В шаге от неба…

Московский аэропорт Домодедово неожиданно стал местом встречи старообрядческого Митрополита Корнилия с редактором Православной газеты «Благовест» Антоном Жоголевым.

Поздним вечером 12 июля я прилетел из Сибири в аэропорт Домодедово в Москве. Возвращался в Самару из далекого сибирского города, где у меня была встреча с читателями. До вылета в Самару оставалось еще более часа, и я неспешно бродил по залам аэропорта, коротал время в печальных наблюдениях за собравшимися здесь соотечественниками. В этом «вавилонском столпотворении», среди дикой моды, в которой доминировали нарочито разорванные в лохмотья джинсы и где взгляд мой то и дело натыкался на частокол всевозможных диких «тату», вдруг я увидел нечто все-таки не совсем обычное. Даже несколько озадачивающее. В зале ожидания вылетов приметил довольно молодого худого мужчину с подчеркнуто аскетичным одухотворенным лицом. Он был в черном подряснике. С ним были две женщины. Одна - типичная немолодая церковница в платочке, другая, чуть моложе, в исключительно красивом белом, до самых пят, костюме с накидкой-капюшоном, как на иконах Божией Матери (только цвет другой, белый). Проходя мимо них, рассмотрел необычный для аэропортовского вавилончика наряд дамы в капюшоне и про себя подумал: «Наверное, какая-нибудь Православная актриса». Кто же еще будет одеваться в дорогу с таким вкусом и с такой при этом предельной канонической строгостью… (Как потом выяснилось, одну из них звали Татьяной, а другую, ту, что в белом костюме, - на старинный лад величали Феодосией.) И уже хотел было пройти мимо них, как вдруг появился… он!

Разве же такого человека хоть с кем-то спутаешь? И дело не только в необычном его церковном облачении - с непривычными для наших глаз красными штриховыми линиями на черном фоне, с панагией, с величественным посохом… Но главное все же не это. Главное - его лицо! Это, конечно, был Митрополит Корнилий, предстоятель Русской Православной старообрядческой церкви, самой крупной общины старообрядцев-поповцев. Когда-то их «согласие» называли австрийским - по монастырю в Белой Кринице в Румынии, раньше относящемуся к Австро-Венгрии (отсюда и название). Там из-за гонений на родине, в Российской Империи, какое-то время вынужденно находился их центр. Но это давно уже было, и сейчас, как справедливо заметила мне Татьяна, центр их общины находится в Москве, на Рогожском кладбище. Туда к ним в гости недавно приезжал сам Президент России Владимир Владимирович Путин…

Есть приходы у этих старообрядцев и за границей, даже в Африке… Но центр, конечно же, давно уже в Москве. И после такого вот экскурса мне стало чуть смутительно от того, что назвал их невежливо какими-то там непонятными давно уже никому «австрийцами», то есть на прежний еще, дореволюционный лад.

Но давайте обо всем по порядку.

Когда Владыка Корнилий на минутку удалился, я подошел к женщине, которая представилась Татьяной, и спросил:

- Можно ли мне подойти к Митрополиту Корнилию?

При этом, конечно же, объяснил ей, «кто я есть в этом лучшем из миров». И не просто так интересуюсь, ведь я Православный журналист, редактор церковной газеты из Самары. И не старообрядец ни разу, это разумеется.

- А, вы из РПЦ!.. - несколько разочарованно и не совсем, на мой взгляд, деликатно уточнила моя собеседница. Ведь мне эта аббревиатура всегда несколько режет слух. Еще Святейший Патриарх Алексий II предлагал журналистам отказаться от такого вот неуместного «технического» сокращения. Потому что святые эти слова - Русская Православная Церковь! - каждое в отдельности и особенно все вместе невольно влияют в положительном смысле на сознание того, кто их произносит. Вот почему, например, на радио «Эхо Москвы» то и дело тараторят такую вот аббревиатуру (считай, абракадабру)… Но обращать на это внимание собеседницы не стал. Тем более что она сказала мне тут же, что у них с нами (у современных старообрядцев с современными «никонианами») нет никаких догматических расхождений, а только разве что канонические и культурные нестыковки… Так что я вполне могу подойти к Митрополиту Корнилию, с ним познакомиться. Что я и сделал, как только он вернулся к облюбованной ими скамеечке в аэропорту.

- Владыка Корнилий - он безсребренник, - стала мне с восторгом его представлять (до его, разумеется, прихода) женщина из его свиты, та самая Татьяна. - Молитвенник он, каких, наверное, и во всей России-то больше не сыщешь…

Слова эти тоже меня несколько задели. Большие молитвенники есть и в нашей Русской Православной Церкви, с некоторыми из них мне даже посчастливилось быть знакомым. Но спорить не стал, ведь она же не случайно сказала «наверное», то есть корректно дала же мне все-таки возможность не ввязываться в спор, промолчать.

