Годы трудов и молитв

Сразу два больших юбилея отмечает в феврале духовник самарской Петропавловской церкви архимандрит Нектарий (Мохов).

На этот раз мы встретились с архимандритом Нектарием (Моховым) не в окраинном поселке Металлургов, где еще недавно он служил настоятелем Спасо-Богородского храма, а в старинном Петропавловском храме. Как начинал он, тогда протоиерей Валерий, свое служение в Самаре в этом любимом многими поколениями горожан храме, так и ныне вновь служит в Петропавловке. Но теперь уже не только клириком, а еще и - духовником этого храма. А побеседовать с батюшкой Нектарием мы решили, узнав сразу о двух замечательных датах: 4 февраля - 70-летие батюшки, а на Сретение, 15 февраля - 40-летие служения в священническом сане.

Счастливый високосный год

- Батюшка, читатели «Благовеста» уже хорошо знакомы с вами по нашим публикациям. Но жизнь человеческая - она же неисчерпаемая! Тем более, вы служите Господу уже сорок лет!
- Да - и сорок лет священнического служения, и семьдесят лет со дня рождения. В один год так у меня сошлось. И хотя нынешний год високосный, но ведь всякий год, високосный ли или простой - он Божий! Для меня этот год счастливый, и верно сказано - любой год нам Богом дан для радости, для трудов и молитв. Смотря как использовать это время жизни своей. Если человек старается жить для Бога, если делится с другими своими радостями, какими-то успехами, то и ему всегда это обязательно возвращается. Не бывает так, что живешь в неком замкнутом пространстве, и все в нем только тебе. Недаром говорит Господь: то, что вы сделали кому-то, вы сделали это Мне (см. Мф. 25, 40). И поэтому когда мы живем для Бога, то получается, что живем мы и ради людей, а люди возвращают сторицей.
Мое жизненное кредо всегда было - служить Богу. На протяжении многих лет я построил много храмов, и меня так и звали - я в миру был Валерий: - а, отец Валерий-строитель! И где бы я ни служил, везде строил храмы. Вся жизнь моя наполнена трудами, строительством храмов.
И получилось так, что пришел сюда в Самарскую епархию к Митрополиту Самарскому и Новокуйбышевскому Сергию. Мы с ним знакомы тоже уже сорок лет - и он, и я в молодости несли послушание у приснопамятного Митрополита Владимира (Сабодана), тогда Архиепископа Дмитровского, ректора Московских Духовных семинарии и академии. Будущий Владыка Сергий был у него иподиаконом, Митрополит Владимир заметил в нем дар руководителя еще когда он был совсем молодым. А я исполнял клиросное послушание, и Владыка Владимир просматривал репертуар каждого Богослужения, песнопений, которые там исполнялись.
И спустя многие годы, когда он был уже Блаженнейшим Митрополитом Киевским и всея Украины, мы всегда молились, чтобы Господь продлил дни и годы нашего аввы Митрополита Владимира. Хотя у него было тяжелое заболевание, он до глубокой старости сохранял ясный ум и прекрасно помнил своих бывших воспитанников по имени. И когда я с ним встречался в Киево-Печерской Лавре, Блаженнейший Митрополит Владимир меня всегда узнавал и говорил: «О, отец Валерий приехал!» И я был очень рад с ним пообщаться, получить Архипастырское благословение, рассказать хотя бы в двух словах о моем служении.

