«Все мы в этом мире прихожане…»

Стихи поэта Евгения Семичева.

+++
Дождичек — калика перехожий —
Под моим окошком семенит.
Не иначе, как по воле Божьей
Жизнь мою печалью осенит.

Образ русской доли ненавязчивый,
Под окно сошедший с небеси…
Но сквозит меж струями знобящими
Горнее дыхание Руси.

Суждено и мне, однако, вскорости
Собирать в дорожную суму
Родины моей печали-хворости…
Разве же доверишь их кому?

И однажды светлым днем погожим
В Гефсиманском радужном саду
Я, как этот дождик перехожий,
Под окошком Господа пройду.

Бог мне скажет: «Не за-ради корысти
Ты явился… А в суме чего?..»
— Родины моей печали-хворости.
Разве их оставишь на кого?

+++
Когда зацветает подснежник
В оттаявших русских снегах,
Мир грезит о юных и нежных,
Своих безмятежных годах.

Искрится веселая стайка
Лиловых небесных цветов.
В душе просыпается тайна…
И я к этой тайне готов!

Лучи к моему изголовью
Кладет ворожейка-весна.
А тайна сердечной любовью
Зовется на все времена.

Недаром цветок этот вешний
На стылой лужайке пророс
Из чистых, искристых, безгрешных —
Оброненных Ангелом слез.

Для милой, любимой и нежной
Несу я лиловый букет
Из сумрачной замети снежной -
От вешнего неба привет.

В просторах промозглых безбрежных
В восторге, почти не дыша,
Трепещет, как юный подснежник,
Обретшая Небо душа.

+++
Марине Ганичевой

Городская ласточка — воронок
Поутру срывается с каланчи.
К полотну небесному, как челнок,
Пришивает солнечные лучи.

О, моя божественная швея!
Без тебя бы мир стал уныло сер.
Льется песня ласковая твоя
Ручейком жемчужным с небесных сфер.

На лету подхватишь ты Божью нить
(В вышивании золотом знаешь толк),
Чтобы этой нитью соединить
Грубый холст земной и небесный шелк.

Помогаешь Матери Божьей ты
Плащаницу Господу Сыну шить.
Без тебя весной небеса пусты,
А с тобою солнечно в мире жить.

Без тебя я был бы — рогожный тать,
Наломал для ада немало дров.
А с тобой — небесная благодать,
Богородицы золотой покров.

Вышиваешь Господу ты венок.
Яснокрылым Ангелам ты — родня.
Городская ласточка — воронок,
От небесных дел не отринь меня!

+++
Сизый месяц за млечную тучку нырнул,
И туман над рекою алеет.
Это Бог наш вселенскую стужу вдохнул
И Россию на выдохе греет.

Полыхает костром заревой небосвод
Над унылым мирским бездорожьем.
И не сгинет Россия, покуда живет
На спасительном выдохе Божьем.

Зря кликуши истошно хоронят ее.
Пировать на костях не придется.
Понапрасну клубится над ней воронье —
Не затмить ему русское солнце.

И пребудет Россия во все времена,
Потому что на вечные лета
Светом Божьим вселенским омыта она
И дыханьем Господним согрета.

+++
Ну что, бедолага застрешный,
Несладок удел воробья?..
Опять из тесовой скворешни
Скворцы вышибают тебя.

Но только ли горькое лихо
В твоей горемычной судьбе?
Недаром твоя воробьиха
Доверчиво жмется к тебе.

Клочок прошлогоднего сена
Да солнечный лучик во мгле…
Не так уж уныло и серо
Твое житие на земле!

Хватает под солнышком вешним
И света тебе, и тепла…
Зачем тебе эта скворешня?
Всего-то четыре угла…

+++
Видел ли ты, как касаточка-ласточка бьется
В пору, когда у нее отнимают птенца?..
Сердце любое от боли такой разорвется.
Только не черное сердце в груди подлеца.

Слышал ли ты, как она, сизокрылая, стонет,
Плачет навзрыд-наразрыв, безутешно скорбя?
Пусть это горе тебя никогда не затронет.
Пусть эта слезная чаша вовеки минует тебя!

Так вот и матери наши метались по лугу,
Чадушек-ладушек в злой провожая полон…
Так безутешные ласточки вьются по кругу
И налетают на ворога-ворона с разных сторон.

Было в ту пору, когда татарва саранчою
Черной стеной навалилась на русскую грудь,
Лютой ордою, каленой стрелою, кровавой камчою,
Сея повсюду несметные горе и жуть.

Матери наши снопами легли на угорья,
Косы свои разметав на просторах земли.
Вот и взошли, словно свет материнского горя,
В горьком раздолье седые, как лунь, ковыли.

Зверь, пробегая, седые колосья не тронет.
Птица промчится над ними в высокой дали…
Слышишь ли ты, как равнина великая стонет?
Это рыдают о русской судьбе ковыли.

+++
Закатилось за осинник лето.
Потемнело речки серебро,
Где, лучась, как звонкая монета,
Солнце становилось на ребро.

А теперь оно неярко светит —
Свечечкой рассеивает мрак.
И печально богомолка крестит
Солнышка копеечный кругляк.

Жители села и горожане!
Этот мир принадлежит не нам.
Все мы в этом мире прихожане
И зашли случайно в Божий храм.

+++
Русь взрастила меня, меня поит и кормит.
И я знаю — ей больно, когда я вдали.
Можно вырвать меня, но нельзя вырвать корни.
Глубоко они в сердце земное вросли.

Ничего не нажил себе в жизни я, кроме
Горемычной моей материнской земли.
Можно вырвать страну, но нельзя вырвать корни.
Глубоко они в сердце сыновье вросли.

