Схимонахиня Мисаила

Почитание схимонахини Мисаилы усиливается. На ее родину, в Курское село Муравлево люди приезжают целыми автобусами, из многих регионов страны… Матушка говорила, что все те, кто были у нее и будут посещать ее могилку, “на Страшном суде будут охраняемы мною, впереди меня идти, а я буду их охранять”…
Рассказывает Нина Кирсановна Беседина (станция Полевая, село Кизилово Курского района):
— Побывала я в семье верующих, раньше эта семья была большая, а сей-час жива только одна сестра Пелагея, сгорбленная от старости, но с отличной памятью. Так вот что мне рассказала Пелагея о брате. Во время революции брат поехал на Украину, чтобы заработать денег, хотя матушка Мисаила не советовала ехать. Уехал, да и пропал, так и не дождались его. Пошли к матушке, и она им сказала, чтобы поминали об упокоении. Его убили очень близко от дома, ограбили и закопали. Потом уже были найдены его кости.
Сестра Зинаида ходила спросить о своем муже: он не писал письма с фронта. И матушка сказала, что скоро придет раненый. А Зинаида думала: “Да как он придет, коль не пишет?” Матушка поняла ее мысли, серьезно по-смотрела на нее и строго сказала, чтобы она его ждала. Вскоре пришел ее муж тяжело раненый.
“Еще сестра тяжело болела, лежала в больнице. Домой пришла очень слабая, и пошла я с ней к матушке, еле дошли. Матушка положила руки на голову Александры, потом помолилась и сказала, что дойдет она до дома легко. Так и пришла домой, легко-легко”. А ведь Александра думала про себя, как же она доберется домой.
У нас был очень старый дом, и отец задумал построить новый. Пошли к матушке за советом. А она говорит отцу: “Построишь себе домик с хорошим подъездом”. Вскоре отец умер. Вот и построили ему новый домик: похоронили у входа на кладбище. А когда начали умирать Пелагеины сестры, брат, то Пелагея плакала, а матушка сказала: “Не плачь, за всех молится отец”.
Эта семья очень дружила с матушкой, и она говорила: “Как умру, при-ходите ко мне на могилку, я вам буду помогать”. И вот что мне рассказала Пелагея. Она была на могилке матушки, сорвала цветок, принесла домой и приколола под потолок. Когда у нее сильно заболели зубы, вот в это время она и вспомнила о цветке. Пелагея оторвала лепесток и положила к больному месту, и вскоре зубы перестали болеть и никогда с тех пор не болели.
Александра Афанасьевна Пахомова, жительница села Муравлево Курского района рассказала, что не собиралась выходить замуж, потому что сильно прихрамывала на ногу, но жених ее уговорил. Пришла к матушке, переступила порог, а матушка сразу ей и говорит: “Вот и невеста пришла, твоя это судьба”. И благословила ее. И вот до сих пор живут, как голуби — в мире и согласии.
У Кизиловой Пелагеи был муж очень плохой. Пошла к матушке, дорогой думает, что муж умрет, сын с фронта придет, да хоть будем жить спокойно. Матушка сказала ей, что скоро она останется вдовой и с сыном свиданье будет. Пелагея вскоре заболела и умерла, а сын на фронте погиб. Вот они и встретились с сыном, а муж остался живой.
Елена Шеховцова ходила к матушке за советом, когда задумали строить дом. Дали им землю на пустыре. Матушка посоветовала там строиться и сказала, что за ними будет построена целая деревня. Так и вышло: поле за-строилось многими домами, и образовался хутор.
Вспоминает Александра Степановна Коровина, уроженка села Хвостово Курской области.
— Когда отец был на фронте, я со своей мамой приходила к матушке за советом. Она говорила, что за него необходимо усиленно молиться и детей заставлять. Папа с фронта вернулся живой.
И еще помню один неприятный случай. Это было в школе в деревне Хвостово. Сын соседки не хотел учиться, пришел к учителю и говорит: “Сделай мне свидетельство за семь классов”. Учитель ему отказал. А парень при-грозил ему в ответ: “Ну, ты меня еще вспомнишь”. И однажды кто-то поджег учительский дом. Жена учителя пришла к матушке, та ей ответила так: “О том, кто это сделал, узнаете в день иконы “Утоли моя печали”. А это был день престольного праздника в церкви деревни Хвостово. Именно тогда и приехала милиция за этим парнем, на которого в свое время падало подозрение из-за его угрозы, и его отцом. Учитель с женой сразу все поняли.