И тут подошел к нам самый главный старообрядец! Я представился. Стал что-то в таких случаях подобающее произносить скороговоркой…

- Да вы не бойтесь, - видя мое некоторое смущение, примирительно сказал Митрополит Корнилий.

Но и я за словом в карман не лезу, тут же нашел, что ему ответить:

- Мы если и чуточку побаиваемся вас, - в тон к его словам отпарировал я, - то это, скорее всего, у нас по привычке давней! Знаем ведь вашу суровость…

Владыка Корнилий вновь примирительно улыбнулся. И мне стало и правда совсем не боязно рядом с ним. Хотя и такт я соблюдал, и держался с дистанцией, положенной Православному в общении с теми, кто все-таки хотя и близок тебе, но не до конца един с тобою в вере.

Он с интересом выслушал мой краткий рассказ про газету «Благовест», про Самару церковную… Сначала он было перепутал Самару с Саратовом (что бывает иногда с москвичами, для которых всё одно - провинция, а провинция она и есть провинция). Но потом мы заговорили об общих знакомых. Самарцам более известен Епископ Савин - представитель в нашем волжском городе Епархии древлеправославной церковной общины (раньше их звали беглопоповцами). Эта община не относится к Русской Православной старообрядческой церкви, которую представляет Владыка Корнилий. Но лично со старообрядческим Епископом Савином он знаком.

Я подарил Митрополиту Корнилию несколько выпусков «Благовеста» и «Лампады». Принял он этот подарок с неподдельным интересом.

…Недавно меня дочь стала спрашивать о старообрядцах. Кто они такие и в чем наши с ними расхождения. Чтобы сэкономить ей (и себе тоже) время, я вместо развернутого ответа порылся в интернете и просто-напросто показал ей фотографию предстоятеля старообрядцев - этого самого Митрополита Корнилия. Просто показал! Просто фотографию!.. И нужда во всяких там исторических экскурсах, в общем-то, отпала. В его необычном, пронизанном какой-то особой (не совсем нашей, не совсем для нас привычной) одухотворенностью лице словно бы запечатлелись все века, все эпохи истории старообрядчества. От костров самосожженцев до скрытников вроде Агафьи Лыковой. От исступленных староверов, начиная от Никиты Пустосвята и протопопа Аввакума, до купцов-старообрядцев, развернувшихся во всю ширь в предреволюционные годы… Такое у него лицо… Такой лик… По нему можно читать, как по книге, о староверах. Это суровая повесть. Но если правильно прочесть ее - что-то важное обязательно прознаешь о вере. И о родной стране тоже.

Дочь меня вот сразу поняла. Сказала про увиденное на фотографии лицо человека, облеченного духовной властью:

- Он словно… марсианин какой-то… среди обычных людей…

То ли Гендальф из «Властелина колец». То ли уж Саурон… оттуда же…

И не была так уж сильно она неправа. Мирского ничего не найти в этом древлем лике… Им можно любоваться. От него можно сторониться. Но не отметить его яркой выраженности, инаковости - невозможно.

А ведь вроде бы недавно еще он был начальником ОТК на орехово-зуевском заводе, даже когда-то и в КПСС состоял… Куда все делось случайное? Осталось только то, что всегда с ним. Старая вера!

И вот этот необычный человек, возглавляющий не такую уж численно крупную, но духовно единую, хотя и разбросанную по разным странам и континентам, закаленную в испытаниях церковную общину, - стоит рядом со мной. Радушно улыбается. Поздравляет меня с праздником Апостолов Петра и Павла, желает счастливого перелета в Самару. Расспрашивает о газете. Рассказывает об их приходе в центре Самары (в районе Станкозавода бывшего). И это все происходит в толчее аэропортовской. То и дело перебивают наш разговор своими объявлениями дикторы, сообщающие ожидающим о начавшихся регистрациях пассажиров на рейс, об отправлении и прибытии самолетов… Фантастика какая-то! Менее «старообрядческого» места, чем аэропорт, трудно даже сыскать. Но Митрополит Корнилий и здесь ничуть не потерял в своей величественной стати. Не поддался нимало окружающей суете. А про себя и людей свиты он только и сказал, что уже вот всего через несколько минут они полетят в Симферополь, в Крым. «В самолете и познакомлюсь с вашими изданиями», - сказал он. Но сделал это чуть раньше. Уселся вдруг на отвоеванное у «мира» кресло в аэропорту и принялся с интересом листать «Лампаду», открыв журнал как раз на статье о святом Царе Николае…

