Самый первый год…

Дневник редактора.

1991 год. Важнейший год в судьбах всей нашей страны. И в моей судьбе этот год стал судьбоносным. Вчерашний выпускник Питерского журфака, уже помотавшись по стране, наконец бросил якорь у себя дома, в Самаре. И решил послужить. Что из этого вышло, знают теперь многие. Газета «Благовест» живет уже четверть века и, если даст Бог, еще поживет. А вот как все начиналось, знают немногие. И все меньше очевидцев, свидетелей остается. Да и я сам уже начал забывать. И потому в эти юбилейные дни полез в свои старые дневники, где довольно-таки кропотливо фиксировал удивительные события и пытался их хоть как-то осмыслять. Многие страницы с высоты прожитых лет кажутся теперь наивными. И все же… Как в крохотном желуде уже прячется весь огромный дуб с его зелеными ветвями, толстой сухой корой, с его величием и долголетием, так и в самых первых днях «Благовеста» что-то может открыться существенное о том деле, на которое я был тогда поставлен.

Архиепископ Самарский и Сызранский Евсевий беседует с прихожанами. Фото 1992 года.

Да, много воды утекло с тех пор. Всего два храма было в Самаре. Несколько священников было. Все прихожане знали друг друга. И вот на горизонте церковном в нашем городе вдруг появились словно с луны свалившиеся чудаки — Антон Жоголев и Игорь Макаров. И взялись за то дело, о котором нельзя и помыслить было совсем недавно. Как все по Божьей милости складывалось, читайте ниже.

Да, мы тогда были неофитами. Я лишь три года назад принял крещение, а Игорь и вовсе крестился уже работая над первым номером церковной газеты. Все так! И привычки были греховные. И слабости мирские. И тем не менее, что-то было такое в нас, что вселяло надежду. Потому и благословение было получено. Потому и газета сразу стала светить людям. Ведь в помыслах своих мы были чисты. Искренне хотели послужить Богу и Родине. А Бог и благие намерения целует…

Сейчас я пишу эти строки в своем кабинете в церковном здании. Давно солидный, отмеченный наградами, заросший окладистой седеющей бородой. Знаю наизусть много молитв и разбираюсь во множестве сложных церковных вопросов. Но, честно вглядываясь в себя того, прежнего, на четверть века моложе, говорю себе нынешнему: а остался ли во мне хоть вот на чуточку еще тот, прежний я? И становится грустно. И хочется стряхнуть с себя весь нажитый опыт и побыть хоть немного таким, каким был тогда — чистым сердцем и открытым для Бога, для ближнего. Минутное желание! Понимаю. Но почему с годами так тянет оглянуться назад? А не вперед забегать…

И еще цель у меня вот такая имеется. Этой публикацией поблагодарить всех тех, кто был со мной тогда рядом. Кто помог мне, доверился, поддержал.

Слава Богу за всё! А уж вот те самые первые дни светят мне каким-то особенным незакатным светом.

23 апреля 1991 года. Был у Владыки Евсевия[1]. Долго сидел в приемной. Ожидание способствует наблюдательности. И вот передо мной открываются будни Епархии. Старушки ветхие приехали из села — храм Божий строят. И ведь не доживут же, не доживут до обедни в нем, но вот строят. И многие им простятся грехи.

Еще была женщина лет тридцати с толстяком-мужем. Взвинченная. Слегка экзальтированная. Ясно — с бедой. У нее умер трехлетний сын, Андрюша. Умер он некрещеным. И она болеет душой за него, пришла с просьбой нелепой, бабьей, отпеть некрещеного. Знает же, что нельзя, а вот пришла. «Он Владыка, на то ему Богом и власть дана».

Жалко ее. Поздний ребенок. Верит по-бабьи, взахлеб, от горестей и несчастий.

Еще была простая женщина лет пятидесяти, с малюсенькой резвой красавицей-девочкой примерно пяти лет. Я все гадал: вроде бы не мать по возрасту, но и не бабушка. Оказалось, тут чудо.