Зоя Петровна Кузьмина, жительница курского села Гуторово.
— Елизавета Филипповна Беседина пошла проведать свою сестру Раису. Муж Раисы был пьяница и дебошир и гонялся за нею с ножом. Пришла Елизавета домой, помолилась, положила поклоны и дала обет перед иконами, что никогда не пойдет замуж. Прошло время, к Елизавете посватался жених, и она пошла к матушке за советом, позабыв о своем обете. Матушка ее обличила: “Где твое обещание Богу?” — и Елизавета все вспомнила. Прожила она девяносто пять лет, была певчей храма и умерла мудрой девой перед Рождеством Христовым.
Зинаида Федоровна Пахомова в детстве часто болела, и ее сестра повела к матушке. Матушка положила свою руку на голову Зинаиды и сказала сестре: “Все пройдет, а вот когда будет выходить замуж, то ни у кого не спросится”. Так и вышло. Пошла Зинаида в гости к старшей сестре в другую деревню и пришла домой с женихом. Вышла за него замуж и прожила с мужем очень дружно до глубокой старости.
У моей знакомой Лидии в жизни произошло такое событие. Ее зять Александр работал в семидесятых годах в Щиграх трактористом МТС. Он попросил соседку передать его теще в подарок к 8 Марта платок. Соседка со своей матерью, по наущению врага рода человеческого, через этот платок содеяли зло Лидии.
Приехал зять к теще под Николу и спрашивает: “Мам, а где мой подарок?” Она с удивлением переспросила: “А какой подарок?” Александр ей все рассказал, и она пошла к тем людям и забрала свой платок. Через неделю заболела так, что отправили в психиатрическую клинику (в Сапогово).
Дети скорбели о матери, дежурили подле нее по очереди. И вот однажды старшей дочери Марии в сонном видении явилась матушка и сказала: “Доченька, что же ты не идешь ко мне на могилку со своей бедой, ведь мать в тяжелом состоянии (при жизни матушка очень уважала рабу Божию Лидию), приходи, набери земельки с могилки и отвези матери, она поправится”.
Мария той же ночью вскочила с постели и весь путь, а он был длинный (около пятнадцати километров), пробежала, не зная, где могилка находится. Матушка привела ее к себе. Мария рассказала ей все, что случилось. Когда она набрала земельки, над могилкой появились голуби и провожали ее до самой трассы. Мария сразу поехала к матери. К своему удивлению, на северной автостанции она опять увидела тех самых голубей, кружащихся над ее голо-вой. Они провожали ее до самой больницы. Приехав в больницу, Мария увидела маму, которая стояла у окна с сестрой и улыбалась. Она отдала маме земельку. Ее маму скоро выписали. После этого случая Лидия еще долго прожила.

