Монастырь над рекой

Паломничество в Курскую Коренную пустынь.

И тут на меня напал дух уныния.

Устала от жизни этой карантинной.

Ну не умею я дома сидеть! От осени к весне - от Успения к Пасхе - живу ожиданием теплых денечков, строю планы, размечаю церковный календарь, выискивая недели, когда без особого ущерба для храма можно будет отпроситься у батюшки и отправиться в какое-нибудь путешествие. Каждое лето бывает у меня редко одна, а чаще 2-3 поездки по необъятной нашей матушке России. В заграницу так и не съездила ни разу, не считая бывших наших, а теперь соседних Украины и Эстонии, но это - в далеком прошлом. А сейчас - как говорится, не нужно мне солнце чужое, чужая земля не нужна. Успеть бы своим, родным напитать сердце и сохранить там, в недалекой уже вечности…

Вот и минувшей осенью хотела в последние теплые дни вырваться в еще одну поездку - к однокурснице в гости. Уже столько лет с тех пор, как нашли мы друг друга в только что появившихся соцсетях, мечтаю съездить, наговориться, а заодно, конечно, и город, для меня новый, посмотреть. Пока собиралась - она успела из Астрахани перебраться в Адлер, а теперь уже в Краснодар. Вообще-то она из Сухуми, но - непоседа, как и я. Отговорила она меня прошлой осенью: лучше весной, когда всё цветет… А тут вирус планету накрыл. Ни в Краснодар теперь, ни в Питер любимый, ни к теплому морю, ни к суровым Соловкам. Человек предполагает, а Бог располагает. И накатило на меня. До слёз. Даже в молитвах, когда встречаются слова «смиренные рабы Твои», глаза и язык спотыкаются: ну какое же у меня смирение, когда вместо него - уныние!?

А тут еще Петров пост подходил к концу. И вечная моя проблема: где бы исповедоваться? В служебные дни не могу - несу послушание регента-псаломщика в своем храме, приходится каждый раз искать священника во внеслужебное время. У своего супруга исповедоваться мне нельзя, есть такое церковное правило, хотя некоторые священники, особенно молодые, его то ли не знают, то ли игнорируют. Но мне мой духовник (давно упокоившийся, а другого так и не обрела) еще в молодости объяснил: «Муж и жена - духовно одно целое. Не может же священник исповедовать самого себя!»

…Позвонила знакомому батюшке из нашего благочиния, у которого периодически исповедуюсь, с просьбой уделить мне полчаса. А в ответ - «Не могу, простите. Пообщался с коронавирусным больным, и меня самого посадили на карантин, до конца поста точно».

Вот тебе и искушение! А я уж успела порадоваться, что этот пост проходит гладко. Тут и навалился он на меня, этот гибельный дух. Два дня машинально делала домашние дела, раздражаясь по поводу и без повода и глотая слезы обиды. Все люди как люди, исповедуются, причащаются (хоть и мало сейчас, из-за вируса этого, но всё же приходят в храм), а я только читаю Правило во время чужой исповеди да пою им «Тело Христово приимите…»

К вечеру второго «унылого» дня - неожиданно для себя самой - предложила сыну, который только что получил водительские права: «А давай съездим в Коренную?» - «Собирайся! - мгновенно откликнулся сын. - Только поехали ночью, пока город свободный, я же ещё неуверенно езжу».

Выехали на рассвете. В Курске, где живут все наши дети, кроме младшего, прихватили еще одного сына (остальным нужно было работать). В Коренную пустынь приехали как раз к открытию монастыря для паломников. С чувством стыда (ведь не была здесь уже больше двух лет) переступила я границу, отделяющую шумный мир, в котором уже гремела музыка (был день голосования за поправки в Конституцию) от монастырского покоя. Конечно, музыка была слышна и здесь, но тут она совершенно не мешала, не раздражала, не отвлекала от благодатной тишины - и это было чудом. Одним из многих чудес, которые всегда живут здесь - и словно только и ждут, кому бы явиться радостью. Вспомнилось вдруг, как однажды привезла я одного из сыновей, тогда двенадцатилетнего отрока, на зимние каникулы в монастырь (он любил проводить здесь каникулы). Знакомый послушник, в келье которого я оставляла Максима, вдруг спросил: «А вы не знаете, какой сегодня праздник в миру? Всю ночь музыка гремела, ракеты пускали…». На календаре было 1-е января. А тут - об этой дате даже и не вспомнили!

