Крест игумении Серафимы

В Бугуруслане помнят убиенную за Христа в годы гонений игумению Серафиму (Почеревину).

15 января 1938 года, в день памяти своего Небесного покровителя Преподобного Серафима Саровского, приняла мученическую кончину во внутренней тюрьме Куйбышевского НКВД настоятельница Бугурусланского Покровского женского монастыря игумения Серафима (Почеревина).

Начнем рассказ с официального документа.

Федеральная служба безопасности России

Управление по Самарской области

14.04. 2011 г. № П-124

Ответ на заявление
Почеревиной О.А.

Уважаемая Ольга Андреевна!

На Ваше заявление сообщаем, что в архиве УФСБ России по Самарской области в отношении Почеревиной Серафимы Андриановны имеются сведения.

Почеревина Серафима Андриановна, 23 апреля (6 мая) 1870 года, уроженка с. Радовка Оренбургской области, монашка. С восьми лет отдана в женский монастырь г. Бугуруслана, где пребывала до дня ликвидации монастыря. Являлась игуменьей.

В 1922 году арестовывалась в Бугуруслане за укрывательство церковных вещей от изъятия, осуждена на 9 месяцев лишения свободы.

Арестована 9 декабря 1937 года в г. Куйбышеве. Обвинялась в том, что в 1937 году прибыла из Бугуруслана, поселилась в подпольном монастыре, принимала участие в антисоветской деятельности, ставила на обсуждение вопросы борьбы с соввластью, участвовала в нелегальных ночных сборищах в церкви, где обсуждались вопросы повстанческого, террористического характера, т.е. в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 58-10 ч. 2 и 58-11 УК РСФСР. Виновной себя не признала.

Постановлением тройки при УНКВД по Куйбышевской области от 21 декабря 1937 года осуждена к ВМН (высшей мере наказания).

Приговор приведен в исполнение 15 января 1938 года.

К сожалению, место захоронения неизвестно.

В Самаре местом захоронения жертв политических репрессий является парк им. Ю. Гагарина, где установлен памятный знак.

Почеревина Серафима Андриановна реабилитирована 14 января 1956 года Военной Прокуратурой ПриВО. Основание: архивное уголовное дело № П-6620.

Начальник подразделения
(Подпись).

В книге Антона Жоголева «Новые мученики и исповедники Самарского края» (г. Самара, 1996 г.) приводятся такие данные: Почеревина Серафима Андриановна,1870 г.р., уроженка с. Радовка Абдулинского района, бывшая игумения монастыря. В 1932 г. судима за антисоветскую деятельность. Проживала в г. Куйбышеве. Без определенных занятий. Расстреляна.

Бугуруслан - город Божий

Игумения Серафима (Почеревина).

В истории провинциального городка немало судьбоносных событий, когда предки наши спасали Родину от нашествий врагов, усердно несли государственное тягло, о чем говорит высокое звание - «Город Трудовой славы». Но есть еще одно, духовное звание: «Бугуруслан - город Божий», о котором ныне знаем понаслышке. Прежде чем поведать о подвиге монахинь, небольшое отступление.

Первоначальное имя слободы Богорослан. Вот запись Ивана Кириллова, сделанная в 1736 году. «Девственный край по богатству земли, природы и климату! Тут нет ни одного места с недостатком к житью человека - земля черна, леса, луга, реки рыбные, звериные ловли довольные… Башкирцы, как птицы небесные, не сеют, не жнут, а сыты бывают». Исследователь заволжских земель капитан Петр Иванович Рычков писал пятьдесят лет спустя: «Места, окружающие сея реку (Большой Кинель - авт.), будучи степными и никем не обитаемые, изобилуют разными зверями, живущими в водах, которые суть норки, выдры, бобры, а в степях находится множество диких коз. В зарослях камыша по старицам и степным рекам бродят дикие кабаны, достигающие порой 15-20 пудов веса (пуд - 16,2 кг). В лесах медведи, лоси и другие звери». А наш земляк известный писатель Сергей Тимофеевич Аксаков назвал наш край обильным и благословенным.