Так получилось, что я был связан еще и с таким удивительным Архиереем - Митрополитом Валентином, у которого был секретарем в Оренбургской епархии, Митрополии теперь. И вот эти Архипастыри - Митрополит Сергий, Митрополит Валентин, Митрополит Иов в бытность его Челябинским Архиереем - они многому меня научили: терпению, мудрости. И, главное, они всегда наставляли меня на пути моего духовного совершенствования.
Когда у меня скончалась матушка, я приехал сюда, в Самарскую Митрополию, и просил, чтобы Владыка постриг меня в монашество. На что
Владыка ответил: «Тебя будет постригать архимандрит Гермоген, наместник Тольяттинского Воскресенского мужского монастыря. Это замечательный священник. Постриг будет с моего благословения, так что считай, как будто это я постригаю». Отец Гермоген совершил надо мной постриг с именем в честь Нектария Эгинского, Пентапольского чудотворца. И вот я несу уже на протяжении нескольких лет послушание в Самарской епархии. Вначале был клириком Петропавловского храма, потом Владыка определил меня настоятелем Спасо-Богородского храма…
- …который вам еще предстояло построить - с нуля!
- Было очень трудно, не хватало денег на строительство. Но благодаря помощи и заботам нашего Владыки храм построен и сегодня является жемчужиной, украшением нашего города и нашей епархии. Это двухпрестольный - верхний и нижний - храм, очень красивый. И не только в своем внешнем облике. При храме уже построена воскресная школа, сегодня там действует большой детский центр. И, опять-таки, всему этому положил основание и дал благословение наш Владыка Сергий.
Вообще Митрополит Сергий не только наш духовный наставник, он молится обо всех, всех поминает. Наверное, вы обращали внимание - на Архиерейских службах всегда очень долго поется Херувимская. А потому что Владыка Сергий поминает очень много людей - всех, кто просил его помолиться о них. Это действительно молитвенник за Самарскую Епархию и Митрополию. И дай Бог, чтобы каждый самарский священник был немножко в чем-то подобен ему.
- А вы впервые услышали о Боге - в детстве?
- В детстве. Семья была верующая. У меня родителей не было, воспитывали бабушка и дедушка. И они с детства вложили мне веру Православную. Бабушка все время молилась. Отец мой, Виктор Петрович Мохов, в Великую Отечественную войну участвовал в сражениях на Втором Украинском фронте, вернулся инвалидом II группы и вскоре после войны умер.
Но я был как бы «сыном полка», долгое время мы не могли получить никаких сведений о его воинской службе: вроде бы знал я, что отец воевал, а данных о нем нету. Дело в том, что отец мой служил в таких войсках, которые занимались зачисткой освобожденных территорий от немецких оккупантов и бандеровцев. Те прятались в лесах. Днем отсиживались, а ночью выходили и убивали мирных жителей.
- Как волки!
- Да, да. И поскольку это была закрытая тема, не было сведений о службе отца. И только вот буквально лет десять назад я получил документы, свидетельствующие о том, что мой отец был награжден орденами и медалями за проявленные в боях героизм и мужество, что он имеет различные грамоты того времени, благодарности за службу нашему Отечеству, тогда - Советской Родине, сегодня мы говорим - России. Мама, к сожалению, меня бросила, воспитывали бабушка и дедушка.
После школы я поступил в медицинский институт, с отличием его окончил. И когда работал врачом, я познакомился со своей будущей супругой, которая тоже была из верующей семьи. Ее дедушка был знаменитый протоиерей Никита Салей - с ним я познакомился и общался, и мне пришлось провожать его в последний путь. И вся ее семья была православной. Мама работала в уфимском Сергиевском соборе. Она была очень благочестивая. И два Любиных брата были иподиаконами Святейшего Патриарха, окончили Одесскую Духовную семинарию. Сестра работала в Троице-Сергиевой Лавре, познакомилась с очень хорошим человеком - сегодня он очень известный митрофорный протоиерей Иоанн Семенов, а корни отца Иоанна самарские. У отца Иоанна тоже много родственников по церковной стезе идут, недавно скончался его брат протоиерей Владимир Семенов, несет свое послушание митрофорный протоиерей Сергий Семенов. Большой род Семеновых - и они сегодня служат не только в Уфимской епархии, но и здесь, в Самаре. Настоятелем самарского храма в честь Владимирской иконы Божией Матери служит иерей Никита Семенов. Дочери протоиерея Иоанна замужем за самарскими священниками. И я благодарен Богу, что у меня такая большая родня духовная, церковная. В моем роду сейчас 70 священников, из них 7 - митрофорных, 2 диакона. И когда мы встречаемся - хоть редко, да метко - то даже усесться за одним столом не так просто. Мой второй сын, настоятель самарского храма в честь Святителя Спиридона Тримифунтского протоиерей Иоанн Мохов, женат на Екатерине Державиной. И получается, что через Екатерину мы породнились с Державиными, Агафоновыми - отец Николай, священник и писатель, тоже мой родственник. И то, что я имею таких замечательных людей в своем роду, для меня большая честь. Стараюсь не подводить своих родственников, и своими трудами, заботами, своей жизнью делать все возможное для Матери-Церкви и для процветания Святого Православия на нашей Самарской земле.
- И потом, взаимная молитва таких пастырей друг за друга - это же очень дорогого стоит.
- Так вот и молились мы друг за друга с протоиереем Николаем Агафоновым, он у меня дома был многократно. И я у него дома бывал, а когда последние дни отец Николай доживал, мы его неоднократно соборовали - я, отец Иоанн, сыновья отца Николая Агафонова. Он, уже тяжело болящий, не терял духа, не терял мудрости, мужества.
- До последних мгновений даже!..
- Сама его кончина была достойной, показала в нем человека высокого православного духа. Мы, конечно, старались поддержать отца Николая, молились о нем. И замечательный наш писатель, друг отца Николая Алексей Алексеевич Солоницын тоже бывал у него и даже снял о нем фильм.
- Смотрела этот великолепный фильм, когда еще надеялась, что болезнь не одолеет батюшку Николая… И теперь фильм остался как последнее напутствие писателя и большого друга…
- Я сердечно благодарен всем этим высокодуховным людям, с кем меня свел Господь - и ныне живущим, и уже ушедшим в Небесные обители.