Раиса Тимофеевна Фазулина, станция Полевая.
— Я несколько раз была у матушки и хорошо ее знала. Первый раз я была у матушки в 1942 году. У нее была простая комнатка: стол и две лавочки, в обоих углах были иконочки. Я пошла с невесткой, а невестка моя говорила: “Да что она знает?”. С таким настроением нам не советовали идти, но мы все равно пошли. Когда вошли к матушке она говорит: “Да что я знаю, но проходите, проходите”. Тем самым дала нам понять, с каким настроением мы к ней пришли.
Я спросила об отце: жив ли он. Матушка” ответила, что жив, живет хорошо, скоро получим от него известие и уедем к нему, но дорога будет несчастливой.
Потом матушка повернулась ко мне и сказала: “Не знаешь ни одной молитвы. Придет время, и ты узнаешь молитвы, и тебя Господь будет хранить”. И дала мне молитву “Святый Боже”.
Помню такой случай. В 1942 году на станции, недалеко от Полевой, занятой немцами, наши танкисты ворвались в поселок, завязался бой, жители попрятались кто куда, немцев выбили. Одна женщина очень плакала: ей сказали, что во дворе ее дома лежит военный лицом к земле. В свое время матушка Мисаила ей говорила: “Твой сын домой придет, но порога не перейдет”. Когда бой закончился, ее дочка пошла домой посмотреть — это действительно был ее сын.
Зимой, в конце 1942 года, мы жили на вокзале станции Ямская и хотели уехать домой в Курск. Как-то шли мы мимо матушкиного дома: я, мама и моя тетя. Тетя говорит: “Давайте зайдем”. А мама ей в ответ: “Что она знает”. Все же мы зашли. Матушка нам, как и в прошлый раз, ответила, что она ни-чего не знает, но войти пригласила. Тетя сказала матушке, что мы решили ехать домой. А матушка ответила: “Собрались — и поезжайте; детей поморозите и назад приедете”.
Не доезжая до Курска пятнадцати километров, мы зашли отдохнуть, а нам сказали, что ехать не надо, так как немцы заставляют рыть могилы и расстреливают. Переночевали и решили вернуться обратно. Дошли до деревни Кувшиново, стали переходить поле, дошли до его середины, как вдруг начался сильный ураган. Снег залеплял нам глаза. Дороги все замело, и мама шла на лай собак. Дошли до деревни. Там мы пробыли сутки, пока не расчистили дорогу, и мы вернулись назад. От матушки мы жили в восьми километрах. Она говорила моей маме: “Когда будете идти милю, заходите, отдохните, а потом дальше пойдете”.
И так они (тетка и моя мать) и делали. Трижды они заходили к матушке, она в это время кушала, маму мою сажала с собой, а тетку — нет. Мама тетке говорила: “В чем дело, она меня сажает, а тебе слова не говорит”. А тетка ей отвечала: “Потому что я гадаю”. Когда мне мама рассказала, я ей объяснила: “Да это потому, что когда она работала директором детского дома, к ней приехала бабушка (ее мама), и она отправила ее назад, а бабушка умерла с голоду”. Это было еще до войны. Вот какая была матушка Мисаила, она все знала.