Нашу землю, политую отчею кровью,
Никакие враги не возьмут в оборот.
Можно нас истребить, но останутся корни.
И — от них прорастать будет русский народ.

Голуби
Стансы
Словно пламя покаянных свечек,
Голуби трепещут в облаках…
Господи! Мне оправдаться нечем.
Я погряз во всех земных грехах!

В Божьем храме праведные свечи —
Кроткие, как будто голубки,
Трепетно пьют слезы человечьи
С человечьей горестной руки.

Голуби во мгле небесной тают.
Вслед им не свисти и не кричи.
Это чьи-то души отлетают
Трепетно, как пламя от свечи.

Млечная речка
Млечная речка, вселенская речка,
Ты пробегаешь в небесном раю.
Там перед Богом замолви словечко
За молчаливую маму мою.

Мама просить никогда не умела.
Только горела, почти не дыша.
Тает, как воск, ее бренное тело…
В чем-то и держится только душа?!

Млечная речка, небесная речка,
Верю, Господь эту просьбу простит!
Мама моя угасает, как свечка,
Чистое пламя небес не коптит.

Мама всегда перед Небом немела.
Все-то старалась молчать да терпеть.
То, что болело, давно отгорело:
Так что и нечему больше гореть.

Маме терпеть уж недолго осталось…
Тает огарочек маминых дней.
Я и прошу только саму малость —
Господи, маму мою пожалей!

Может, найдется какое местечко
Где-нибудь с краешку в Божьем раю.
Млечная речка, замолви словечко
За терпеливую маму мою!

+++
В пламени январского мороза,
В ледяном пылающем костре
Старая корявая береза
Повернулась в собственной коре.

Отвалилась от ствола короста.
Повалилась наземь береста.
И явился миру черный остов
В виде опаленного креста.

Вышел дед. Подправил крест немного,
Топором забористо звеня.
И сказал увесисто и строго:
«Здесь и похороните меня!..»

И никто не вспомнил в час помина,
Пока сам с собой соображал,
Что березу в день рожденья сына
Добрый батька дедушкин сажал.

И выходит, прадед мой проворный
В назиданье внукам на века
Крест сообразил нерукотворный…
Да у внуков память коротка!..

+++
Памяти Юрия Кузнецова

В долг давал без отдачи
На всю жизнь на мою.
Говорил: «Не иначе,
Разочтемся в раю…»

Приказал жить стараться.
На вокзал указал.
Как до рая добраться,
Ничего не сказал.

Я до рая едва ли
Доберусь наугад…
На Казанском вокзале
Все дороженьки — в ад.

Поезд «триста веселый»
Стоит на пути…
— Проводник, на которой
Остановке сойти?

Проводник виновато:
— Пассажир, вам куда?
— Мне до рая бы надо.
— Мы не ходим туда.

Этот пункт очень дальний.
Этот путь слишком крут.
В путевом расписанье
Не означен маршрут.

Вам до рая едва ли
Добрести наугад.
На Казанском вокзале
Все дороженьки — в ад.

…Пожелал жить стараться.
Головой покачал.
Как до рая добраться,
Проводник промолчал.

Поезд «триста веселый» —
Железный лошак.
Тракт почтовый казенный —
Евразийский большак.

Пешим ходом иль конным?..
Боже, мне помоги!
По церковным иконам
Разношу я долги.

Ставлю свечи и плачу,
Жизнь иначу свою.
В долг даю без отдачи —
Разочтемся в раю.

+++
Ладонь, протянутую к нам,
Слепец слезой скупою полнит.
Пятак на черный день — в карман.
Слезой с ладони — небо кормит.

Моя душа, ты вся в слезах
В который раз ко мне явилась…
Небось, опять на Небесах
На черный день сбирала милость?!

+++
Дождик не просто траву поливает.
Он нашу жизнь к небесам пришивает.
Небо и землю, как две половинки,
Ангел сшивает на швейной машинке.

Чтоб на одном полотне мирозданья
Соединились все Божьи созданья
И под Пречистым Всевидящим взором
Мир засиял полноцветным узором.

Чтобы какой-нибудь чуткий художник
Прямо под дождик поставил треножник
И — перенес на сырую холстину
Щедрого Божьего мира картину.

+++
Друзей не виню я ушедших,
Презревших мой бренный уют.
Все больше вокруг сумасшедших
Во мне своего признают.

Увидят и — тянут ладони,
Как будто с небес благодать.
Но в бедном пустом моем доме
Им нечего даже подать.

Блаженные чистые лица.
В глазах — незакатная боль…
Чем с ними могу поделиться?
Я сам — перекатная голь!

Мы связаны общей судьбою.
К Господнему никнем лучу.
И я им сердечной любовью
За боль их святую плачу.

Для них мое сердце открыто
На этом промозглом веку…
А те, кому снится корыто,
Пусть в лавку идут к мяснику!

+++
Месяц плывет молодой
Мимо окошка доверчиво…
Каждая лужа звездой
Высшей небесной увенчана.

Каждый земной водоем
Орденом высшим пожалован.
Сколько брильянтов на нем —
Бог сыпанул — не пожадовал.

В наших краях и чужих
Видел картину я схожую.
Щедрость правительств земных
Меркнет пред милостью Божией.

Реки, деревья, поля,
Не пропадем мы в безвестии.
Наша планета Земля
В Божие входит созведие.

Где бы я ни был — везде
Жизнь принимаю с отрадою:
К Божьей представлен звезде,
Высшей отмечен наградою.

Звезды
Грустные эти звезды
В сумрачной вышине
— Господи! -
Твои слезы
Горькие
обо мне.

Что ж от меня Ты прячешь
В сумраке скорбный Лик?
И почему Ты плачешь,
Если Ты так велик?

г. Новокуйбышевск Самарской области

18.12.2009