Чистые сердцем Бога узрят

На 71-м году жизни скончался замечательный Православный писатель и журналист, редактор газеты «Православный Санкт-Петербург» Александр Григорьевич Раков.

В ночь на 17 сентября, на 71-м году жизни, скоропостижно скончался создатель и безсменный редактор газеты «Православный Санкт-Петербург» Александр Григорьевич Раков. Накануне раб Божий Александр был на воскресной службе в своем приходском храме в честь Благовещения Пресвятой Богородицы (в Старой Деревне), исповедовался и причастился Святых Христовых Таин. И вот Господь призвал его в Свои обители…

Это трагическое известие наложилось на другое, нашедшее меня днем раньше. Там же, в Санкт-Петербурге, скончался другой знаковый для этого города, да и для всей России, Православный человек - Николай Михайлович Коняев. При жизни эти два очень ярких, духовно сильных писателя мало знали друг друга, почти не общались, вернее, старательно избегали контактов. Тому виной, быть может, неуживчивый, резкий характер Александра Григорьевича. А может, это Николай Михайлович как-то невзначай наступил на «любимую мозоль» редактору «Православного Санкт-Петербурга», как теперь узнаешь, да и не надо нам это вовсе знать. Но эти люди умерли в одном городе, считай, в один день (Николай Коняев умер 16 сентября примерно в 13 часов дня, а Александр Раков - около 1 часа ночи 17-го), и обоих из них Господь, каждого на свой лад, удостоил благой кончины! Надеюсь, что принял их земные труды… Такое вот совпадение не может быть случайным… И, наверное, сейчас где-то в иных измерениях, быть может, вместе они ожидают встречи с Тем, Кому самоотверженно служили…

Мне предстоит в этом выпуске газеты рассказать о каждом из них. Потому что каждый из них как-то по-своему отразился в газете «Благовест». Запечатлелся в том времени, в котором мы живем. Но если Николай Михайлович Коняев был нашим другом, писателем нашим и постоянным автором на протяжении больше чем двух десятилетий, то Александр Григорьевич Раков был коллегой, товарищем, не больше. Человеком не столь уж близким, хотя и все равно не чужим.

Начну с него. Так, может быть, проще будет для моего сердца.

Но вначале еще пару строк о печальных неожиданностях этих дней… Вечером 17 сентября моя жена Людмила по интернету получила еще одно трагическое известие - и тоже из Санкт-Петербурга. Накануне вечером, 16 сентября, на петербургской трассе под псковским Невелем в автоаварии погиб известный петербургский оперный певец, обладатель уникального баритона Михаил Луконин. В его машину на полном ходу врезался грузовик… Людмила Жоголева выступала вместе с Лукониным на нескольких концертах в Северной столице, с уважением относилась к творчеству известного музыканта, и сообщение о его гибели стало для нее и неожиданным, и болезненным. Я бы не стал писать об этом, ведь мало ли бывает происшествий на дорогах. Если бы не одно обстоятельство. Михаил Луконин погиб на пути в Псково-Печерский монастырь! Скоропостижная мучительная смерть от наехавшего на его машину грузовика настигла певца в паломничестве… И мне в этом видится нечто знаменательное. За один день такое количество знаковых смертей Православных верующих, известных людей Петербурга! Словно Ангел смерти парил над шпилями и куполами великолепного города на Неве в эти самые дни…

Всегда, когда наш разговор с друзьями сворачивал на Александра Ракова, я принимался горячо его защищать. Он, казалось бы, сделал все для того, чтобы о нем шли пересуды. О его резкости, прямоте, порой граничащей с грубостью, рассказывали чуть ли не анекдоты. Да что там «чуть ли»… Когда я сам же и рассказал однажды Александру Григорьевичу слышанный о нем анекдот (анекдот ему, к слову, понравился, но мне показалось, он его уже слышал до меня). Поделюсь и с вами. «Попадает журналист на тот свет, его там спрашивают, как и что, чем занимался, - и когда он только заикнулся о том, что у Ракова в газете работал, его сразу, без мытарств, отправили прямо в рай. За такой вот подвиг смирения!»

В каждой шутке есть только доля шутки. Но и правда тоже далеко не вся. Важнее-то другое, он был чистым сердцем. А чистые сердцем Бога узрят! Это время, уже напрямую узреть Господа, для раба Божия Александра сегодня как раз и пришло… А еще Христос говорил: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо!» (Лк. 6:26).