В этот ранний час на монастырском просторе, сколько мог окинуть взор (а мне кажется, у Коренной пустыни самая большая территория из всех монастырей России; во всяком случае, обойти ее не спеша за один приезд-день практически невозможно), не было видно ни одного паломника. Да и монашествующих тоже не было видно. Из насельников монастыря нас встречали только… коты, которых тут всегда было и остается великое множество. Даже на подоконнике киоска с церковными книгами и иконами стоит ящичек для пожертвований - не на нужды храма, не на реставрацию и ремонт, а - «на корм и лекарства для кошек».

Не спеша, с остановками и посиделками на скамеечках, двигались мы по монастырской территории, и Борис, наш курский спутник, тормошил младшего брата: «Смотри, смотри! Вот здесь была монастырская пасека, я ночевал там, когда мы с мамой приезжали на несколько дней… А здесь - вон там, где табличка «Больничный корпус», - жили послушники, отдельно от монахов, у них я тоже ночевал».

И под эти разговоры братьев я тоже вспоминала. Как впервые приехала сюда еще шестнадцатилетней девчонкой на первое свое серьезное редакционное задание от газеты «Молодая гвардия», внештатным сотрудником которой я тогда была (к слову, в этой самой газете начинал свою журналистскую деятельность в середине 1980-х годов редактор «Благовеста» Антон Жоголев). Мне поручили написать статью о школе комсомольского актива области, разместившейся на летний отдых в одном из уцелевших монастырских зданий. Уцелевших - потому что это были келейные и гостиничные корпуса, они могли еще долго служить новой власти, а вот все храмы были сметены до основания. Я тогда ничего не знала про Коренную пустынь, но когда меня завели в здание, сразу поняла, что оно принадлежало Церкви. Высокие полукруглые окна, метровой толщины стены. Заметив мой недоуменный взгляд, один из комсомольских вожаков самодовольно улыбнулся: «Монахи строили на века. А теперь мы тут…» В остальных зданиях разместилось какое-то ПТУ. А на месте главного собора в честь Рождества Пресвятой Богородицы (полное название монастыря - Курская Коренная Рождества Богородицы мужская пустынь) новые хозяева жизни поставили гипсовые фигуры двух медведей. Кстати, когда разрушенные строения монастыря в 1989 году начали возвращать Церкви, из-за этих медведей разгорелся нешуточный спор. Директор СПТУ, в ведении которого в то время находилась территория, категорически отказался убирать «скульптуры» - это, мол, памятник архитектуры!

А когда их все-таки убрали, то при раскопках фундамента собора стали находить человеческие кости. Много костей. Часто - со следами расстрельных пуль. Останки сносили в наскоро построенную тут же неподалеку часовню. «Я видел эти кости», - говорит нам Борис. Я - не видела. Вход в часовню был только иеромонахам, приходившим служить панихиды. А сегодня и сама часовня укрыта разросшимися вкруг нее декоративными деревьями, и только Ангел на ее шпиле раскинул над монастырем золотые крылья и трубит в последнюю трубу.