Рассказ Лидии Николаевны Котковой, регента Вознесенского собора города Ельца.
— Будучи девочкой, я знала о матушке понаслышке. Моя мама была верующей женщиной, за это была гонима и была вынуждена с дочерью переезжать из города в город.
В 1953 году мы посетили матушку. Она уже была стара, плохо слышала и с трудом ходила, но когда начинала молиться, то становилась неземной, словно прозрачной.
Увидев матушку в окружении множества людей, мама растерялась: как спросить о судьбе отца?
После молитвы матушка благословляла всех крестом из Иерусалима и при этом отвечала на все вопросы. И вот, когда подошла очередь мамы, матушка благословила ее и сказала: “Вы хотели спросить об отце? Отец живой, а вы будете поминать его за упокой”.
Прошло некоторое время, и мама с крестной, потеряв всякую надежду найти мужа, по совету батюшки отслужили первую панихиду, а я поминала отца за здравие.
В первую ночь после панихиды крестной приснился сон: видела она отца моего и предлагала ему принесенные дары на панихиду: “Николай, это тебе”. От даров он отвернулся и промолвил: “Мне это не нужно, мне Лида дает”.
Матушка прожила сто три года. Из каждого уголка страны она принимала людей. У нее была много вещей из Иерусалима, к которым она давала прикладываться, но не всем (так как некоторые приезжали из любопытства).
Все приношения она принимала с большой радостью, как будто имела в них великую нужду. Сама же раздавала все эти пожертвования людям. А большую часть из принесенного отдавала на храм “Всех скорбящих Радость”, ремонт в церкви делался на средства матушки. После ее смерти, как святыня, разошлись кусочки дубового пенечка, который ставили ей под ноги.
Благословляя меня с мамой домой, матушка, радостно улыбаясь, сказала: “Ничего они вам не сделают. Они будут осмеяны, а вас отпустят”.
И вот что произошло в дороге. Я зарисовала в своей школьной тетради тринадцать разрушенных храмов, увиденных за окном поезда. На одной из станций в вагон вошли три милиционера, обступили нас с мамой, отняли тетрадь и задержали. Потом привезли нас в Белгород и сдали в местное отделение милиции. Там нас долго держали, двое милиционеров не выдержали и ушли, а третий остался. Следователь связался с отделением милиции по мес-ту нашего жительства. Узнав, что за нами ничего не числится, и отец наш по-гиб на войне, нас отпустили. А милиционера, который нас задержал, на самом деле осмеяли за то, что он задержал малолетнего ребенка.
Я с детства пела в церковном хоре. Когда еще была школьницей, то детям запрещали ходить в храмы, и псаломщица хора, в котором я пела, в угоду властям, не разрешала приходить мне на клирос.
Приехав к матушке Мисаиле, я пожаловалась ей на это. Матушка ответила, чтобы я не расстраивалась, потому что псаломщицы скоро не будет. И, действительно, через некоторое время храм был закрыт.
Также матушка предсказала, что я буду работать в церкви, управлять людьми. И вот уже тридцать три года, как я регент хора. Когда мне было шестнадцать лет, мне предложили это место, так как храму нужен был регент. Для этого нужно было разрешение уполномоченного, и староста храма по-везла меня в Липецк. Я очень переживала. Утомившись в дороге, я задремала. В этот момент мне явилась матушка, она быстро подошла, благословила и сказала: “Будет все хорошо, будешь служить в соборе”. А было это в 1956 году.
Как-то с мамой мы подарили матушке свою фотографию. Матушка благословила фотографию и произнесла, указывая на меня: “Будет хорошая монашенка”. А мне сказала: “Оставлю мир, пойду в монастырь, Богу помолиться, кресту поклониться. На старости лет будешь жить в монастыре под покровом Божией Матери”. Я и раньше стремилась в монастырь, но Господь чудесным образом берег меня от непослушания. Я, будучи школьницей, пошла проситься в монастырь, не желая ждать старости, так как этого очень хотела, но получила отказ: “Придешь, когда будет восемнадцать лет”. В старших классах я не вступила в комсомол, мотивируя это тем, что если в монастырь не берут до восемнадцати лет, то почему в комсомол берут.
Я бережно храню портретик матушки и чувствую ее помощь на протяжении всей своей жизни.
При жизни матушка завещала своим чадам, чтобы они после ее смерти ходили к. ней на могилочку и разговаривали с ней, как с живой, и она никогда не оставит их в скорбях <…> К матушке приходили с разными скорбями. Она всех ублажала, давала совет. Строга была с теми, кто хотел делать аборт. При мне был такой случай. Она всех принимала, мы сидели и ожидали своей очереди. И вот зашла женщина с ребенком. Матушка что-то искала под загнеткой и достала спицу, подает женщине и говорит: “На! Убей его, сейчас он — крещеный, а во чреве матери — грех непростительный”.
Матрена Гавриловна, монахиня Мисаила, была для людей утешением. Она давала советы и кто исполнял, тот был счастлив. Она говорила, чтобы были крещеные, чтобы обязательно венчались. Она была провидцем…

Александра Николаева, уроженка села Плоское Курской области, инвалид детства.
— Мы с мамой часто к матушке приезжали, когда я еще здорова была. Матрена Гавриловна все меня пряниками да конфетами угощала, да так много давала, что иные завидовали. А она им:
— Не завидуйте. Вы не заслужили, а она заслужила.
А потом и говорит моей маме:
— Ты ее не отдавай, держи у себя, сама воспитывай, пусть с тобой живет. Солнышко греет, отец с матерью жалеет. А чужие не пожалеют. А что с ней случится, ты будешь плакать.
— Да что с ней такого случится? — спрашивала мама.
— Не знаю, Бог знает.
Очень скоро мне парализовало ноги. Так вот с 50-х годов и ползаю по квартире.
А еще она предупреждала, что вот-вот может великая война начаться, после которой и живых-то не останется и что молиться надо всем, чтобы война не началась. Потом Карибский кризис пережили, слава Богу.

Евгений Муравлев. Фото Дмитрия Фомичева

На фото: Схимонахиня Мисаила в последние годы жизни; дом в селе Муравлево, в котором жила курская подвижница.

19.07.2002