‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Святой Царь

Заключительная глава из книги писателя Николая Коняева о святом Царе Николае II посвящена трагической гибели Царской Семьи в Екатеринбурге 17 июля 1918 года.

Главы из книги писателя Николая Коняева о святом Царе Николае II.

См. также

Уральская голгофа

1.

Царевич Алексей родился в 1904 году, после посещения Царской семьей Саровской пустыни. Пьер Жильяр, учитель французского у Царских детей и наставник Цесаревича Алексея, пишет в своих воспоминаниях, что впервые он увидел Цесаревича, когда тому было полтора года:

«Цесаревич был в то время самым дивным ребенком, о каком только можно мечтать, с своими чудными белокурыми кудрями и большими серо-голубыми глазами, оттененными длинными загнутыми ресницами. У него был свежий и розовый цвет лица здорового ребенка, и когда он улыбался, на его круглых щечках вырисовывались две ямочки. Когда я подошел к нему, он посмотрел на меня серьезно и застенчиво и с большим трудом решился протянуть мне свою маленькую ручку.


Цесаревич Алексей и Великая Княжна Ольга на пароходе «Русь» на пути в Екатеринбург, май 1918 года. Последнее фото Царских детей.

Во время этой первой встречи я несколько раз видел, как Императрица прижимала Цесаревича к себе нежным жестом матери, которая как будто всегда дрожит за жизнь своего ребенка, но у нее эта ласка и сопровождающий ее взгляд обнаруживали так ясно и так сильно скрытое безпокойство, что я был уже тогда поражен этим. Лишь много времени спустя мне пришлось понять его значение».

Страшная болезнь... Человек, пришедший с берегов Туры, чтобы спасти мальчика. Зверское убийство этого человека, Распутина, попытка утопить его тело в Неве... Это и называется Роком…

В тот год, когда родился Наследник престола, будущий организатор его убийства - пятнадцатилетний ученик аптекаря Янкель Свердлов - первый раз угодил в тюрьму.

Рок… Судьба…

Наследник престола рос красивым и смелым мальчиком, хотя страшный Рок ежеминутно напоминал о себе.

«Он вполне наслаждался жизнью, когда мог, как резвый и жизнерадостный мальчик. Вкусы его были очень скромны. Он совсем не кичился тем, что был Наследником престола… - пишет в своих воспоминаниях П. Жильяр. - Он об этом всего меньше помышлял. Его самым большим счастьем было играть с двумя сыновьями матроса Деревенко… У него была большая живость ума и суждения и много вдумчивости. Он поражал иногда вопросами выше своего возраста, которые свидетельствовали о деликатной и чуткой душе…»

Наследник, «будучи горячим патриотом, считал хорошим только всё русское… Он был умен, благороден, добр, отзывчив, постоянен в своих симпатиях и чувствах. При полном отсутствии гордости его существо наполняла мысль о том, что он - будущий Царь, вследствие этого он держал себя с громадным достоинством. По мнению всех близко знавших Цесаревича, он представлял по уму и характеру идеал Русского Царя…»


Одна из последних фотографий Царской семьи.

Однажды, задумавшись, Цесаревич сказал своему наставнику:

- Когда я буду Царем, в России не будет бедных и несчастных…

Словно в сказке о спящей принцессе, родители заботливо изымали из спальни все острые и колющие предметы. В детской Алексея не было корабельной мачты - этого непременного атрибута детской Наследника престола… Родители окружали Алексея вещами, которые не могли поранить его…

Но никакие предосторожности не помогали.

Однажды Алексей влез на скамейку в классной комнате, поскользнулся и упал, стукнувшись коленкой об угол.

«На следующий день он уже не мог ходить. Еще через день подкожное кровоизлияние усилилось, опухоль, образовавшаяся под коленом, быстро охватила нижнюю часть ноги. Кожа натянулась до последней возможности, стала жесткой под давлением кровоизлияния, которое стало давить на нервы и причиняло страшную боль, увеличивающуюся с часу на час».

Странное ощущение охватывает сейчас, когда смотришь на сохранившиеся игрушки Цесаревича Алексея.

