Куличи для наших воинов

Самарский священник Дионисий Толстов встретил Пасху в зоне СВО.

Протоиерей Дионисий Толстов - клирик Самарского Вознесенского собора. А еще он помощник командира соединения связи Центрального военного округа по работе с верующими военнослужащими. В этом году Пасху отцу Дионисию пришлось встречать вдали от дома, вдали от прихожан Вознесенского собора. Ведь приказ есть приказ! Но некоторые прихожане в дни Святой Пасхи смогли увидеть своего батюшку на экране телевизора. Телеканал «Звезда» показал репортаж из военной пекарни, где отец Дионисий освящал куличи для наших бойцов.

Вскоре после своего возвращения отец Дионисий пришел к нам в редакцию и рассказал о командировке.

- Какой была для вас эта Пасха в зоне СВО?

- Был «за ленточкой» почти месяц. Там провел и Страстную, и Светлую седмицы. Внешне эти дни мало чем отличались от других. И в строгий пост, и в Праздник был «на колесах» - трясся по ухабам, ездил к бойцам… Для меня эта Пасха была в дороге. Так уж вышло - без храма, без Богослужения. От этого чувствовал некоторую неполноту праздника. Утром поехал к солдатам, поздравил их с Пасхой, пропели пасхальные стихиры. Кого-то причастил, кого-то крестил… Настроение было пасхальное, но всё же несколько другое. Сожалел, что не в храме на Праздник.

…Вот еду в поля солдат поздравлять. И думаю, как быть. Там среди военнослужащих, знаю это, немало мусульман. Есть и люди просто далекие от Церкви. Крикну им: «Христос Воскресе!..» А ответят они мне? Не станет ли Пасхальный клич неким искушением для кого-то? С такими вот сомнениями подошел. А они мне хором, да всем батальоном: «Христос Воскресе!» - едиными усты… Все, как один… и радость!

Поехал перед Пасхой освящать куличи в армейскую пекарню. А там уже вели съемку репортеры телеканала «Звезда». Записали и то, как я там куличи освящал. Потом сказал на телекамеру несколько слов о Пасхе. Вот удивительно, меня прихожане в Самаре увидели на телеэкране. Словно и их тоже поздравил с Праздником!

- Бывали вы там в опасных ситуациях?

- За всю командировку только раз выезжал на линию боевого соприкосновения. В другой группе был священник, и он потом рассказывал, как за ними там гонялся дрон. Ничего не сбросил, обошлось, слава Богу. Со мной такого не было.

Однажды был прилет невдалеке от нас. Когда потом увидел ущерб от прилета, стало немного не по себе.

- Что скажете о своей армейской пастве «за ленточкой»?

- Посмотришь на бойцов - обычные простые люди. Поношенные жизнью, можно про кого-то из них так сказать. Но вот им Господь оказал высокую честь встать на защиту Родины! Вот им, как говорится, простым работягам - трактористам, шоферам… Кто-то из них на гражданке вел безпечный образ жизни. И вот им оказана такая честь защищать свою страну. И бойцы наши очень достойно несут службу.

Моя паства - военные связисты. У нас потерь меньше. Но и мне приходилось литию служить. И в Самаре общался с родственниками погибших воинов. Вместе чай пили, давал им возможность выговориться. Чтобы больше они говорили, не я. Когда человек видит, что ему оказывают внимание, когда видит сочувствие, то и беда уже делится надвое.

Поделюсь тем новым чувством, которое ощутил в этой своей пятой поездке на СВО. Появилось чувство глубинного удовлетворения, когда причащал солдат. Стал чувствовать в эти мгновения, что вот не зря я здесь. И когда говорю проповедь, понимаю, это нужно говорить. Важно подбодрить бойцов, объяснить им что-то. Всё важно. Но когда причащаешь воинов, это совсем другое дело! На СВО действует правило: причащаем воинов без всякой подготовки. Понимаем, какая там ситуация. Только одно условие для причастия - предварительная исповедь. Вот это обязательно.

Специально заготовил у нас в Самаре в храме 700 частичек для причащения воинов. В большой сосуд поместил, он у меня полсумки занял. Не зря так сделал! Батюшек со мной в этот раз много было. Что осталось, то им передал. Они и сейчас этими частицами воинов причащают. Сам же причастил больше пятидесяти бойцов. Остальные частицы передал другим полковым батюшкам. Они увидели у меня Святые Дары, сначала один попросил, потом другой. Всем им выделил понемногу. А когда уезжал, то старший священник сказал: зачем Дары назад везти? Оставь нам! И лжицу тоже. Конечно, так и сделал. И мне сподручнее, не надо везти святыню. Меньше ответственности. С легким сердцем поехал домой. Сделал, что мог.