В начале ХХ века сказочный град на полугорье украшали золотые купола: центрального Спасо-Вознесенского собора, церквей - Никольской, Михаило-Архангельской, Успенской, духовного училища, женской гимназии, при тюремном остроге; единоверческие церкви - Введенская и Михайловская, Александро-Невская. А также две старообрядческие церкви, часовня на Соборной площади в память Императора Александра II. Добавим три благолепных храма Покровского женского монастыря со свечой-колокольней в поднебесье, с высоты которой колокол-благовест в 300 пудов (4,9 тонны) напоминал: «С нами Бог… С нами Бог…». На 12 тысяч жителей - десять церквей, а для мусульман три мечети. В поселениях обширного уезда (15 905 квадратных верст!) действовало более ста церквей, построенных на доброхотные пожертвования.

Основателями монашеской общины стали дворяне Дмитрий Ермолаевич Пополутов и его вдовая сестра Елизавета Ермолаевна Ягодинская, которые купили по улице Набережной два деревянных дома с флигелем и смежное каменное здание дворянского собрания под церковь. В летописях значатся также вдова Мария Васильевна Марехина, выкупившая под общину 11 казенных земельных участков, и другие благодетели. При открытии общины в 1859 году число девиц, изъявивших желание «отречься от мира, земных благ и от старого имени», было велико, и пятнадцати из них было отказано в просьбе. Сердобольная благочестивая дворянка Анна Ивановна Путилова простерла им руку помощи, открыв богадельню в селе Талы, из которой позже вырос именитый Ключегорский монастырь.

Во дни торжеств и бед народных

Год спустя Покровская женская община была узаконена Святейшим Синодом, первоначальницу Елизавету заменила инокиня Дорофея из Бузулукского женского монастыря, а затем игумения Рахиль (Тайс), при которой обитель достигла своего расцвета.

Посетила обитель великая святыня - Табынская икона Божией Матери. Жертвой неизвестного благотворителя в обители появилась икона Богоматери «Скоропослушница» с Горы Афонской. И вовремя! На город и округу обрушились великие скорби - вначале засуха, затем голод и холера, от которой гибли многие люди. Тысячи горожан и сельчан молились Пресвятой Богородице, носили икону по улицам и жилым домам. Эпидемия стала ослабевать и - угасла.

В начале ХХ века монастырь занимал целый квартал между нынешними улицами Комсомольской, Фрунзе, Гая и Партизанской. За высокой каменной стеной - три храма, несколько часовен, более полутора десятка корпусов для жилья, бытового и хозяйственного назначения. Выделялся трехэтажный трапезный корпус. В верхнем помещении сестры вязали кружева, ткали ковры, шили одежду. На втором этаже размещались столовая и кухня, на нижнем - пекарня и квасная; имелось церковноприходское училище числом 70 девиц на полном монастырском содержании. Во дворе не пустовал странноприимный дом. За оградой амбары, сараи и три дома монастырского причта. Принадлежали обители два хутора.

У монастыря было два подворья. Одно находилось в Самаре, другое в Абдулино.

Странствия монахинь

Почеревина Серафима Андриановна родилась в мае 1870 года в семье казенных крестьян села Радовки Бугурусланского уезда. В возрасте восьми лет родители отдали чадо в монастырь.

Наставницей юницы стала келейница Агния, которую многие страдания привели на путь служения Спасителю: похоронив дочь, мужа и родителей, она раздала богатое состояние на приюты и школы, построила в монастыре келью и приняла постриг. Господь прилепил к ней и мягкое сердце девочки, которую она обучила грамоте, послушаниям, молитвам и трудам. Бежали годы. В начале Великого поста наставница стала слабеть и хворать.