Со временем в отдалении от храмовой площади, по пути на хоздвор, нашли и старое монастырское кладбище. На нем и захоронили те безымянные косточки. И здесь же стали хоронить новопреставленных монахов. Сегодня это кладбище обязательно посещают курские паломники - те, которые приезжали в пустынь еще в 1990-2000-е. Ведь на нем нашел упокоение иеромонах Иоанн (Бузов), когда-то служивший вместе с белгородским старцем Серафимом (Тяпочкиным), а с возвращением Коренной ставший одним из ее первых насельников. «Наш старчик» - так ласково (за маленький рост и в связи с запретом Владыки Ювеналия называть кого бы то ни было в его епархии старцами) именовали его монахи и послушники. Он был несомненно прозорлив, и по его молитвам скоро приходила помощь Царицы Небесной страждущим людям, хотя сам Старчик никогда ничего не обещал, а только отбивался от поджидавшего его выхода со службы народа еле слышным голосом: «Я ничего не умею, я старый, у меня четыре грыжи…» Но каждый, получивший благословение Старчика, знал: помощь придет обязательно.

Сам наместник монастыря, архимандрит Иоанн (Рудаков), не начинал серьезного дела, не посоветовавшись с иеромонахом Иоанном.

Когда нашли фундамент собора, на большой части монастырской площади забили колышки и натянули ограничительную веревку. Паломники недоумевали: годами стояло это ограничение, а за ним - просто росла трава. Зачем!? Это знали только тогдашний наместник архимандрит Иоанн и братия. Затем, чтобы люди, по неведению, не ходили по святому месту, не попирали ногами алтарь невидимого храма. В 90-е годы денег на восстановление собора не было. Хотя и в это время своими силами, на скудные пожертвования монахи, послушники и доброхоты постепенно возвращали обители ее прежний вид. Не так быстро, как хотелось бы, но - возвращали. Строили храмы, воссоздали длинный крытый переход из верхнего храма к нижнему, на источнике, с которого и начиналась Коренная пустынь и ее теперь уже 725-летняя история. Эту историю, конечно же, никак, при всем моем горячем желании, не передать мне читателям, не вместить на страницах газеты. Но я очень советую всем - если не добраться до Коренной пустыни, в которой теперь есть недорогая гостиница для паломников, то хотя бы прочитать на интернет-сайте монастыря ее историю. Даже меня, столько раз - не сосчитать - бывавшую здесь и знающую о моей любимой Коренной, как мне думалось, всё, поразило обилие неведомых мне прежде фактов…

Ну а я возвращаюсь сейчас в глубины моей памяти. Тогда, в 90-е, в Коренную приезжало много паломников со всей Руси. А дважды в год, в 9-ю пятницу по Пасхе и осенью, на отдание праздника Рождества Пресвятой Богородицы, съезжалось, наверное, пол Православной России. В эти дни происходят возобновленные крестные ходы с чудотворной иконой «Знамение» Пресвятой Богородицы Курско-Коренной. Всем знакомая картина Репина «Крестный ход в Курской губернии» - именно об этом.

В 1295 году бродивший в лесу под Курском охотник споткнулся о выгнувшийся из земли корень могучего вяза. Упал. А поднимаясь, увидел небольшую доску. Поднял, перевернул. На доске светился лик Божией Матери с воздетыми руками и Младенцем на персях. Хорошо известное изображение «Знамение Пресвятой Богородицы». На месте обретения иконы забил родник. Да такой мощный, что уничтожить его даже советской власти оказалось не под силу.

Поставив икону в дупле вяза, охотник вернулся домой и рассказал о чуде. Тут же потянулись к иконе первые паломники. Вскоре весть о случившемся дошла до города Рыльска, где в ту пору правил князь Василий Шемяка. Он тут же повелел забрать икону в свою вотчину. А она, поставленная в храме и запертая на замок, раз за разом исчезала - и возвращалась на свое место в безлюдном лесу. Князь же за свое упрямство и духовную слепоту был наказан Божией Матерью слепотой телесной. У корней вяза поставили часовню, в которой нес служение Богоматери и Ее иконе иерей Боголюб.