Смотреть на такое вот зрелище - строгого старообрядческого Митрополита, неотрывно читающего твой журнал прямо здесь, в аэропорту, - согласитесь, все-таки удивительно. Так что не стоит очень уж удивляться тому, что я спросил у Митрополита Корнилия разрешения (слово «благословение» расчетливо не упомянул, я ведь не из его паствы) сфотографировать его за чтением наших изданий (все пиарщики прекрасно поймут, какой это простой, но сильный рекламный ход!). На что он легко и без всяких там каких-то усилий согласился. Я принялся щелкать фотоаппаратом, а Владыка Корнилий, казалось, этого вовсе не замечал и не отрывал своего орлиного взора от журнальных страниц. А на коленях у него лежали и тоже ждали своей очереди на чтение свежие выпуски «Благовеста». Будет что почитать ему во время долгого перелета в Крым! Он как раз углубился в чтение статьи писателя Николая Коняева о святом Царе Николае II. Царе, который многое сделал для старообрядцев, дал им все права, полностью прекратил всяческие утеснения раскольников - и которого они, староверы, по сути дела, отринули, не почитают его святым, отказываются от него, не хотят помнить о нем… Вообще, мне даже показалось в этом что-то личное. Святой Царь через наши публикации в газете и журнале пришел к старообрядческому предстоятелю! Так вот неожиданно, но и по-царски властно постучался в его душу. В самый канун 100-летия со дня лютого екатеринбургского убиения Царской семьи… Попытался вот так вот хотя бы достучаться до полнящихся историческими обидами сердец некогда тоже его подданных - староверов. Иначе чем же объяснить, что у меня в походной сумке с собой после встречи с сибирскими читателями остались только лишь те выпуски «Благовеста» и «Лампады», в которых главными были как раз публикации, посвященные Царской теме, Царской семье - в канун кровавого столетнего юбилея гибели Царственных Страстотерпцев.

Я сказал старообрядческому Митрополиту, что как раз сегодня, в праздник святых Апостолов Петра и Павла, я причастился Святых Христовых Таин в сибирском городе, в храме в честь Архистратига Божия Михаила. И, наверное, потому и стала возможной в самый праздник наша необычная, неожиданная для нас обоих и все-таки неслучайная встреча…

А еще - правда, этого я не сказал ему - в самолете во время перелета на Москву я видел радугу поверх облаков… Она несколько раз появлялась за бортом самолета, словно сопровождала наш перелет…

Друг другу мы пожелали счастливого пути. И разошлись каждый к своему пункту регистрации пассажиров. Кто-то из мирских тут же взгромоздился в то самое кресло, на котором только что сидел, считай, главный старообрядческий иерарх… У аэропорта по определению не может быть памяти. Здесь всё происходит только «сейчас». И минута стирает напрочь следующую минуту. Уже через мгновение никто и не вспомнил тут, что где-то рядом, не сливаясь с мельтешащей толпой, прошел величавой походкой человек с длинной бородой, в странном одеянии, с посохом.

Я рад, что у нас появился такой вот необычный читатель. И вы сами можете убедиться в том, насколько органично смотрится на фотографии Владыка Корнилий за чтением наших Православных изданий… Просто газета «Благовест» теперь уже такой мощный духовный продукт, что порой она сама, почти безо всяких наших к тому усилий, выбирает тех, кому наше издание нужно прочитать.

- А мне вы можете тоже газету подарить? - в конце разговора спросила Татьяна.

Я тут же полез в сумку за последним оставшимся экземпляром «Благовеста».

- Да давай я тебе свою газету отдам, как прочту, - предложил Митрополит Корнилий.

- Ну уж нет! - возразил я.- Раз просит, надо дать. К тому же, если бы не она, то разве бы я дерзнул к вам подойти и о чем-то спрашивать…

Все заулыбались. Я отдал газету Татьяне и поспешил к пункту регистрации пассажиров на Самару. Вовремя уйти - тоже часть журналистского искусства.

…И еще я услышал в той встрече главное. Услышал то, о чем не было произнесено ни слова. О чем молчать правильнее, чем говорить. Увидел, услышал, почувствовал, что Владыка Корнилий, его свита и - дай-то Бог! - его паства несколько потеплели к нам, своим извечным, давним «альтер эго». Увидел их расположенность ко мне - но и как бы не только лично ко мне. А еще и к тем, для кого я работаю, для кого делаю газету. К Православным читателям, которые крестятся, как и я, конечно же, тремя перстами и вовсе не думают «ни о чем таком». Возможно, это многодесятилетнее смирение нашей Русской Православной Церкви перед некогда обиженными старообрядцами наконец-то начало давать свои плоды. Наше смирение стало наконец преодолевать их застарелые обиды какие-то. А может быть, и приезд к старообрядцам Президента Путина так на них волшебно подействовал! Не знаю уж, почему именно, но я не почувствовал стены отчуждения между нами. Как это раньше бывало, и даже недавно совсем.

Мне пока совершенно не открыт духовный смысл нашей мимолетной-самолетной встречи и, конечно же, никого ни к чему не обязывающей встречи в аэропорту. Но знаю точно, что знак этот добрый.

Не зря же радуга так долго сопровождала мой самолет…

Антон Жоголев.
Фото автора.