Старая и малая усердно говели, ходили на службы, но слабела инокиня, менялось ее ангельское лицо. На Страстной неделе с помощью сестер исповедалась и приняла Причастие Святых Таин, а вечером долго при свечах звучал ее тихий голос:

- Три воли в миру предлежат на выбор человеку: воля Божия, воля вражья и воля своя. Живи по заповедям евангельским, не осуждай и не вини других, никто и тебя не осудит. Чаще вспоминай Нагорную проповедь Спасителя, помогай бедным и страдающим…

На другой день, после ранней службы, девочка забежала в келью. Матушка бездыханной лежала в кресле, рука ее держала Святое Евангелие…

Серафима исполняла послушания в просфорне, продавала свечи, пела на клиросе. Наступил час, когда со старшими сестрами по благословению начальницы вышла за ворота монастыря, где всё было ново, свежо и впечатлительно. Всюду-то черничкам рады, почти в каждом доме есть последователи Христа. Неприглядный с виду дом чиновника, имевшего небольшое жалование, где каждое воскресенье хозяйка накрывала стол для нищих и бедных. Видела в утренний час Святой Пасхи пролетку, запряженную парой вороных, и слышала одобрительный говор обывателей:

- Чурин Александр Иванович… к страждущим с гостинцами помчался…

Купец Чурин двенадцать лет избирается головой города, любит бедных, нищих и страждущих. Следом за градоначальником запылили экипажи, коляски, дрожки, ваньки. Многолюдье у острога, возле ворот пехотного полка, у больницы, приютов и богаделен, у погорельцев. Всегда открыты двери в домах милостыни у владельцев мельниц братьев Ипполита, Валерия, Ивана, Игната и Егора Клементьевых… Благодетелей в городе не счесть, многие барыни, по примеру Святителя Николая, одаривают приданым бедных невест, их мужья содержат приюты для детей и стариков, лечебницы, школы и даже… театр!

Город малый, имена благодетелей на слуху! Ударил благовест, крестятся во здравие купца Михаила Рожнова; несут Крестным ходом Табынскую икону Божией Матери, молятся о благодетеле Цынговатове; заходят в храм - ставят свечу за упокой души храмостроителя его превосходительства Позднякова. Всех не счесть.

Подобно святым Апостолам, месяцами и годами ходили инокини парами по городам и селам, неся слово Божье и собирая подаяние на содержание обители. Черный плат на голове, длинная ряса до пят, в руках посох и четки, мешок за плечами, где Евангелие да горсть сухарей, остальное содержание от мирян. Народ любил Божьих странниц.

Более десяти лет, пешочком с мешочком, странствовала матушка Серафима по Святой Руси.

Сохранился дневник с крестом на черной обложке, на внутренних страницах его означены маршруты, имена благодетелей, события, встречи, впечатления.

Двадцать лет в подполье

В годы Первой мировой войны монастырь остался без начальницы. Прибыл Владыка, собрал общину и сказал: «Без пастуха стада не может быть…» Старейшины назвали имя матери Серафимы, которая имеет Божий дар веры, знает устав, в духовных и хозяйственных делах проявляет мудрость.

Фото 1929 года. Епископ Герман, игумен Феоген и монахини Покровского монастыря. Слева от Епископа, с наперсным крестом – игумения Серафима.

Пришел час, когда безвластие, как дождь через сито, проникло во все уголки самой большой и богатой империи. Бугуруслан оказался в центре трагических событий. Трижды менялась власть: белые, красные, белочехи… У пришедших к власти большевиков злейшим врагом стала Церковь. Первой жертвой богоборцев в октябре 1918 года стал взятый во время Божественной литургии настоятель Спасо-Вознесенского собора священник Константин Сухов. Губители расстреляли священника на берегу реки Кинель и бросили тело на месте расправы. Верующие похоронили отца Константина тайно, боясь осквернения могилы. Ее местонахождение поныне неизвестно. 17 июля 2001 года определением Священного Синода Русской Православной Церкви священномученик иерей Константин Сухов был прославлен в лике святых Новомучеников и Исповедников Российских к общецерковному почитанию, а в октябре 2004 года - и в лике Самарских святых.