Ей, той женщине, был Голос Свыше — идти в родильный дом и спасать ребенка. Пришла. Там ей показали девочку, только что родившуюся с тяжелым дефектом («и месяца не проживет», — сказали врачи). Она взяла к себе девочку. Крещение, Причастие. Отходила и выходила. Растит теперь ее для Церкви.

Девочка необычной красоты. Чистенькая и светленькая. Ангельчик. А женщина добрая-добрая, не нарадуется на нее.

Вчера же был у 6-летней Ани [Анна Волкова — студентка, во время недолгой работы в «Благовесте» [2]]: девочка видит ангелов. Видела, как к ней на облаке прилетела Царица Небесная. В руках держала омофор. И Сам Господь Иисус Христос вошел в комнату и сел с ней за стол. Девочка тоже весьма удивительная. Красивая — не то слово. Ангелоликая. Мама — верующая, но с интеллигентинкой.

Девочка сильно болела. Была операция на сердце. Ее окрестили. После этого ожила. Богородица пришла к ней в знак того, что она не будет болеть. Удивительно то, что две эти девочки очень похожи.

Переговоры с Владыкой. Пока не ясно. Но это единственное, где могу послужить. Потом поехал в Дом печати. Там гадостно. Только Игорь Макаров радует. Мы непременно сойдемся.

Был «на просеке». Хорошо, Волга, красиво. Баржи по ней плывут. Но налюбоваться не дали. Пахнуло чем-то тревожным, уже знакомым по прежним ситуациям. Некий молодой человек неожиданно появился. Постоял со мной молча в беседке низачем, явно присматриваясь, — и ушел. Все так же бывало и раньше. И исчезла радость. И красота.

Завтра пойду отдам в Епархию «гумагу»[3]. Не знаю, что будет. Но хорошо бы — удалось.

Вечером пришел Игорь М. Пили чай, говорили. Рад ему очень. «Мой» человек. И уже ясно, что крепко сойдемся. Хочет уйти этак в булочную, в сторожку, и заняться самообразованием. Для него это правильно. Молодец. Но сильно его высосало газетное бытие. Ощущает вечерами «внутренний звон», идущий от опустошения. Весьма знакомо. Что-то болезненное. Не хочу туда больше даже ходить.

Элемент бесовщины. Весь вечер (и не только сегодня) что-то мяукало в квартире. Он это заметил тоже и удивился.

28 апреля 1991 года. …Что-то вспомнилась 6-летняя Аня. У нее синие, как небо летнее, большие глаза. Глаза духовидицы. Она не по-детски серьезна, хотя по-детски мила. Дух дышит, где хочет. Предложила мне светски попить чаю. Что с ней будет? Уйдет в монастырь?

И искрами веры
Средь гула людской мошкары — 
До зари
Вспыхивали монастыри.

6 мая 1991 года. Завтра, похоже, решится судьба БЛАГОВЕСТА. Надоело ждать. Даже если «нет», то хотя бы определенность. И буду думать, что делать дальше. А если «да» — то и развернусь. Но странно — неужели «там» не поймут, насколько это важно, газета?!

…Надеюсь, все же надеюсь. Ведь помыслы-то чисты.

Издалека Курскъ видится в ином свете. Можно увидеть Промысл Божий в том, что я оказался по распределению в Курске — на год. Родина Прохора Мошнина, а впоследствии великого святого Серафима Саровского. Ведь родился я в один день с ним, 1 августа. И там, в Курске, перелом произошел — мое крещение хоть и на Владимирской земле, но в «курский период».

Родина Святого Серафима! Он из курских купцов. Хорошие места. А я жил там и не знал, по какой задумчивой улочке так часто гуляю. По какой земле хожу, и кого земля эта нам подарила. Знал бы тогда, город этот мной бы воспринимался иначе.

6 июня. Семинарист Сергей Калугин[4]. Говорил о том, что спастись только в Церкви возможно, в церковном обществе. Есть в нем легкость, и совсем нет строгости. Но мыслит правильно. Три курса университета за плечами, филфак. Появилась как будто между нами связь.