«А у тебя сундук есть?»

В медицине я не очень много поработал - так получилось, что сначала работал в районной больнице, потом хотел переехать в Уфу, чтобы там трудиться.
Но в то время гонения же были на Церковь. И когда я обратился в Минздрав, в отдел кадров, чтобы устроиться на работу в Уфе, мне сказали: «Нет! Вы верующий человек, и мы вас не можем принять, потому что вы пособник империализма».
- Как же - нейрохирург, в мозгах копаетесь у людей, вдруг что-то не то им вложите!
- Я решил обратиться к Владыке, тогда на Уфимской кафедре был Епископ (впоследствии Митрополит) Валентин (Мищук), вот я и пошел к нему за советом и с просьбой, чтобы он меня поддержал. Я думал, что он позвонит в Башкирский Минздрав, даст им нагоняй, и меня сразу примут на работу в Уфе. А я уже при нем ходил в церковь, любил читать Шестопсалмие, любил читать Шестой час на Архиерейской встрече - у нас Третий час читается до встречи Архиерея, а Шестой час мы вычитывали в Уфе уже после встречи, после облачения.
И вот когда я пришел к Владыке Валентину на прием, он меня выслушал и говорит:
- Хорошо, хорошо…
Думаю, что же хорошего-то? Ну ладно, вот сейчас он им позвонит…
А Владыка спрашивает меня:
- Слушай, а у тебя сундук есть?
Ну уж для Владыки - обязательно найду сундук! И говорю:
- Конечно, Владыка, найдем!
- А замок большой есть?
- Владыка, ну конечно - что и спрашивать! Да найдем!
А сам думаю: зачем ему сундук? Зачем - большой замок?.. Ну раз Архиерею требуется, значит, всё сделаем, нужно помочь Владыке!
Он продолжает расспрашивать:
- А у тебя диплом врача есть?
- Конечно, Владыка, я же мединститут окончил - у меня и диплом, и трудовая книжка, всё-всё есть!
- Вот, - говорит, - положи в сундук свой диплом, все документы врачебные, закрой на большой замок. Ключ мне принесешь и поедешь учиться на священника.
- Владыка, я не готов!
- А я тебе уже приготовил вот эту стопочку бумаг, ты, пожалуйста, выучи все молитвы.
- Да я молитвы-то знаю.
- Ну хотя бы о Богослужении прочти, чтобы знал всё. Я у тебя приму экзамен. И мы с тобой поедем в Москву, в Духовную семинарию.
- Владыка, я не поступлю!
А он ответил:
- Я тогда сниму с себя панагию и не буду епископом, если ты не поступишь в семинарию. Ты поступишь! Поступишь!
И очень удивительное было поступление. 31 июля мы поехали в Москву, сдал я экзамен. Архиепископ Владимир (Сабодан), он тогда был ректором Московских Духовных школ, побеседовал со мной.
А на следующий день меня вызывают в кабинет ректора - там сидят три таких… гражданских представителя. Владыка мне подморгнул, говорит:
- Не бойся, всё хорошо.
И вот это трое начали при мне, в глаза мне такое говорить!..
Первый сказал:
- Мохова нельзя принимать, потому что он вор. Он украл в больнице, где работал, все хирургические инструменты.
Я говорю:
- Неправда. Когда человек увольняется, делается «бегунок», и пока тебе в нем не отметят, что ты сдал халаты, инструменты - ну всё, что на тебе числилось, - без этого не подпишут тебе трудовую книжку и не поставят печать. А мне не только всё подписали, а даже у меня две благодарности в трудовой книжке. Вот у меня с собой трудовая книжка!
Второй продолжает гнуть ту же линию:
- Его нельзя принимать! Он обманул советскую власть - не встал на воинский учет!
Я говорю:
- Извините, на воинский учет встают в течение десяти дней, сегодня только третий день пошел, и поэтому я еще успею встать на воинский учет. Да и потом - еще не знаю же, поступлю - не поступлю.
Они сердятся - я же всё отвечаю им наперекор, а прицепиться не к чему. Третий говорит:
- Его нельзя принимать! Он в анкете неправду написал, указал, что он рабочий, грузчик!
- Правильно - потому что это мое последнее место работы. Я вынужден был работать грузчиком, чтобы поднять семью.