В 1921 году в Поволжье разразился голод, который унес множество жизней. Под видом борьбы с голодом власти, отвергнув добровольную помощь Церкви, приняли «Декрет об изъятии церковных ценностей и колоколов». Началось гонение на христиан и осквернение церквей.
В «черных списках» монастырь именовался не иначе как «осиным гнездом контрреволюции».

В архивах сохранились воспоминания Соломона Шрайбмана, который в 1922 году был уполномоченным ГПУ и принимал деятельное участие в изъятии церковных ценностей из Бугурусланского Покровского монастыря:

«Вместе со мной на «золотую операцию» отправилось более десятка человек.

Встретили нас наглухо закрытые монастырские ворота. Стучим и говорим, что из ГПУ, требуем немедленно позвать начальницу.

Через несколько минут загремел засов, открылись ворота. Мы вошли на территорию монастыря.

Игуменья Серафима спокойно промолвила:

- Ордер на обыск…

Подали бумаги. Прочла и сказала:

- У нас ничего нет. Что было - поменяли на хлеб, который раздали голодающим…

- Тогда будем искать сами.

- Ищите…»

Обыск не прошел безследно. За укрывательство предметов церковной утвари игуменья Серафима осуждена на девять месяцев лишения свободы. Будучи в застенках, видела, как духовных лиц обряжали в лагерные бушлаты, связанных по рукам и ногам, стригли, брили и уводили на допросы, откуда иные не возвращались.

И вновь, возвратившись из мест заключения, игуменья возложила на свои хрупкие плечи тяжкий крест настоятельницы монастыря. Поступило распоряжение из самарского губисполкома (с 1851 по 1934 год Бугурусланский уезд и город входили в Самарскую губернию) о закрытии церквей и о выселении из монастыря нетрудового элемента. Помещения и кельи заняли студенты «красного городка». Но христианские общины города и района проявили сопротивление, которое доходило до бунтов. В докладной записке местные власти доносят в облисполком: «Церкви Бугуруслана и района, вопреки инструкциям, распространяют свою деятельность. В городе обосновали кафедры епископы Православной Церкви, старообрядцы и прочие...»

В богоборческие годы за каменной стеной монастыря нашли приют множество иерархов не только Самарской епархии. В Покровском соборе служили епископы - будущие страдальцы и мученики Алексий, Герман, Иоанн, Ириней и другие. По документам властей монастырь был закрыт в 1924 году, но он действовал! Свидетельство тому снимок, сделанный в 1929 году. В первом ряду Епископ Герман, игумен Феоген, рядом (с крестом) игуменья Серафима.

Чтобы сломить сопротивление верующих, в 1928 году в Бугуруслане организовали съезд международного юношеского движения безбожников, его участники в перерывах между заседаниями оскверняли и разрушали храмы. В «красном городке» на территории монастыря построили танцплощадку. На плитах монастырского кладбища отплясывали комсомольцы, пели похабные частушки. В театре шла пьеса «Дурные пастыри», колокольню Михаило-Архангельской церкви переоборудовали под парашютную вышку, другой православный храм отдали под татаро-башкирский клуб, бревна Александро-Невской церкви завезли на расширение железнодорожного вокзала, под клуб тракторной школы отдали единоверческую церковь, а в школах действовали ячейки «Союза воинствующих безбожников»… всего не счесть.

Закрывались, а затем уничтожались храмы, редели приходы. В областном центре были созданы «тройки», которые обладали чрезвычайными полномочиями и выносили решения без суда, без знакомства с личностью осужденного, лишь по материалам следственного дела. Монахиня Анна Инчина получила пять лет концлагерей; на поселение в Казахстанские степи отправлены монахини Евфросиния Денисова, Матрена Коновалова. В 1932 году за антисоветскую деятельность осуждена и отправлена в северный Котлас игуменья Серафима.