Почувствовал, что далек от Церкви и нельзя, нельзя мне ходить по одной половице, быть около. Нужно войти внутрь, но страшно чего-то. А — надо. И, главное, знаю же, что рано ли, поздно ли, но с Божьей помощью обязательно войду. «Благовестъ» идет своим чередом. Игорь Макаров — моя большая удача.

Есть крепкое ощущение каких-то уже наступивших во мне, но еще не выявленных внешне перемен. Господи, помилуй!

Живу на музыкальной улице. Что ни вечер — песни горланят. Причем женщины в основном. Да всё протяжное, русское, пьяное норовят затянуть. Поют много, долго и громко.

24 июня. Игорь М. недавно заметил, что ему до его планки (предела) расти дольше, чем мне до своей. Я ответил словами Гребенщикова: «Мой путь длинней, чем эта тропа за спиной…» А в сердце ёкнула гордынька: уж не думает ли он, что его планка окажется выше? Но вот сейчас смешно: какой бы ни были высоты его и моя планки, задача наша ничего не выдумывая — в свою планку упереться. Дойти до конца. Ну а у кого выше-ниже, не нам решать: в руках Божиих.

Андрей Андреевич Савин.

30 июня 1991 года. Вышел № 1 «Благовеста». Доволен. Пока все хвалят. Да я и сам знаю, что — удалось. Но ради разового успеха не стоило и браться. Задача окрепнуть. Большая задача. Сам, чувствую, в силах. Вот только б не подвели!

В понедельник пойдут тяжбы. Что-то скажет А.А. Савин[5]? Что-то скажет Церковь? Главное, чтобы в Епархии не отступились. Первые отголоски оттуда — обнадеживающие.

5 июля. Газета моя начала продаваться.

Был у Владыки. Разговор о газете. Помощь в распространении.

Звонил С. Калугин — уже дружески.

Нет ощущения твердости, надежности того, что делаю. № 2 уже виден, осталось лишь приступить. Собственно, моего там очень мало. А надо писать и писать.

Стал раздражителен, что-то тревожен. Нет молитвенных сил, нет энергии, какая-то разжиженность. Устал торчать в городе, устал от духоты городской. Хочу на природу. Очень хочу. Просто в траве полежать, и то дело. Можно ли делать великие дела и быть при этом несчастным? Вот — великое дело! Газету мою будут распространять в Церкви. А я грустен, когда надо плясать от восторга. Как-то осунулся, потускнел. Это не усталость, а — незаполненность души. Ну да Бог даст — все изменится.

Нетрезвый разговор с И.М. Он признался, что боится молиться, ходить в церковь, так как слишком глубоко все это воспринимает и, может статься, станет священником. Есть некая угроза. Он этого не хочет, но боится, что так случится как бы против его воли. По утрам, пробудившись, подходит к зеркалу и видит в нем себя… с бородой.

Тут есть психологическая черточка любопытная. Люди чуют, где Истина, знают, где ее искать. Но боятся найти. Боятся уверовать всецело, определенно, так как признание — это не просто внешний шаг (пошел в церковь да свечку поставил), но такое событие, которое изменяет всю жизнь, поворачивает направление судьбы, требует жертвы, ведет к отказу от многих греховных привычек. А это трудно. А это дискомфорт. И выдумывают компромиссы, откладывают на потом. Сам такой, знаю.

Но Бог призывает нас к Себе. И тот, кому запал в душу Светлый Образ Христа, все равно придет к Нему, даже помимо своих поверхностных желаний.

Не исключаю, что путем многих душевных переворотов Игорь Макаров и правда станет тем, кем сейчас еще боится стать. И отрастет у него взаправдашняя борода.

6 июля. Я ясно увидел свой идеал мироустройства. Это маленькая община — человек пять. Чтобы это были «родные», «свои», близкие. А этого нет.

Хотя и — уже не один. С Игорем М.

Газета наша в ходу. И в киосках, и в Церкви идет распространение. Один уже был звонок. Что-то будет. Или пан, или пропал. Но очень хотелось бы, чтобы газета пошла, имела бы продолжение, будущее. Все зависит от людей. Будут ли брать?