- Много было неожиданностей в командировке?

- В этот раз ездил к бойцам вместе с ансамблем песни и пляски военного округа. Так для меня даже проще было. Не надо специально собирать бойцов, они все сами приходят на концерт. Столько разом военнослужащих мне вряд ли бы удалось собрать. Артистов обычно человек пять-шесть. Все доброжелательные, а один, хормейстер, даже пел в церковном хоре. У них своя концертная программа, а у меня своя - духовная. После концерта выхожу на сцену, говорю: теперь я займу минут пять вашего времени. Произношу общую речь для всех бойцов. А потом прошу православных остаться - для исповеди, причащения. Кому-то крестики нужны, иконы. Шевроны с ликом Божией Матери раздаю. Отвечаю на вопросы, благословляю.

Между мной и артистами было единодушие. Концерт поднимает дух бойцов. Песни пели хорошие, зажигательные. Это и песни военных лет, и казачьи. Современную песню Юлии Чичериной пели, даже слова запомнил: «Неси меня, армата, оле, камрада…»

Русская песня, она, конечно, далека от молитвы. Но есть такие струны души, которые удалось затронуть, скажем, еврею Блантеру и крестьянскому сыну Исаковскому. Они создали нашу народную песню «Катюша». Здесь нужно такое особое слово подобрать: задеть, тронуть, коснуться души... нет, не то, не подходит… Слово особенное должно быть, нежное, тонкое. Эту песню будут всегда петь. С удовольствием будут петь, с чувством. Не только русские ее будут петь, а даже и китайцы, быть может. В ней есть что-то необыкновенное. И какая-то родственность с молитвой в русской песне определенно ощущается.

- Было у вас чувство, что в зоне СВО что-то серьезно сдвинулось в нашу пользу?

- Да, заметно. В первые мои поездки в наших бойцах ощущалось не то чтобы сомнение, нет, и тогда никто не сомневался в необходимости СВО, в нашей Победе. Скорее чувствовалось не совсем полное понимание происходящего. Сейчас все всё понимают. Всё четко выстроено, армия уже научена месяцами боев. Даже год назад было не так. В сознании воинов тоже сдвиги заметные… Стало появляться ощущение скорой Победы.

Обращаюсь к солдатам: сейчас вам скажу, почему мы победим. Слушают внимательно! Причин много, говорю им, одну назову. Нас многие ждут на Украине как освободителей. Все нормальные здравые люди этого ждут. И таких нормальных людей там больше, чем мы порой думаем. Простых нормальных людей. И вот ради них мы и победим. Чтобы их от всей этой бандеровщины избавить.

Знаете, что меня так радует! Вижу у бойцов доверие своим командирам. Они доверяют тем, кто ведет их в бой. Это есть.

- Свой вклад в общее дело вносит и военное духовенство…

- Одновременно со мной было еще шесть священников. Правда, служили мы в разных местах. Хотя по хиротонии и по наградам я был из нас самый старший, но никаких ступенек на служебной лестнице не занимал. Общение было братское, и я увидел, что даже могу поучиться полезному у более молодых отцов.

А еще был с нами мусульманский имам. Сначала был один имам - пожилой человек, бывший военный еще советских времен. Потом его сменил другой имам, тоже немолодой. Оба они люди мудрые, многое в жизни знающие. Я проникся к ним искренним уважением. Жили мы в одной комнате - священник и имам…

- Такое, наверное, только на СВО возможно!

- У них намаз, мы им стараемся не мешать. У нас свои правила, они нам тоже не мешают. Ели из одной кастрюли. Конечно, если мы готовили свинину, то в отдельной посуде, мусульмане свинину не едят. Отношения добрые, уважительные. Мы вместе ездили к бойцам, вместе выступали перед солдатами. Когда я начну первый, когда имам. Это же общее дело. А потом мусульмане идут к себе молиться, мы идем к себе. Имам говорил всем бойцам: «Мы плывем в одной лодке, в одном доме живем. Нам идти вместе, как наши деды вместе шли на Берлин».

- Какая встреча или какое событие вас больше всего впечатлило?

- В одной нашей части встретил… негров! Замечу, что ничего обидного в этом слове нет. Они сами так о себе говорят. Увидел их, и хорошо еще был в очках, не так было заметно, как у меня глаза на лоб полезли. Откуда они здесь?.. Сами к нам подошли, очень радушные, стали общаться. Говорят, мы приехали помочь, приехали воевать за Россию. Они из маленькой и не очень известной африканской страны. Их было пятеро. Четверо, как оказалось, христиане - католики (видел, они крестятся ладонью), и один мусульманин. По-русски почти не говорят. Общались на английском. А у меня с этим туго. Дай Бог им остаться целыми и невредимыми!