Оставшись без начальницы, монахини и послушницы спрятали мантии и клобуки, сменили одежды, пошли в мир, где проповедовали слово Христово, читали Псалтирь по усопшим, мирским чином крестили детей, тайно воспитывали новых монахинь. Там, где церкви еще действовали, становились церковными старостами, певчими, просфорницами.

Богоборцы закрывали и рушили храмы, а подвижники в ответ создавали домашние церкви. До сих пор в памяти горожан остались монашеские дома в самом начале улицы Партизанской, где служили Господу и людям Агафья Немцева, Анастасия Зайцева, Матрена Бакулина, Агафья Нарушева, Анастасия Голышкина. По улице Фрунзе в доме № 41 жила Дарья Ерошкина, которая дважды арестовывалась НКВД и была судима, Феодосия Ерошкина, Анна Николаева, Фекла Лукина, Татьяна Попова. В селах подпольно действовали общины закрытых церквей.

Священники, церковный клир, монахини, певчие значились в черных списках «лишенцев».

В декабре 1932 года горсовет постановил закрыть Покровский храм, чем возмутил верующих. На службу пришли 438 человек. В 1934 году закрыли соборный храм, в 1936-м - Троицкую церковь. Противостояние безбожной власти и верующих приводило к конфликтам.

Когда мы говорим о мученическом подвиге игуменьи Серафимы, эти слова относятся и к ее окружению, тем, кто двадцать лет вместе с ней служил Господу в подполье, все они были лишены имущества и законных гражданских прав. Толстая тетрадь лишенцев 1924 года! По алфавиту - лишены имущества и гражданских прав Епископ Алексей Степанович Орлов, помещик Константин Дмитриевич Осоргин и Ольга Николаевна, четыре брата купцы Печерские - Илларион, Яков, Степан и Афанасий, помещик Николай Николаевич Рычков, купчиха Мария Балахонина, которая имела магазин и десять домов; бывший урядник Есипов; священники Тихомиров и Тоцкий, купец Иван Александрович Фадеев, купец Александр Иванович Чурин - тот самый, который по праздникам ездил в тюремный острог, чтобы помочь страждущим милостыней. Сажавшие нищих за стол владельцы мельниц купцы Клементьевы Ипполит, Валерий, Иван, Игнат, Егор. И сотни, сотни других…

Список лишенцев за 1938 год сильно полегчал. В нем имена дворян, купцов, разночинцев. Иван Михайлович Шаршун, чей отпрыск Сергей талантливый живописец, его произведения есть в Третьяковской галерее, украшают лучшие музеи мира. На третьем месте священно-служители и монахини. Указаны и адреса проживания. Группами - «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 20) - верующие снимали комнаты, углы и домишки.

Путь на голгофу

В начале сентября 1937 года в зале городского театра начался показательный процесс над «Бугурусланской вредительской организацией», которую сочли настолько опасной, что дело рассматривал военный трибунал Приволжского военного округа. Четыре дня привозили в зал жителей соседних районов - Абдулинского, Мордовско-Боклинского, Секретарского, Краснопартизанского, Сок-Кармалинского, Матвеевского, Державинского, а также рабочих и служащих города.

Клеймили позором председателя райисполкома Смирнова, его помощников Сенгилевцева, Разуваева, председателей колхозов Сахарова, Подгонова и других, которые якобы «хотели помочь фашистам и японцам свергнуть Советскую власть». Вредителей находили всюду: нет воды в колонках, сломалась пекарня, пала в колхозе буренка - всем «суровая кара возмездия трудового народа».

Под частый гребень репрессий попали и церковнослужители. Отец Александр Ледомский, иерей кладбищенской церкви, был приговорен к расстрелу. Жестоко наказали о. Петра Тоцкого, диакона Василия Разинского, династию священников: отца семейства иерея Венедикта Александровича Мильтонова и его троих сыновей - священников Валериана, Александра и Евгения. Пять лет исправительно-трудовых лагерей получили иерей Андрей Лебедев и послушница Татиана Негодяева, к «высшей мере» приговорили Бугурусланского Епископа Ираклия (Попова)…

В Филипповский пост, перед Рождеством Христовым, игуменья Серафима приехала в Куйбышев, в такой же подпольный монастырь. Но там ее уже ждали: пара дюжих рук завела руки старицы за спину.