Духовник Петропавловской церкви архимандрит Нектарий благословляет прихожан.

А мне Владыка Валентин заранее подсказал: «Когда будешь поступать, не указывай в анкете, что ты врач, напиши, что ты грузчик. Потому что иначе будет очень сложно поступить…»
И я перед поступлением устроился грузчиком, чтобы была соответствующая запись.
Выслушали эти трое мои ответы, и один из них так хлопнул по столу:
- Вот ведь какой, ушел от нас!
Такие вот были тогда сложности при поступлении, но с Божией помощью я поступил в семинарию - и под Покров Божией Матери, потому что наш академический храм был Покровский, и я в нем тоже проходил послушание во время учебы.
Владыка Владимир меня уважал, потому что знал: у меня большая семья, трое детей, а я приехал учиться. Знал, что дома у меня осталась с детьми одна матушка. Она была зубным врачом. Но в дневное время не могла работать, потому что не с кем было оставлять детей. Так она ночью укладывала детей, а сама шла полы мыть в одной организации, чтобы хоть какую-то копейку заработать и содержать детей.
Было сложное время. Но в то же время - я благодарю Бога: посылал Господь таких прекрасных людей на моем жизненном пути, как, например, преподобный Моисей Уфимский, который ныне прославлен Православной церковью. Архимандрит Моисей был моим духовным отцом, и он говорил всем, в том числе и мне: «Ой, как хорошо мы сейчас живем! Слава Богу, нас не бьют!» То есть ругают, всячески мешают, но хотя бы не бьют, не убивают. Не как в былые времена, когда мучеников жестоко убивали, терзали.