О Ракове говорили разное, и далеко не только хорошее. Но никто не сказал о нем (по крайней мере, я об этом не слышал ни разу), что он в чем-то был неискренен, фальшив. Более того, его личная искренность и покаянная нота в творчестве благодатно накладывалась на всю газету и на его замечательные литературные «былинки». Его искренность, можно сказать, и укрепляла всё то большое и значимое дело, какое он по благословению Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна затеял ровно четверть века назад (скажу не без самодовольства, следом за газетой «Благовест» - так как и сам Раков не скрывал, что нашу газету тогда держал, ну, как бы за образец Православного издания, смотрел на нас чуточку снизу вверх вначале). Сейчас для него уже наступило время итогов. И я как журналист, редактор, его коллега, как равный о равном могу сказать твердо и прямо: Православный журналист и писатель Александр Раков стал большим явлением в духовной жизни России! Его газета, в чем-то как и «Благовест», - была его «личным делом», личным подвигом, а если уж совсем прямо - то и его личным крестом. И кто бы что там ни говорил о его неуживчивом характере, - он крест свой донес до конца. Не выпустил из рук. Не дезертировал. Стоял, сколько дал сил Господь ему устоять на своем капитанском мостике. И верю, сегодня для него пришло время непреходящих уже, из Божьих рук, наград! А ведь наград-то в земной жизни ему явно не хватало. Он чувствовал, что за свой тяжелейший редакторский труд был достоин и земных наград тоже. А с ними было до последнего самого времени у него не густо. Клуб Православных журналистов однажды наградил его Почетной грамотой «За верность профессии» (2004 г.) - и даже этой довольно скромной награде он радовался, как ребенок. Потом братья-писатели отметили его книги прозы более существенно - медалью имени Михаила Шолохова. И всё!

Когда же мы научимся замечать тех, кто делает дело? А не суетится возле «кормушек»…

Молиться я не умею, - однажды, на Православной выставке, поверялся мне он. - Я только умею подпрыгивать пред Господом!.. Вот как прыгну - и кричу Ему: «деньги для газеты нужны», или, скажем, «нужна помощь в компьютерной верстке…» - и Раков даже и показал (несмотря на свои 60 лет с небольшим в ту пору), как он это ловко делает - подпрыгнул ведь вот, подпрыгнул! (Мне бы так вот уметь!) Смею думать, что такая молитва (в прыжке, то есть, можно сказать, в парении духа) угоднее Богу иных монотонных и строгих молитвенных «правил»… И чем-то его безхитростное признание напомнило мне, не знаю уж где и читанную, притчу о благочестивом жонглере. Который пришел в монастырь и сказал монахам, что ничего не умеет, кроме как жонглировать. Над ним смеялись. Его захотели изгнать. А когда все разошлись по кельям, он встал перед иконой Божией Матери и во славу Пречистой стал… жонглировать! Когда монахи хотели прогнать его за кощунство, были поражены видением: Она сошла к жонглеру из Своего образа и отерла ему пот со лба… Приняла и такой вот его труд во славу Ее имени…

Дела Ракова говорят сами за себя. Издавал ведь, на свой страх и риск, не только «Православный Санкт-Петербург», но и несколько приложений к газете. Одно из них, посвященное Святителю Николаю, можно сказать, стало уникальным за всю историю газетным проектом! Издал много книг прозы, поставивших его имя в один ряд с такими мастерами духовной миниатюры, как Владимир Крупин («Крупинки»), Владимир Мельник («Зарубки на память»). Ну и мои «Капельки вечности» как здесь не вспомнить!

Рассказывать о писателе вдвойне тяжело еще и потому, что все самое главное о себе он сам рассказал читателю в своей исповедальной прозе. А уж Раков, казалось, каждое мгновение своей жизни, хоть сколько-нибудь значимое, описал подробно и в красках в своих прекрасных и трогательных, не приевшихся совершенно «былинках». Не жалея себя, много страниц посвятил и своим падениям…

Но смерть человека дает нам право сказать и о том, что при жизни говорить было бы нескромно и неуместно.