Арестована…

Внутренняя тюрьма при УНКВД. Голые стены. Квадрат окна. Глухая дверь с глазком. Нары в три яруса заполнены, лишние лежат на цементном полу. С высокого потолка свисает негаснущая лампочка.

Допрос… Обвинения в контрреволюции… в организации тайных обществ… «Назови фамилии и адреса соучастников!» В ответ: «Господь Бог, на небесах…»

Рядом, на нарах, познавшая истязания и лютые холода казахских степей сестра Саломия (Толчева). Хлопочет, ухаживает за матушкой, которой исполнилось 67 лет: то кипятка принесет, то комочек сахара, а уж утешительница для всего застенка: «Здесь-то мы временные, а на небесах жизнь вечная, всё в воле Божьей… Раньше уйдем, раньше придем на Суд Божий…»

Недолго шло следствие. 9 декабря арестовали, а 21-го вынесен приговор - высшая мера наказания. Безсонные ночи. Память, как пасхальное солнце, на восходе. Чаще всего перед глазами монастырь - улей, где у каждой пчелки свое место. Светлые дни Пасхи, когда ради Праздника и молитв работы откладываются. После радужных снов перед глазами старицы камера, в которой три десятка узниц с изможденными лицами и потухшими глазами. Каждой нужна духовная поддержка. Игуменья читает по памяти молитвы, акафисты. Идет подготовка к празднику Рождества Спасителя Иисуса Христа. Те, у кого палачи сорвали нательные крестики, сделали самодельные из нескольких палочек, гайтаны сплели из своих кос. Пришел и сочельник. Откуда только взялся и возвысился голос у матери Серафимы: «С нами Бог, разумейте, языцы, и покаряйтеся, яко с нами Бог!» И дружный всплеск голосов: «С НАМИ БОГ… С НАМИ БОГ…» - и радостный плач в каземате скорбей и слез.

…Утреннюю тишину нарушил скрежет ключа запора:

- Игуменья… На выход…

Был пятнадцатый день января, память Небесного покровителя игуменьи Преподобного Серафима Саровского.

Как же описать казнь узников… В глухих подвалах у стен стояли деревянные щиты, к которым привязывали за руки, за ноги, за шею приговоренных, и - раздавался выстрел. Несколько часов трупы охлаждались, а после забрасывались в кузова автомобилей. Везли в могильный ров на тогдашней окраине Куйбышева у дач сотрудников НКВД (ныне парк им. Ю. Гагарина). В рождественские дни тридцать восьмого года во внутренней тюрьме куйбышевского НКВД содержалось 269 человек, из которых 18 приговорены к десяти годам заключения, остальные 251 - к высшей мере. Среди них и Архиепископ Куйбышевский Ириней (в миру Михаил Шульмин), который несколько лет служил в Бугуруслане.

После казни игуменьи Серафимы прекратил деятельность тайный монастырь. В Бугуруслане были разграблены и уничтожены все храмы. Ни одной церкви не осталось и в Чкаловской области (так в те времена называлась Оренбургская область).

Минуло восемьдесят лет со дня мученической кончины матушки Серафимы. Ныне в ее родном Бугуруслане воплотилось в жизнь библейское пророчество - Бог поругаем не бывает! Церковь вновь вошла в жизнь и в культуру города. В иконостасе одного из бугурусланских храмов сверкает нимбом святой мученик Константин Бугурусланский (Сухов). Знала игуменья Серафима праведника Константина при жизни, вместе в трудный час стали воинами Христовыми и защищали Православие.

Убиенная за Христа игумения Серафима, заступница бугурусланская, моли Бога о нас!

Борис Глинский,
г. Бугуруслан Оренбургской области.

Очерк написан по благословению бугурусланского священника протоиерея Владимира Усынина.