Благословение старца

- Батюшка, вы рассказывали на недавней выставке «Благословенная Самара», что на брак с матушкой Любовью вас благословил лаврский старец Наум…
- О, с отцом Наумом у меня получился такой казус!..
Я уже был знаком с моей будущей супругой, и еще были у меня на примете две хорошие верующие девушки. Одна киевлянка, другая из Челябинска. Ни с одной из них троих у меня никаких отношений не было, даже за ручку не ходили, но я знал о них, что - вот в такой семье девушка хорошая есть, и они знали, что я верующий.
Но время пришло создавать семью. И вот мы с моей бабушкой Марией Яковлевной поехали в Москву, чтобы подготовиться к свадьбе - в то время всегда в Москву ездили и за продуктами, и за дефицитными товарами - приобрести свадебный костюм, еще необходимое что-то. А главное, я поехал в Троице-Сергиеву Лавру, чтобы там и помолиться, и получить благословение на брак. Узнать волю Божию, с кем же связать судьбу.
В Москву мы приехали в пять часов утра. А раньше было удивительное обслуживание в поездах. Ехали в элитном поезде «Уфа - Москва», утром рано проводницы всех чаем напоили. Печенюшки раздали, еще что-то. Мы такие довольные!
В Москве сразу сели на электричку и поехали: это сегодня вернулось имя города Сергиев Посад, а тогда был Загорск. Приехали мы с бабушкой в Лавру, успели, попали на братский молебен у мощей Преподобного Сергия Радонежского. Ну и я спрашиваю:
- А где отец Наум-то?
Первый раз ведь приехал, я его не видел и не знаю, какой он из себя.
- Увидите! Как вот толпа людей побежит за ним, так и увидите. И вы за ним бегите.
И вот закончился братский молебен, смотрю - какой-то батюшка быстро пошел, чуть ли не бегом. Толпа людей за ним, все кричат: «Отец Наум! Отец Наум!..» Ну раз они бегут за отцом Наумом, и я побежал.
Исповедь шла под Успенским собором. Дождался я своей очереди к отцу Науму, и говорю, что хотел бы спросить благословения на брак.
- Да, да! Хотя у тебя есть на примете еще две хорошие девушки, но ты езжай домой и только дома, дома женись, откуда приехал!
То есть он мне так вот на мою матушку указал.
Я продолжаю:
- А вот мы с бабушкой сегодня приехали, я хочу причаститься.
- Как причаститься? Вот здорово живешь! С утра вы напились чаю с печенюшами (а я же ему не говорил об этом!), и ты хочешь сегодня причаститься? Нет, причащаться можно только натощак! Ты сегодня помолись, а завтра ко мне подойдешь, завтра я тебя благословлю - и тогда уже причастишься.
- А можно, - говорю, - до конца недели здесь побыть?
- Нет-нет, завтра же уезжай домой.
- Но я же хочу немножко побыть в Лавре…
- Еще побудешь! Еще поучишься здесь.
Я удивляюсь: как - поучишься? Тогда и вопрос о моем священстве не стоял. Я учился в медицинском институте, а о том, что буду учиться в Московской Духовной семинарии, а потом и в Духовной Академии, никогда и не думал.
На следующий день я исповедался, причастился, руки в ноги - и с благословением старца быстренько поехал домой. Жениться.
Приехали мы в четыре часа утра, все в городе еще спали, а я прямиком с вокзала отправился к этой девушке. Они проснулись, удивляясь раннему визиту. А я зашел, поздоровался - и с порога:
- Прошу руки вашей дочери Любови. Люба, я прошу тебя выйти за меня замуж.
А Люба не вот тебе сразу соглашаться: «Надо подумать!» - «Ну ладно, - говорю, - ты думай, а мы поехали». - «Не, не, не, постой!..»
Так что отец Наум сыграл в моей жизни очень благую роль. И когда учился в Лавре, я у него потом часто исповедовался. Он был очень рассудительный. Мы, семинаристы, его побаивались, потому что у него был дар прозорливости. Он мне всё рассказал про меня, всё! Царство Небесное, недавно он скончался.
Отец Кирилл (Павлов), отец Наум… - старцы наши ушли. Великие старцы Русской Церкви.
Да вот и наш протоиерей Николай Агафонов - он хоть и не старец был, но в нем был настолько глубокий дух Православия, и сейчас перечитываешь его книги - и чувствуешь его любовь к Богу, к Церкви, к России, к людям. Он великий был человек, хоть и очень простой в общении. И сегодня начинаешь по-иному смотреть на его жизнь. Много он хорошего о себе оставил, отец Николай, и люди благодаря его книгам будут идти к Богу, будут помнить отца Николая и молиться о нем, и после его смерти будут вспоминать его добрым словом.