Вот заводной аист, вокруг которого хороводом бегают зайцы…

Вот огромное пасхальное яйцо. Яйцо открывается, в одной половинке-футляре - деревянная статуэтка гусара; в другой - лейб-гвардейца… Фигурки солдат можно вынуть, потом аккуратно уложить назад в яйцо-футляр, накинуть защелку и убрать яйцо в шкаф, где уже стоит грустный аист с неподвижно застывшими вокруг него зайцами.

На эти игрушки действительно можно было только смотреть…


Дом инженера Ипатьева, Екатеринбург. Снимок начала XX века.

Сохранилась фотография детской Царевича Алексея…

Возле чума две корякские лодки, дальше на небольшом подиуме, как в хорошем музее, модель железной дороги и броненосца, пирамида с игрушечными винтовками, модели орудий… Под потолком - аэропланы с широкими крыльями.

Вот такая странная детская, больше похожая на музей, чем на комнату, в которой играет ребенок…

Но, впрочем, странности появлялись и от другого.

Разглядывая невиданное пасхальное яйцо, я думал, что ведь не игрушки с острыми краями убили Царевича Алексея…

Ведь как раз в те дни, когда «боли были еще нестерпимее, чем накануне», в те дни, когда «Цесаревич, лежа в кроватке, жалобно стонал, прижимаясь головой к руке матери», его будущий палач Янкель Свердлов, развлекаясь в тюремной камере, топил в параше пойманную крысу…

Ловко орудуя палкой, он не давал ей выкарабкаться, сбрасывал назад в ведро. Крыса отчаянно верещала, и товарищи Янкеля с отвращением отворачивались, чтобы не видеть этой садистской забавы.

2.

2 мая 1918 года Император Николай II записал в дневнике: «Применение «тюремного режима» продолжалось и выразилось тем, что утром старый маляр закрасил все наши окна во всех комнатах известью. Стало похоже на туман, который смотрится в окна…»

Большинство исследователей склоняются к выводу, что окончательные решения о судьбе Царственных узников были приняты, когда в первой половине июля большевики установили единоличную диктатуру и утвердили на съезде Советов свой проект Конституции.

Все эти мероприятия были осуществлены к 7 июля.


Портрет цареубийцы Юровского. Художник К. Малевич.

В Кремле, на квартире Якова Михайловича Свердлова, жил тогда член президиума Уралоблсовдепа, военный комиссар Шая Исаакович Голощекин, и это сюда и пришла телеграмма председателя уральского областного совета Александра Георгиевича Белобородова: «Председателю ЦИК Свердлову для Голощекина. Авдеев сменен. Его помощник Мошкин арестован. Вместо Авдеева Юровский. Внутренний караул весь сменен…»

Считается, что Голощекин и привез в Екатеринбург инструкции Свердлова.

В Екатеринбург он приехал 14 июля. В тот же день, в 10 часов вечера, состоялось объединенное заседание Уральского областного комитета коммунистической партии и Военно-революционного Комитета. Шая Исаакович Голощекин сообщил на совещании о директиве Свердлова, а начальник губчека Яков Хаимович Юровский, которого в Екатеринбурге знали просто как Янкеля-фельдшера, доложил свои соображения по ликвидации Царской семьи.

План его был утвержден, и 16 июля вечером Юровский явился в дом Ипатьева и приказал начальнику охранного отряда Медведеву собрать все револьверы системы Нагана.

Медведев выполнил приказ, и собранные наганы раздали членам команды особого назначения - чекистам с нерусскими именами, неведомо как возникшим в доме Ипатьева.

По многим свидетельствам они проходят как латыши, но, судя по именам, далеко не все из них имели отношение к латышам.

Сохранился список их фамилий, отпечатанный на бланке Революционного штаба Уральского района:

«Горват Лаонс, Фишер Анзелм (вероятно, в имени пропущен мягкий знак - Анзельм)...

Эдельштейн Изидор...

Фекете Эмил (тоже пропущен в имени мягкий знак - Эмиль)...

Над Имре...

Гринфелд Виктор (Гринфельд)...

Вергази Андреас…»


Комната в подвале Ипатьевского дома, где была убита Царская семья.