12 июля. Сегодня было искушение. Давно что-то их не было — и вот на тебе! Пришли с Игорем за первой получкой на «просеку». И бухгалтер (я его давно «вычислил», он ко мне странно так подходил в беседке, приглядывался) подсунул нам лишнюю пачку денег — полтысячи. Пришлось возвращаться и отдавать. Тот даже не сказал спасибо, напротив, расстроился, что мы пришли. Брать даже не хотел! Искушение не столь серьезное, сколь неожиданное. Не дремлют!

Игорь М. раскаялся. Кажется, искренне. Хотя и думал он тут не о себе, а об общем деле. Но был ему крепкий урок, надеюсь. Урок и мне — не зевай. Ну и еще: «мир» — ловит! Игорь понял провокационный характер «ошибки в расчетах», а до того, как пришел сдавать лишнее, еще сомневался: не мог ли тот искренне ошибиться?

Слава Богу! Искушение провалилось.

…Отец выслушал мой рассказ про «лишние» деньги и всерьез удивился:

— И ты это вот называешь искушением? Да это пустяк, недостойный такого слова. Это элементарное испытание на порядочность. Это разве же искушение? Просто «они» хотели узнать, может быть, ты мелкий жулик, как прочие? Убедились, что нет.

Плохо расходится «Бъ», скверно это. Газета может завять, если не случится чудо.

Снилась мне сегодня Богородица. Это ясно помню. Кажется, приходила Она успокоить насчет нераспроданного тиража (лежит в типографии). Возможно, «мечтание», а возможно и — видение. Что-то удивительно светлое было в этом сне[6].

Странно всё снизу доверху. Делаю религиозную газету. В Церкви ее распространяют. А я думаю о «мелочах мирских». Не до этого бы сейчас.

Хочу служить Церкви.

Душа всегда стремится на духовную родину — на место, где ты принял крещение. Антон Жоголев в Свято-Успенском монастыре г. Александрова Владимирской области. Фото 1992 года.

17 июля. С «Благовестом» много радостного. Кажется, Федоров[7] будет газету до поры финансировать. А там подписка и результаты покажут… Молодец он. Ну и мы рукава засучили. И с Игорем Бог мне помог, не иначе.

23 июля. Вчера разговор с ТВ — хотят нас «записывать». Приятно. Я, помнится, начиная газету, об этом мечтал. Странно — всё сбывается.

И.М. ходил в Епархию. Встретили ласково. В газете заинтересованы. Расходится хорошо. Думаю, заберут № 2 тысяч семь. Дай-то Бог!

Нужно в себе вырабатывать привычку к «великим делам». Чтобы даже и не воспринимать их как великие. А просто делать.

Заходил в Покровский собор — про газету узнать. Хорошо расходится. За неделю купили 300 экземпляров. Осталась там сотня, не больше. Радостно.

Бабушки спрашивают про № 2. Не подкачать бы!

…Скоро приедут други. Давно я вот так никого не ждал. Почему-то волнуюсь, жду, жду.

3 августа 1991 года. Приехал из Дивеева[8]. Сильно! Видел много, чего никогда не забуду, что можно будет и детям когда-нибудь рассказать.

Православная Русь — реальность. Силы добра — это все-таки силы. Реальные притом. И еще неизвестно, чья возьмет.

Ну и встреча в Арзамасе, в безпредельности гостиничной, с друзьями — это здорово. Миша Сизов, Игорь Иванов. Всё есть, ничего не изменилось.

Русь Святая подчас не видна под спудом мерзостей бытовых, житейских, и надо хотя бы раз увидеть ее ядро.

…Не было в России 1 августа события важнее, чем то, что я видел в Дивеево.

Видел бесноватую, орущую возле мощей Святого Серафима Саровского. Зрелище страшное. Вопил в ней бес, вопил — перед святыней.

Бесноватых было восемь, лаяли, ржали, катались по полу. Ну и священник их ночью отмаливал. Потом к одной, молодой, подошел с крестом: «Выйди, выйди, бес!» А изнутри человека раздался вопль: «Куда я выйду? Никуда не выйду…»

А Русь Святая сплотилась возле могучего Старца.

Первый состав редакции газеты «Благовест». Антон Жоголев (справа) и Игорь Макаров у карты Святой Земли. Фото 1993 года.

4 августа. Газета готова, № 2 есть. Осталось ждать и волноваться.

Смотрю на всё свершающееся как на судьбоносное действо. Тут моей воли немного — включаются иные силы.

Если лишусь газеты, лишусь опоры, то есть почти всего. И очень верю, что будет газета, несмотря ни на что. Не зря же Господь меня свел с И.М. Не зря же! Или недостоин я такой газеты? Ну, тут вопросов нет. Конечно же, недостоин. И надо, пока не поздно, в охапку взять свою душу — и очищать, очищать.

6 августа. Я открыл закон соответствий. Если хочешь в жизни своей перемен, то глупо и безполезно эти перемены ждать. Прождешь всю жизнь и ничего не получишь. Если и правда хочешь изменений, сам изменись. Попробуй начать с себя. И как только ты сам изменишься, изменится и все вокруг. Другие люди придут к тебе в дом. Другую получишь работу.

Литература, писательство — я ощущаю ясно, как все это меркнет рядом с Церковью, с Христом. Я уже вижу, куда могу зайти на этом пути, и почти не боюсь. Будь что будет. Господи Иисусе Христе, помилуй мя.

Завтра в церковь пойду. Я готов. Вернее, я никогда не буду готов. Но все равно идти надо. Надо, надо идти.

11 августа. Новое. Всё новое. Исповедался, причастился. Отец Виталий[9]довольно легко отпустил мне грехи. Слегка лишь посек за один грех.

Когда причастился, ощутил минутное как бы «безумие во Христе». Вдруг ожили цвета. Стали ярче. Всё вспыхнуло. Зеленый стал зеленее, синий — синее, и все стало праздничнее как-то. Хорошо.

Изъятский Юра мне помог[10]. Бог послал, не иначе. С ним было спокойнее. Потом разговор. Странный он человек. В монастырь уходит. Кажется, всерьез. О своей юности отозвался так: пятнадцать лет жил в тюрьме (то есть в грехе). Как странно! Удивляет несоответствие привычным стереотипам. Сидел себе в газетах, в «миру», не рыпался. Даже чего-то хитрил там. И вдруг на тебе — в монастырь!

Мое «опьянение» духовное, от восторга, длилось всего минуточку. Не готов оказался удержать дольше. Но это была хорошая минуточка.

Служил Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн в нашем соборе. Потом говорил проповедь. Очень просто, как в первохристианские времена. «Бог зовет, а что ж мы не идем на зов? Возьми свой крест и иди». В таком духе. Но это безыскусное слово, оно действует гораздо сильнее. Духоносный праведник.

До этого в Церкви я все же был как зритель. Сейчас только понял, что был зритель. Теперь буду участником, верным.

…На исповеди сказал про «двоемыслие». О. Виталий сказал, что с ним нужно бороться молитвой Иисусовой.

13 августа. Снова о святом причащении. Чуть понятнее стали слова Апостола Павла, что в будущем веке увидим мир как он есть, а теперь видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно. На мгновение (после Причастия) я тоже увидел мир детскими глазами. И мир наш ярок. И все как бы вспыхнуло. Но… вскоре погасло.

Благодать — это еще и достаточность. Когда никуда не тянет. И я ее не уберег. Выболтал. Повело. Сергей Калугин говорит, что это общее свойство. Так диавол похищает посеянное при дороге. Посылает соблазн все потопить, выветрить. Я сам почувствовал, что не удержал в себе то, что досталось Свыше. Надо быть поспокойнее. Надо быть потише. Надо затихнуть и в тишине работать.

Изъятский, кстати, предупреждал меня, чтобы в день Причастия был особенно осторожен. Избегал встреч, особенно с атеистами. Но все так и случилось, как он предупреждал. Из меня буквально вытрясли благодать.

В Епархии к нам привыкают, похоже. Андрей Андреевич Савин уже не ворчит, сдается. Взяли 3200 экземпляров. Это все же успех.