Духовник Петропавловки

- Отец Нектарий, вот вы не просто клирик, а духовник Петропавловского храма. Ведь это же нечто особенное - духовник не монастыря, а приходского храма!
- Наверное, потому что и Петропавловка все-таки не совсем обычный храм. Вспомним протоиерея Иоанна Букоткина - к нему как к духовнику шли и ехали отовсюду. С кем общаюсь, кто его близко знал, отец Иоанн все время на слуху. Здесь Букоткина почитают.
- Он был и духовником нашей редакции в свое время… И верно, Петропавловская церковь - это мощная духовная школа. Вот и два протоиерея Михаила лежат в ее ограде, Калугин и Фролов…
- Их помнят, поминают, приходят к их могилам, но особенно чтут, конечно, отца Иоанна Букоткина. Самарского батюшку…
Ну а как я стал здесь духовником. Еще недавно в Петропавловском храме духовником являлся протоиерей Николай Агафонов. А теперь Владыка сказал: вот - его нет, значит, ты будешь вместо него.
На последнем Епархиальном собрании меня избрали еще и председателем церковного суда вместо архимандрита Гермогена, поскольку теперь Воскресенский монастырь, где он служит, относится к Тольяттинской епархии. Хотя Митрополия одна, но все равно это уже другая епархия.
Знаете, я не очень рад этому назначению, ведь Господь сказал: «Не судите, да не судимы будете»
(Мф. 7, 1). Но раз надо, значит надо. Это назначение тоже накладывает на меня особые обязанности. И особое понимание важности служения Церкви и Богу. При этом не забывая о том, что люди-то все разные,
у всех могут быть какие-то слабости, един Господь без греха. И мы должны проявлять милосердие даже к последнему грешнику - и терпеть этого человека, и вразумлять, и помогать. И защищать его! Защита заключается в том, чтобы человек нашел в себе силы покаяться и
исправиться.

Горький мед Петра Мохова

…Заговорили о том, что утрачены многие семейные традиции. Приходят дети в гости к родителям - и через несколько минут уже один достает смартфон, другой - планшет. А раньше!.. И поговорить находили о чем, и песни пели за праздничным столом.
- Сейчас люди не умеют петь, - опечалился отец Нектарий. - Особенно старинные песни петь - разучились, да и забыли их.
- А у вас в семейном кругу что-то пели?
- У-у! У нас все певуны были. Пели старинные песни - и плакали. Почему плакали? Да ведь большинство моих родственников были репрессированы.
Предки мои приехали в Башкирию по Столыпинской реформе. Землю давали желающим заняться крестьянством, хорошие льготы были.
У деда Петра две лошади было, две коровы, четыре теленка. Овечки, куры… - хозяйство большое было. Ну и самое главное, что была большая пасека. Ездил я на то место, где была дедова пасека. До сих пор остались ямы от омшаников - знаете, что такое омшаники? Это выкапывается яма, внутрь укладывается сруб, потом всё засыпается землей. И получается такой теплый бункер. В него на зиму заносят пчел, чтобы они не замерзли. Поскольку там все утеплено, внутри не то чтобы жарко, но плюсовая температура держится. И пчелы хорошо зимовали. Пчел-то много держали, и у деда было четыре омшаника. Почему называется омшаник? Я как-то не задумывался над этим, надо этимологию этого слова посмотреть.
- Может быть, мхом обкладывали?..
(Потом я посмотрела - а и в самом деле, омшаником называли «законопаченную мхом зимнюю кладовую для хранения пчел и овощей». Не от этого ли теплого мха, согревающего в зимнюю стужу трудолюбивых пчел, - и фамилия батюшки Нектария, переданная ему в наследство от пасечника-деда?..)
- У дедушки семья была большая, двенадцать детей. И он держал очень большую пасеку: триста ульев. Началась революция, начались трудности. В ту пору была не столько денежная продажа, сколько обмен. Мед, воск отдал - тебе ткань дали, овчины, еще что-то нужное в хозяйстве.
Как-то к деду пришли домой товарищи, как их называли, из НКВД - комиссары. И с порога:
- Где мед?
- Мы его обменяли…
- Как это - обменяли?! Ты же знаешь, что для советской власти должен отдать мед!
- Если бы вы сказали, я б тогда оставил. Вы же не говорили!
Ну, деда - в Уфе была тюрьма, его в тюрьму и отправили. А всю семью из дома выгнали. Выгнали, а куда идти - голое поле. «Ройте яму, делайте накат - вот вам и землянка будет». Ну, вырыли. Кое-какую печку соорудили. А что там печка? Как в земле ни топи, там все равно холодина. Считай, как у пчел в омшанике. Но мы-то не пчелы… Тем более, были маленькие дети. Они тут же - кто воспалением легких заболел, кто дизентерией. И все дети, кроме моего отца и дяди, поумирали. Все!
Так вот потом - я занимался тоже материалами по репрессированным в те тяжелые годы - нашел документ о том, как деда раскулачивали. И эти его слова: «Если бы мы знали, что советской власти нужен мед, мы бы оставили».
Когда деда арестовали и семью выгнали на улицу, из отнятого дома сделали клуб - у них же семья была большая, и дом поставлен был немаленький.
Слава Богу, дед и бабушка выжили, и два их сына. Один из них и стал моим отцом. А дед и бабушка вырастили меня вместо родных отца и матери.