Нас не предупредили заранее ни о чем таком. Так что было чему удивиться.

Два священника, имам, русский воин и бойцы из Африки объединены стремлением победить противника и укрепить суверенитет России.

- Чем запомнился Луганск?

- Праздник Девятого Мая в Луганске - это всенародное ликование! Из всех окон флаги… Машины с флагами, люди с флагами и с георгиевскими ленточками. Песни военных лет звучат… Всюду гремит песня «День Победы». Гуляние… И всё это на энтузиазме людей. Утром вышел из дома и вижу: жители скотчем прикрепляют воздушные шарики к своим машинам, на детей георгиевские ленточки надевают. Праздник!

В Луганске был такой случай. В подъезде дома в куче выброшенных книг увидел я два тома «Войны и мир» Льва Толстого. Ну как такая книга может на полу валяться? Там еще какая-то фантастика лежала, ее не взял. А эту книгу оттер от пыли, известки и взял с собой. Не весь роман был, только два тома.

Что-то во мне возмутилось тому, что книга Толстого валяется на полу. Знаю, он отлучен от Церкви, но всё же нельзя так с его книгой, нехорошо. Принес книгу к себе в комнату, стал пролистывать. К стыду своему, этот известный роман я не читал. И вот открыл на середине и зачитался. Какой талант! Как он описывает переживания Пьера Безухова, когда тот поднимается по лестнице! Какие тончайшие описания человеческих переживаний, внутреннего мира человека… в каких красках, как глубоко и ярко! Как автор внимателен к малейшим движениям души. Прочел пару страниц и решил книгу с собой в Самару взять. Но… забыл. И все же прочту ее обязательно.

Да, у Толстого печальна духовная судьба. Листал когда-то его книгу по так называемому «богословию» - какая же там пустота. А вот роман показал иное. Сам я находился в Луганске между войной и миром. Вот потому, наверное, этот роман мне и встретился.

(В этот момент в мой кабинет вошла сотрудница Ольга Ларькина. И вслух предположила, что отец Дионисий Толстов не только фамилией, но и внешне похож на графа Льва Толстого. Как в воду глядела! Отец Дионисий продолжил рассказ.)

- Решил я «Войну и мир» целиком прочесть. Пришел в книжный магазин в Луганске за двумя недостающими томами. Захожу, а там продавщицы на мой счет между собой хихикают. Услышал в свой адрес: «Смотри, как Лев Толстой…» Понял, про меня шепчутся. Подхожу и спрашиваю: «У вас «Война и мир» Толстого есть?» Они опешили от удивления. Спрашивают в растерянности: «Вам почитать?» - «Нет, - говорю, - переписать».

А книгу обязательно прочту. Дал себе такое задание.

- Чего ждут на передовой солдаты от священника?

- Им нужна надежда! Бог дает надежду. И они этого ждут. Не всегда отчетливо понимают это, не все ведь воцерковлены. Но многие чувствуют: нужно причаститься, благословение взять, помолиться. И священник должен вот это их пока что неоформленное внутренне желание привести в нужную и правильную церковную форму. Чтобы они благодать от Бога получили.

Русский солдат сегодня в какой-то мере уже воцерковился. Причащаются Святых Таин сейчас с большим желанием. Когда в прошлые приезды бывал у солдат, хорошо если двух или трех бойцов причастишь. А сейчас - сразу пятьдесят человек в одном батальоне! Идут и идут к нам… Мы вдвоем служили - один священник исповедует, другой причащает.

За поездку крестил я больше двадцати человек.

- Фронт и тыл это как «Война и мир»?

- Это вообще несопоставимые миры… Настолько разное всё. Как только человек оказывается ближе к окопам, хочет не хочет, он там сразу становится другим. …И у тебя что-то внутри поворачивается, чувствую по себе. Там, может, чувство опасности так воздействует.

Нет такой бездны, в которую не спустился бы Христос за погибающей душой человеческой. И вот Он там, в окопах, руками священника дает человеку еще один шанс. Тому, кто, быть может, безпечно прожил 30 или 40 лет жизни. Не крестился, не молился, в храм не ходил… Дает шанс там креститься, там причаститься. Это же милость какая! Один мудрый старец говорил: не хотите молиться в храмах, будете молиться в окопах.

В прошлом человек на диване лежал, телевизор смотрел. А тут ему честь оказана: стать полезным для своей Родины и встать на ее защиту. И священник оказывает ему духовную поддержку через церковные таинства, через благословение. Приезжаю туда и чувствую: я здесь нужен! Недостойный аз - несу людям, находящимся в тяжелых условиях, такое благо…

Записал Антон Жоголев.