Имена эти больше не встретятся ни в каких чекистских документах. Получается, что семерку эту то ли набрали из военнопленных, то ли специально для расстрела Царской семьи и привезли в Екатеринбург…

Незадолго до полуночи в Ипатьевский дом приехали Шая Исаакович Голощекин и Петр Захарович Ермаков.

Можно было начинать.

Юровский разбудил лейб-медика Боткина и велел поднимать Царскую семью. Он сказал, что получил приказ увезти семью в безопасное место.

Когда все оделись, Яков Юровский приказал всем следовать за ним в полуподвальный этаж.

Впереди шли Юровский и Никулин (не сохранилось ни его имени, ни отчества), который держал в руке лампу, чтобы освещать темную узкую лестницу.

За ними следовал Государь.

Он нёс на руках Царевича Алексея - мальчика, который должен был стать русским Императором и который мечтал, чтобы не было в России бедных и несчастных. Нога у Царевича была перевязана толстым бинтом, и при каждом шаге он тихо стонал.

За Государем шли Государыня и Великие Княжны. Анастасия Николаевна несла на руках свою любимую собачку Джимми.

Следом - лейб-медик Евгений Сергеевич Боткин, комнатная девушка Анна Степановна Демидова, камер-лакей, полковник Алоизий Егорович Трупп и повар Иван Михайлович Харитонов.

Замыкал шествие начальник охранного отряда Павел Спиридонович Медведев.

Спустившись вниз, прошли через нижний этаж до угловой комнаты - это была передняя с дверью на Вознесенский переулок.

Здесь Юровский указал на соседнюю комнату и объявил, что придется подождать, пока будут поданы автомобили.

Это была пустая полуподвальная комната длиною в 5,5 и шириной в 4,5 метра. Справа от двери виднелось небольшое, с толстой железной решеткой окно на уровне земли, выходящее тоже на Вознесенский переулок.

Дверь в противоположной от входа восточной стене была заперта. Все стояли лицом к передней, через которую вошли.

«Романовы, - как пишет в своей «записке» Юровский, - ни о чем не догадывались».

- Что же и стула нет? - спросила Александра Федоровна. - Разве и сесть нельзя?

Яков Хаимович - вот она, чекистская гуманность! - приказал принести три стула.

Государь сел посреди комнаты и, посадив рядом Царевича Алексея, обнял его правой рукой.

Сзади Наследника встал доктор Евгений Сергеевич Боткин.


Поклонный Крест на Ганиной Яме.

Государыня села по левую руку от Государя, ближе к окну.

С этой же стороны, ближе к окну, стояла Великая Княжна Анастасия Николаевна, а в углу за нею - Анна Степановна Демидова.

За стулом Государыни встала Великая Княжна Татьяна Николаевна, чуть сбоку - Ольга Николаевна и Мария Николаевна. Тут же стоял камердинер, полковник Алоизий Егорович Трупп, державший плед для Наследника.

В дальнем левом от двери углу - повар Иван Михайлович Харитонов.

В 1 час 15 минут ночи за окном послышался шум мотора грузовика, присланного для перевозки тел, и тут же из соседней комнаты с наганами в руках вошли те самые убийцы с нерусскими фамилиями…

Среди чекистов той поры русских людей было немного. Но эти чекисты, вошедшие в полуподвальную комнату с толстой решеткой на окне, даже и к народам, населяющим Российскую Империю, не принадлежали.

Семеро должны были расстрелять семь членов Царской семьи.

Четверо местных палачей - Юровский включил в команду особого назначения еще Никулина, Павла Медведева, Степана Ваганова - должны были убивать доктора Е.С. Боткина, комнатную девушку А.С. Демидову, лакея А.Е. Труппа и повара И.М. Харитонова.

Однако в последний момент Юровский изменил план и велел Горвату, который должен был стрелять в Николая II, стрелять в Боткина.

Государя Яков Юровский взял себе.

Послушал ли Лаонс Горват Юровского, неизвестно.