Благодарю Бога!..

- За эти годы удалось ли вам все-таки побывать на острове Эгина, у своего Небесного покровителя?
- Нет, это по-прежнему только мечта, только мечта! Хотя, тоже с помощью и по благословению Митрополита Сергия, мне была передана совсем маленькая, но безценная частичка мощей Святителя Нектария Эгинского.
- И мне довелось прикладываться к ковчегу с этой частицей мощей в Спасо-Богородском храме в бытность вашу настоятелем этого храма…
- Мы еще сделали красивую раку, приготовили своеобразную икону - плащаницу с изображением святого Нектария. Святитель Нектарий Эгинский словно бы лежит на ней в Архиерейском облачении. И в изображении панагии находится частичка
мощей, а в изображение епитрахили вложена частичка подлинной епитрахили Святителя Нектария. Частичку епитрахили святого Нектария Эгинского я привез из паломничества на остров Корфу. Схиархимандрит Поликарп мне передал частичку епитрахили, в которой Святитель Нектарий был погребен. Эти святыни находятся в Спасо-Богородском храме у нас в Самаре. И можно прийти к ним, поклониться с молитвой.
- Слава Богу, что есть греческие святыни в наших храмах сейчас, когда верующие из России уже не ко всем святым местам Греции так вот просто, как раньше, могут поехать…
- Очень печально, что церковный раздрай продолжается. Вслед за Константинопольским Патриархатом раскольников-самосвятов на Украине признала и Элладская Церковь. Сегодня все силы ада восстали на Православие, потому что это единственная религия, не помутненная человеческими греховными измышлениями. И поэтому сегодня борьба с Православной Церковью ведется как никогда сильная.
Борьба эта ведется всеми способами: и разрушение семьи, брака, и уничтожение духовных, культурных ценностей, исторического наследия. Но Православие всеми силами противостоит злу, держится. И Святая Православная Церковь стоит как форпост правды на земле.
Даст Бог, и сегодняшнее разделение, которое внесено в Православный мир под влиянием политических амбиций, пройдет, развеется - «яко исчезает дым». Об этом неустанно заботится Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, прилагая все усилия к преодолению нынешней смуты.
Я благодарю Бога за то, что меня Господь сподобил трудиться для Православия, для Бога и для людей. И, принося свою глубокую благодарность всем, кто поддерживает меня во всех моих начинаниях своими молитвами, словами, делами, хочу пожелать, да хранит Господь вас всех и нашу Самарскую землю от всякой пагубы.
- Ну а вам, батюшка, я желаю от всей нашей редакции и от читателей «Благовеста» еще долгого и плодотворного служения Святой Церкви, доброго здравия. Многая и благая лета!

Записала Ольга Ларькина.
Фото Евгения Ситникова.