Конец 13-го - начало 14-го века - неспокойное время для Руси. В один из ясных летних дней налетело на святое место черной тучей татарское полчище, схватили священника, требуя денег и драгоценностей. Ничего не найдя, стали пускать в часовенку стрелы с горящей смолой, но так и не смогли поджечь сухое дерево. Разъярившись, выхватили икону, разрубили мечом на две части и забросили в кусты, а иерея Боголюба увели в плен. Через какое-то время московские послы выкупили у захватчиков нескольких соотечественников и среди них - батюшку. Вернулся старый иерей в запустевшее святое место - уже и сам город Курск был сожжен дотла. Но - снова чудо, одно из безчисленных чудес от Курско-Коренной иконы. Нашел старец разрубленные части иконы, сложил их вместе и встал на молитву. Какой была эта молитва, сколько она длилась - мы не знаем. Но разрубленные части иконы срослись без труда рук человеческих, причем так плотно, что не осталось никакого следа, только в том месте появилась, по словам летописи, «аки роса».

Проходили годы, столетия… Город Курск отстроили заново, в 30-ти верстах от прежнего места. На Руси правил тогда царь Феодор Иоаннович - сын Ивана Грозного. Был он правителем тихим, благочестивым. До сих пор заупокойные поминовения в Коренной пустыни начинаются его именем и именем его супруги, царицы Ирины. Потому что именно этот Государь повелел основать на месте обретения иконы монастырь. Посетив святое место, пораженный историей и чудесами, в изобилии совершающимися у иконы, царь… забрал ее с собой в столицу. Радость монашествующих, да и всех курян, была омрачена. Почти сразу же пошли царю челобитные с просьбой-мольбой вернуть икону. И царь Феодор ее вернул. Но прежде повелел изготовить кипарисовое обрамление, на котором написали изображение Господа Саваофа и девяти пророков, в чьих книгах есть предсказания о Богородице и Рождестве Иисуса Христа. А царица Ирина собственноручно вышила для иконы пелену, украсив ее драгоценными камнями. В таком виде икона остается и поныне. Только оклады другие…

Я обещала не углубляться в историю - слишком она велика для газетных полос. Но как не сказать хотя бы о главных событиях? Как не вспомнить, например, что, когда в 1601-1603 годах по всей стране из-за засухи был страшный голод, единственная губерния, изобиловавшая урожаем, - Курская. Умели молиться мои земляки! И кормили хлебом не только себя, но снабжали все те годы Москву. Как не вспомнить о польской интервенции 1612 года? Тогда, по пути на Москву, поляки забрали Курскую икону с собой - наверное, в надежде, что она поможет им удержаться в сердце России. Но может ли святыня помочь в неправом деле? Когда польские войска вновь вернулись в Курск, горожане закрыли все ворота города и собрались в церкви с молитвой перед списком с чудотворного образа. Ночью увидели они Жену, обходящую город по стенам. Четыре недели осаждали поляки Курск, но так и не смогли взять город!

Через несколько лет после этого в Курске был выстроен специально для Курско-Коренной иконы Знаменский собор и монастырь при нем.

Памятник Преподобному Серафиму в Курской Коренной пустыни.

Наш великий земляк Батюшка Серафим Саровский, будучи еще отроком Прохором Мошниным, сыном курских купцов, впервые отмечен милостью Матушки-Богородицы именно через Ее Курско-Коренную икону. В день Крестного хода он был так тяжко болен, что мать уже не чаяла обрести его живым и только молилась Пресвятой Деве. И тут хлынул ливень такой силы, что улица, по которой несли икону, превратилась в глиняное месиво. Пришлось немного изменить маршрут, свернув на улицу, на которой жили Мошнины. Услышав пение, мать вынесла на руках сына и положила на землю. Икону пронесли над умирающим ребенком. Очнувшись, мальчик - будущий Старец Серафим - рассказал, что ему явилась Божия Матерь и вернула его к жизни.