Возможно, что, как было ему приказано ранее, он стрелял в Православного Царя. Может быть, это сделал Юровский. Во всяком случае, считается, что Император был убит сразу, а Боткина после первых выстрелов пришлось достреливать…

- Граждане цари! - войдя в комнату и надувая щеки, сказал Яков Юровский. - Ввиду того, что ваша родня в Европе продолжает наступление на Советскую Россию, Уралисполком постановил вас расстрелять!

Государь не сразу понял смысл сказанного. Он привстал со стула.

- Что? Что? - переспросил он.

Вместо ответа Яков Юровский в упор выстрелил в Государя.

Следом раздались еще десять выстрелов.


Храм-на-Крови, построенный на месте разрушенного Ипатьевского дома, г. Екатеринбург.

Сраженный пулей, Алексей Николаевич застонал, и один из чекистов ударил его сапогом в висок, а Юровский, приставив револьвер к уху мальчика, выстрелил два раза подряд.

Пришлось достреливать Боткина и Царевен.

Раненую Анастасию Николаевну добивали штыками.

Добивали штыками и горничную Демидову.

«Один из товарищей вонзил ей в грудь штык американской винтовки «винчестер». Штык был тупой и грудь не пронзил».

Всё оказалось залито кровью.

В крови были лица и одежда убитых, кровь стояла лужами на полу, брызгами и пятнами покрывала стены.

«Вся процедура, - как сказано в «Записке Юровского», - считая проверку (щупанье пульса и т.д.) взяла минут двадцать. Потом стали выносить трупы и укладывать в автомобиль, выстланный сукном, чтоб не протекала кровь. Тут начались кражи: пришлось поставить трех надежных товарищей для охраны трупов».

Тем временем неизвестно откуда взявшиеся нерусские чекисты из расстрельной команды, то ли хулиганя, то ли исполняя некий обряд, выводили на стенах разные надписи[1]

«…На южной стене надпись на немецком языке:

Belsatzar ward in selbiger Nacht
Von seinen Knechten umgebracht.[2]

Это 21-я строфа известного произведения немецкого поэта Гейне «Belsatzar». Она отличается от подлинной строфы у Гейне отсутствием очень маленького слова: «aber», то есть «но все-таки».

Когда читаешь это произведение в подлиннике, становится ясным, почему выкинуто это слово. У Гейне 21-я строфа - противоположение предыдущей 20-й строфе. Следующая за ней и связана с предыдущей словом «aber». Здесь надпись выражает самостоятельную мысль. Слово «aber» здесь неуместно.

Возможен только один вывод: тот, кто сделал эту надпись, знает произведение Гейне наизусть.

Снимок № 53 передает вид этой надписи.

На этой же южной стене я обнаружил обозначение из четырех знаков»[3].

3.

Это обозначение из четырех знаков новейшие исследователи склонны трактовать как каббалистическую надпись и расшифровывают ее так: «Здесь по приказанию тайных сил царь был принесен в жертву для разрушения государства. О сем извещаются все народы».

Я не берусь судить, насколько разумно идентифицировать обозначение из четырех знаков с каббалистической записью, а тем более обсуждать верность перевода, но ритуальная версия характера убийства Царской семьи имеет основание…

Только самое страшное в этом убийстве - не каббалистические знаки, которые оставили словно бы из тьмы преисподней вынырнувшие чекисты с нерусскими именами…

Самые страшные в книге следователя Н.А. Соколова, на мой взгляд, страницы, посвященные описанию следов, которые оставил возле Ганиной ямы главный убийца Юровский…

Следователь Н.А. Соколов приводит свидетельство послушницы Антонины, которая приносила провизию для Царской семьи, о том, что незадолго до цареубийства Янкель Хаимович велел ей упаковать в корзину яйца…

«Для кого, - задается вопросом Н.А. Соколов, - Юровский приготовлял 15 июля эти яйца, прося упаковать их в корзину?

Вблизи открытой шахты, где уничтожались трупы, есть маленькая лесная полянка. Только на ней имеется единственный сосновый пень, весьма удобный для сидения. Отсюда очень удобно наблюдать, что делается у шахты.

24 мая 1919 года вблизи этого пня под прошлогодними листьями и опавшей травой я нашел яичную скорлупу.