Сын кадрового офицера, фронтовика, он называл себя «сыном Победы»! Для него Великая Отечественная война была частью его биографии. Он, можно сказать, пронес эту Победу через всю жизнь. И когда узнал он, что где-то под Питером (не важно, где именно, не будем сейчас об этом) немцы восстановили порушенный богоборцами Православный храм и возле него собирались разбить по-немецки аккуратное кладбище для своих погибших воинов, оставшихся на этом роковом для них Ленинградском фронте, - Александр Раков не выдержал! У каждого из нас есть свои «болевые точки», которых стоит лишь только коснуться, как тут же человек теряет самообладание. Даже инстинкт самосохранения отодвигается куда-то прочь… Так было и с ним. Он ведь догадывался, сколько еще тысяч незахороненных советских, русских солдат лежит в этой же мерзлой земле вокруг города на Неве! А тут - немецкое «смиренное кладбище», даже еще и возле Православного храма! Прав он был в своем «праведном» гневе? Возможно, что и нет. Ведь немцы, проявляя заботу о своих павших, отнюдь не мешали нам проявлять такую же заботу о своих погибших воинах. Так почему же не дать им возможность выполнить свой долг памяти перед своими павшими? Это лишь должно подтолкнуть и нас к тому же… Но Раков рассудил иначе. И стал писать гневные статьи против немецких ухоженных захоронений на нашей земле. Он был искренним и в этом. И его весьма условная «неправота» никогда не была теплохладностью. Его не поняли, его не поддержали… Из храма, в котором он тогда арендовал помещение, его вежливо «попросили», как раз после того, как они там, в помещениях редакции, сделали ремонт.

И кладбище немецкое, кажется, все же отстроили. А редакция так до сегодняшнего дня и находится где-то на «съемных квартирах». В просторных храмах Санкт-Петербурга, в подсобных помещениях, подворьях и монастырях места ей не нашлось.

Однажды он в самый разгар противостояния вокруг ИНН совершил нечто, на мой взгляд, непростительное. На первой странице газеты дал слово уважаемому (ныне упокоившемуся уже) пастырю - протоиерею Василию Ермакову, который в той проповеди сказал, что «служит миру» и потому не поддерживает тех, кто отказывается от идентификационного номера…

Я тут же написал Ракову, что разрываю с ним всякие деловые и личные отношения. Между редакторами Православных изданий ведь существует и свой, закрытый и непонятный для других, гамбургский счет… Он не спорил, хотя и скорбел. А спустя несколько месяцев на фестивале Православных СМИ в Москве подошел ко мне где-то в буфете и… виновато посмотрел мне в лицо:

- Что, даже и не поздороваешься? - спросил он.

Я обнял товарища. Коллегу по ремеслу…

Сколько прекрасных страниц в газете и в книгах Ракова посвящено его взаимоотношениям с удивительным питерским пастырем, старцем протоиереем Иоанном Мироновым. Столько любви в этих миниатюрах, посвященных любимому батюшке, духовнику! В них открывается тайна духовничества, где духовное чадо не «словесное стадо» лишь только, которое надо пасти и пасти, а чуть ли не равный участник живого, горячего, временами напряженного диалога… Много, видать, пришлось повозиться батюшке Иоанну Миронову со своим непослушным, своенравным, но искренним духовным чадом! И долг пастырский он выполнил - довел раба Божия Александра до самой что ни на есть благой кончины в лоне Церкви Христовой, в надежде на милость Божию и на прощение всех его грехов!

Если кто из вас хочет узнать поближе этого страстного, искреннего, любящего, глубоко верующего, в чем-то сильного, а в чем-то по-детски беззащитного, в чем-то мудрого, а в чем-то уж слишком наивного простачка, в чем-то заблуждающегося, а в чем-то на удивление проникновенного и снайперски-точного в оценках писателя и журналиста, - откройте его книги прозы. Его великолепные «Былинки». Не оторветесь!

Он умер, оставив петербуржцам свое «детище» - газету «Православный Санкт-Петербург». Для любого редактора (и я тут не исключение), наверное, нет ничего страшнее в профессии, чем видеть, как гибнет твое дело, которому отдано столько сил души. Да, считай, едва ли не вся жизнь отдана! Эта скорбная чаша Ракова миновала. Он не увидел заката своего издания. Бог миловал! Александр Григорьевич ушел в Вечность на пороге грандиозных изменений в информационном поле страны. Когда газетная журналистика, возможно, доживает свои последние годы, в самом лучшем случае - десятилетия… И только чудо здесь может что-то к лучшему изменить. Он ушел, оставив после себя свой корабль на плаву. И это многое значит.

А «Православному Санкт-Петербургу», редакции-кораблю, оставшейся сегодня без своего капитана, я желаю вопреки всему выстоять в эту штормовую качку. Собраться с духом и продолжать то дело, которое вместе с вами столь успешно делал столько лет Александр Раков. Это будет самым лучшим делом в его память.

Царствие Небесное замечательному Православному журналисту, рабу Божию Александру!

Антон Жоголев.

17 сентября 2018 г.

См. также