В 1860 году в Курске был освящен новый величественный собор - дом Богоматери, тот, что стоит на Знаменской площади города и поныне. Проект собора был выбран графом Клейнмихелем. (Это его дом в поселке Ивня, рядом с которым я сейчас живу, описал Аркадий Гайдар в повести «На графских развалинах» - сегодня в этих «развалинах» находится детский санаторий). А возвращенное название Знаменская площадь перед монастырем в Курске (вместо советской Красной), как и реставрация собора, бывшего в советское время «самым красивым в России кинотеатром «Октябрь», и восстановление самого монастыря - это уже заслуга ныне покойного схимитрополита Ювеналия, бывшего в 1990-2000-е годы Управляющим Курской епархией.

В 1898 году, когда начались революционные брожения, нашелся в Курске шестнадцатилетний мальчишка-террорист, Анатолий Уфимцев (его имя до сих пор носит одна из улиц города). Вместе с несколькими товарищами - учащимися реального училища - в сатанинском безумии он изготовил бомбу с часовым механизмом и положил ее за чудотворный образ Богоматери. Бомба должна была взорваться во время праздничного Богослужения. Но взрыва не произошло. Вернее, он случился в другое время - ночью, когда в храме никого не было. Разбуженная братия сбежалась в собор и застала ужасную картину разрушения: весь обширный собор засыпан обломками штукатурки, дерева, лепнины, железная дверь близ иконы была пробита, стена дала трещину, массивный подсвечник на 150 свечей погнут и исковеркан. Сильно пострадали ступеньки, ведущие к иконе. Нижняя - каменная, весом в 5-7 пудов - сорвала ограждающую святыню решетку. Верхняя - деревянная, весом около пуда - пролетела через весь храм и, ударившись о противоположную стену, повредила стенную живопись. Но сама икона, рядом с которой взорвалась бомба, не пострадала! Лишь стекло на ее киоте треснуло и закоптилось.

Раз уж на то пошло, расскажу немного о злополучном Уфимцеве… Он был внуком известного курского звездочета Семенова, - в его честь тоже названа улица в центре города. И прославился Уфимцев не только своим безчинством в храме. А стал известным изобретателем, «поэтом в области научной техники», как назвал его Максим Горький. Но это было уже после ссылки в Акмолинск, куда его отправили за взрыв в храме всего на пять лет… Уфимцев создал несколько конструкций самолетов, им изобретен получивший международное признание авиационный двигатель. А в 1929 году он построил в Курске первый ветрогенератор. И если бы не страшное кощунство, совершенное им в юношеские годы, Курск мог бы гордиться своим земляком. Но вот то черное пятно в его биографии лишает нас такого права…

После революции икону забрали в местное отделение ЧК. Через некоторое время ее, завернутую в мешок, «случайно» нашли лежащей на краю колодца. Икона была без драгоценного оклада… Когда в город на какое-то время вошли части Белой Армии, было решено отправить с ними икону, чтобы не подвергать ее вновь опасности быть уничтоженной. Так наша святыня оказалась за рубежом Родины. Но и там - не осела в каком-либо храме, а стала Одигитрией Русского Зарубежья. Среди множества акафистов Пресвятой Богородице есть один очень трогательный, называемый «Светлой Обители Страннице бездомных», составленный именно в Русском Зарубежье. Нашу общую святыню возили и продолжают
возить по всем странам, где оказались русские эмигранты, где живут сегодня их потомки.

В богоборческое советское время сам источник в Коренной пустыни пытались уничтожить, высыпая в него тонны земли и утрамбовывая ее бульдозерами, - а он пробивался вновь и вновь! Но даже в это страшное время куряне, рискуя потерять работу и даже свободу (по злой иронии местечко Коренная пустынь было переименовано тогда в поселок Свобода!), тайными тропами, обходя милицейские оцепления, приходили в пустынь и молились Божией Матушке. Местные жители рассказывали мне, что они, будучи тогда детьми, видели в дни упраздненных Крестных ходов идущую по небу Богоматерь. А вслед за Ней появлялось в небе знамение Креста как свидетельство истинности видения.