15 июля ранним утром Юровский уже собрался на рудник и заботился о своем питании…

На этой же самой полянке, вдали от кустов и деревьев, я нашел в тот же день 24 мая под прошлогодней травой несколько листиков. Они были вырваны из книжки и запачканы человеческим калом.

Книжка эта - врачебное пособие, малого формата, карманного. На одном из листиков сохранилось и название отдела книги, из которого листики были вырваны: «Алфавитный Указатель».

Кто-то на этой полянке удовлетворял свои потребности. Под руками не было ничего подходящего. Он вынул из кармана свою книжечку и воспользовался страницами, наименее нужными.

Знакомый практически с медициной врач не станет носить у себя в кармане пособия. Это говорит о недоучке. Таким фельдшером-недоучкой был Юровский»[4].

Это свидетельство страшнее любой каббалистической записи…

Попробуем представить себе картину той страшной ночи…

Возле шахты чекисты обливают вначале серной кислотой, а потом керосином тела Государя, Царицы, Царевен и Цесаревича, втаскивают на костер и пытаются сжечь их…

А невдалеке, на полянке, с которой удобно наблюдать, что делается у шахты, сидит на пеньке Яков Хаимович Юровский и, не обращая внимания на сладковатый запах обугливающихся тел, расколупывает яичко.

Совершено страшнейшее преступление…

Безвинно убиты не только взрослые люди, но и дети…

Это они обгорают сейчас, превращаясь в гигантские черные головешки на разведенном чекистами костре…

Время от времени Юровский поглядывает туда, но оттуда на поляну тянет сладковатым дымом, хлопья пепла падают на руки Якова Хаимовича, на расколупанное яичко, и Юровский счищает их, но хлопья слишком жирные и не счищаются, липнут, размазываются серыми разводами по яичной скорлупе…

И Яков Хаимович выпивает яйцо вместе с хлопьями пепла, а потом достает из корзинки другое яйцо, не сводя глаз с жуткого костра. В свете костра видны хлопья пепла, прилипшие к толстым жирным губам…

Совершено величайшее преступление - убит Царь и его семья, по сути, обрублена возможность для возвращения гигантской России к мирному пути развития, во главе с монархом…

Яков Хаимович Юровский, кажется, и не думает об этом, так увлек его процесс поглощения яиц.

А потом, насытившись желтками и белками, смешанными с пеплом сжигаемых тел Царской семьи, Юровский расстегивает штаны и, не отходя от пенька, не спеша справляет свою нужду, подтираясь листочками, вырванными из «врачебного пособия малого формата»…

Яков Хаимович Юровский повез своему непосредственному шефу, Якову Михайловичу Свердлову, семь баулов с царскими драгоценностями после расстрела Царской семьи (из Тобольска в Екатеринбург было вывезено 2700 пудов вещей Царской семьи, из которых после бегства большевиков осталось всего 150 пудов).

Ну а тот день, когда туманом, стекающим из малярного ведра, затягивало окна дома Ипатьева, в Московском Кремле, брызгая слюной и посверкивая стеклышками пенсне, спорили о судьбе последнего русского Императора новые властители России…

И одному из них, бывшему ученику аптекаря Якову Свердлову, вдруг привиделся в каменном мраке подвал Ипатьевского дома, куда вместе с Императрицей и дочерьми спустится и сам Государь, держа в руках мальчика, мечтавшего, чтобы не было в России бедных и несчастных.

А следом за ним спустились в подвал те чекисты с нерусскими фамилиями…

И уже никто не увидел, как, ярко вспыхнув вблизи Марса, скатилась с небосклона звезда русского Императора.

Николай Коняев.



[1]. Об этом не принято говорить, но ради объективности отметим, что надписи могли появиться и позже, когда Ипатьевский дом несколько недель стоял без присмотра и в нем совершались многочисленные
экскурсии.

[2]. «В эту самую ночь Валтасар был убит своими холопами».

[3]. Н.А. Соколов. «Убийство Царской семьи». М., «Сирин», «Сов. писатель», 1990, стр. 218.

[4]. Н.А. Соколов. «Убийство Царской семьи», стр. 301-302.

124
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
-1
6
Пока ни одного комментария, будьте первым!

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru