыли или высокой должности. Что единственным «капиталом», который будет пребывать с человеком постоянно (а безсмертие души они ощущают уже явно — ибо, по словам христианских подвижников, людям перед смертью открывается окно в иную реальность), — что единственным капиталом человека теперь является то, что удалось накопить в своем сердце. И как обидно, что как раз оно оказалось пустым. А ведь земная жизнь является великолепной школой для воспитания в себе таких безценных и нетленных (!) качеств, как сострадание и нравственная чистота (по словам Бориса Сергеевича, когда он кормил воробья, то впервые в жизни испытал подлинное счастье). Человек мог бы этот внутренний капитал увеличить до невообразимых размеров. И встретить приближение часа своего перехода в духовный мир, в «следующий класс» Вселенской Школы — с неописуемой радостью! Как ученик, сдавший экзамен на «хорошо» или «отлично». Как Апостол Павел и многие святые, уже на Земле предчувствовавшие грядущее торжество Истины и свое с ней родство.
Я помню последний взгляд Бориса Сергеевича. Он этим взглядом словно хотел сказать, а вернее, крикнуть каждому из нас: перестаньте быть рабами вещей! Не забывайте, что какой бы огромный и красивый коттедж вы ни построили, к нему рано или поздно, как и сказал Борис Сергеевич, обязательно добавится недостающая деталь — крышка гроба у двери! Помните об этом! Время у вас еще есть!..

Рис. Германа Дудичева

Дорогие наши интернет-читатели, все те, кто полюбил Православную газету «Благовест»! Для нас очень важна ваша духовная и материальная поддержка. Сейчас мы в ней нуждаемся очень остро. Мы надеемся на помощь и россиян, и тех наших братьев и сестер, которые сейчас по разным причинам живут за рубежами Родины.
Почтовые денежные переводы из России можно направлять на адрес редакции: 443010 г. Самара, а/я 243, редакция газеты «Благовест», Жоголеву Антону Евгеньевичу — с пометкой: «Помощь газете «Благовест». А наши читатели, живущие за границей, для помощи нам могут воспользоваться системой денежных переводов Western Union. Деньги направляйте на имя Антона Евгеньевича Жоголева. При этом обязательно сообщите в редакцию по электронной почте или по телефону 8 960 808 94 23 — страну и город, откуда направлен перевод, фамилию благотворителя, номер перевода и сумму пожертвования.
Все имена благотворителей будут внесены в помянник «Благовеста», и о них будут возноситься молитвы. Помоги вам Бог!
Редакция.

07.12.2007