…На Соборной площади Коренной пустыни стоит памятник: Святейший Патриарх Алексий II и Митрополит Берлино-Германский Лавр держат в руках Курско-Коренную икону Богородицы. А я думаю, что рядом с ними должна быть и фигура Митрополита Ювеналия. Ведь именно он, тогда Архиепископ, еще за год до возвращения Коренной пустыни в лоно Русской Церкви, решился на очень смелый шаг: несмотря на отсутствие канонического общения между Русской Православной Церковью и Русской Православной Церковью Заграницей, он написал письмо тогдашнему главе Зарубежной Церкви Митрополиту Виталию с просьбой сделать список с Курской иконы, а также приглашал приехать делегацию «зарубежников» в Курск для совместного Богослужения. Сейчас говорят о прозорливости Владыки Ювеналия. Может быть, он действительно был уже в то время уверен в будущем восстановлении молитвенного общения между нашей Церковью и Зарубежной. Но тогда об этом и в России, и за границей мало кто и слышать хотел. Как бы то ни было, а список изготовил лучший иконописец «зарубежников» архимандрит Киприан. Список освятили на первоисточнике и привезли в Россию. Тайно, переодевшись в гражданскую одежду, Владыка Ювеналий встретил в аэропорту Шереметьево человека, прилетевшего из США. Тот быстро передал дипломат и удалился. В дипломате был список с иконы. Первая после долгих лет забвения Литургия в Коренной пустыни состоялась со списком из США! С ним же стали совершаться и возобновленные Крестные ходы.

Курская Коренная икона Божией Матери «Знамение» на источнике.

А в 2009-м году древняя икона Богородицы «Знамение Курско-Коренная» впервые вернулась в родные места. Нет, не навсегда. Было решено - и я считаю это правильным, - что она по-прежнему будет продолжать свое миссионерское служение, круглый год посещая все страны, где живут русские православные люди. И каждый год на праздник Рождества Пресвятой Богородицы приезжать в Коренную пустынь, откуда ее Крестным ходом несут в Курск, где она больше недели остается в Знаменском соборе. В эти дни от храма далеко-далеко тянется круглосуточная очередь курян и жителей других областей, приезжающих поклониться Божией Матушке и Ее чудотворному образу.

Последним среди воссозданных храмов Коренной пустыни стал величественный собор в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Помните веревочное ограждение, которое «портило вид» площади в 90-е годы? Наверное - и даже наверняка - собор можно было выстроить уже тогда. Находились спонсоры - сами приезжали в обитель. Но тогдашний наместник архимандрит Иоанн отказывался брать деньги, нажитые нечестными путями (а какие еще были в 90-е?). Среди прочих претендентов на благотворительность был даже известный в стране деятель культуры. Но взамен на помощь в сборе пожертвований он захотел получить право… бутилировать и продавать воду из Святого источника.

А однажды приехали в пустынь откуда-то католические священники. И тоже предложили не только деньги, но и рабочих, технику - словом, брались сделать все «от и до». Взамен попросили одного: разрешить им служить Литургии вместе с братией Коренной пустыни. «Хорошо, - отвечал отец Иоанн. - Мы примем вашу помощь, и вы будете служить в наших храмах. Но только после того, как примете Православие». Это не легенда, я слышала этот рассказ от самого архимандрита Иоанна.

Но время не стоит на месте. Пришел час - и собор взметнулся ввысь. Уже и не представить Коренную без него. За алтарем - фигура преподобного Батюшки Серафима Саровского с воздетыми к небу руками - подарок землякам-курянам скульптора Вячеслава Клыкова (уже, к сожалению, покойного). А рядом с этим памятником - свежая могила скончавшегося минувшей весной от осложнений, вызванных коронавирусом, епископа Железногорского и Льговского Вениамина. Он начинал свой монашеский путь здесь, в Коренной, прошел его от иеромонаха в скиту на хоздворе до наместника монастыря. Здесь и похоронен - у стен построенного в бытность его наместником-архимандритом собора в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Вечная память…

Матушка Марина Захарчук с сыном Николаем в Курской Коренной пустыни.

Не спеша спускалась я с сыновьями по отлогой, длинной-длинной лестнице, ведущей к источнику и храму над ним. А внизу, между рощей и монастырскими полями, текла, как и сотни лет назад, река Тускарь. Она питается и ширится здесь от многочисленных источников на территории монастыря, и бежит дальше, в Курск. Свое детство я провела на ее берегах: наш дом в Курске стоял совсем рядом с рекой. А ведь большинство курян и не задумываются, что они купаются в святой воде! Главный источник - тот, который забил на месте обретения иконы, - находится прямо в алтаре храма «Живоносный Источник» и через две трубы отведен наружу. Вода из них бьет мощными струями, наполняет колодцы купален и стекает в Тускарь. По всей нижней территории Коренной пустыни так много источников, что их просто невозможно сосчитать! Некоторые из них освящены в честь разных святых, а большинство - безымянные.

Пока я, углубившись в свои воспоминания, стояла на одном из пролетов лестницы, мои сыновья, уже спустившиеся к источнику, окликнули: «Ну ты в храм-то идешь?» - «А он открыт?» - удивилась я (зная, что в этом храме службы проходят редко). - «И даже служат что-то, поют!»

Войдя, я сразу поняла: заканчивается молебен с акафистом Божией Матери. В 1990-2000-е я часто приезжала в монастырь с ночевкой, по благословению отца-наместника ночевала с женщинами, живущими при монастыре и помогающими на огородах, на кухне, на хоздворе, так как все мужское население монастыря было занято восстановлением строений пустыни, а мои сыновья, даже совсем маленькие, жили с послушниками. В те годы монастырские службы начинались в шестом часу утра, а перед Литургией всегда служился молебен с акафистом. Сегодня, видимо, служат позже, ради немногочисленных прихожан поселка Свобода и паломников, живущих в монастырской гостинице. Но все также перед Литургией - молебен с акафистом Пречистой Деве.

Взглянув на служащего иеромонаха, я узнала в нем нашего давнишнего знакомого - одного из очень немногих, оставшихся в Коренной пустыни со дней начала ее возрождения. Да, это он, отец Владимир, оставивший ради пустыни родной Петербург, постриженный здесь в иночество и монашество. Прежде мы часто общались, прогуливаясь по монастырским тропинкам. Он почти не изменился, только поседел немного и исхудал до прозрачности. Он тоже заметил и узнал меня, поздоровавшись наклоном головы. И - закончив молебен, начал читать молитвы перед исповедью. Царица моя Преблагая! Я-то ведь, утешенная встречей с Коренной, совсем забыла о своей скорби-печали, забыла о грехе уныния, забыла… что так хотела поисповедоваться в этом посту. А Божия Матушка - не забыла. Она не забывает ничего и каждый раз подает мне здесь то, что мне особенно нужно.

Легка и радостна была эта моя так внезапно случившаяся исповедь. А в ближайшую Литургию я причащалась в своем храме.

Когда-то давно услышала я песню:

Занимается день. Монастырь над рекой -
Заходи, путь открыт, вход отверст!
А на сердце такой почивает покой,
Что я вижу за тысячи верст:
Как лампады горят и горят в алтаре...
Телом здесь, а душой в Небесех
Служит старец-монах в белом монастыре
И Спасителя молит о всех.

Не знаю, о каком монастыре пел в те же 90-е Владимир Волков - Царство ему Небесное! - но мне всегда думалось, что эти строки - о Коренной пустыни.

Марина Захарчук,
с. Новенькое Ивнянского района Белгородской области.