Священник Виталий Калашников. Фото 1992 года.

18 августа. Позавчера снялся на ТВ. Минут пять, кажется. Интересные ощущения: вот сижу, говорю, улыбаюсь — и меня видят тысячи. Непередаваемо, так как прямой эфир. Сказал лишь малую часть из намеченного. Но главное, кажется, сказал — про «Благовест», про веру.

Чувствую каким-то седьмым чувством, что перелом начался. Вчера трое звонили, спрашивали про подписку. Но дело не в этом. Что-то такое в воздухе. Хотя бы не сомневаюсь, что газета нужна — многим. Бабушки спрашивают и читают.

После ТВ вышел в осень. Странные ощущения. Их бы запомнить. Когда-то еще в апреле была греховная мысль о ТВ. Что, дескать, пора показаться людям. Впервые у меня брали интервью, то я брал у других, а вот и мой черед. Приятно. Потом мне говорили, что хорошо держался: просто.

Ездил в село Ташла, к чудотворной иконе и к роднику. Окунулся. Ощутил несколько подлинно святых мгновений. Открылась вдруг некая реальность Неба. Это странное светлое чувство, когда спадает какой-то покров. Ощущение благодати. Но вскоре прошло, как и всегда быстро проходят святые, высокие впечатления.

Познакомился с горячим семинаристом Сергеем Николаевым. «Только Православием спасемся!» — говорил он. А глаза чистые-чистые. Очень светлый и ясный. Смотрел на него — любовался. Никакой путаницы. И живая, горячая вера. Он будет очень хороший пастырь.

Еще познакомился (но не сошелся, похоже) с Алексеем Подмарицыным. Ну, это другой. Простоты мало, мне показалось. А знаний много. Ну и категоричен. «Назад, к Отцам!» — так он изложил свое кредо. Чувствуется, он зрел. Сначала взял некий менторский тон, потом пригляделся, оставил.

Хороший вчера был день. Светлый какой-то. Бабушки пели молитвы почти всю дорогу. А вода в роднике студеная, как в том, Дивеевском источнике. Хорошо.

20 августа. Вчера рано утром по телефону — отец. Сообщил про ЧП. И нет Горбачева. Охватило недоумение. Колеблюсь в оценках случившегося. Что что-то не так, это ясно. Вопрос, насколько далеко «не так».

Тот безумный, тот сатанинский сон, который приснился мне в ночь переворота, был неспроста. Как бы диавол заявил о своем видимом торжестве. Диавол злобный уже поселился в умах россиян. Пока, кажется, еще не пролилась кровь. Но уже ясно — без этого не обойдется.

ЧП-комитет на пресс-конференции произвел тягостное впечатление. Постаревший комсомольский работник Янаев, а остальные вообще серятина. Но способны на многое. Очень на многое.

А Ельцин еще ворочается. Завтра будет решающий день. Если борьба безсмысленна, то это еще ничего. Хуже, если силы окажутся примерно равны. Тогда-то и польется опять русская кровушка. Все к тому. К крови.

Ельцин объявил себя главнокомандующим всех войск. Ленинградский воен. округ не подчиняется Язову. Судя по тому, что о Ленинграде по ТВ не сказали ни слова, можно понять, что там все швах.

В Самаре на удивление внешне спокойно. Люди ходят-бродят, работают. Совсем как ни в чем не бывало. Но уже ясно, что не минует и нас.

И так, как шло — не могло идти дальше, но и так, как пойдет — не лучше, я думаю.

Вчера узнал, что кооператоры украли гранит с фонтана и памятника Арцыбушеву: пустили его на надгробья. Ну разве возможно так жить?

Сейчас надо думать о ближних, заботиться о них.

Был вчера в «ВК». Разговор с умным К. Он намекнул, что мою газету могут закрыть просто под горячую руку, так как возможен разгон газет Федорова. Плохо, если так. Надо уходить в Епархию.

Самара спокойна и ко всему готова. Но что-то нехорошее носится в воздухе.

В Москве комендантский час. Она вся в танках. Пока не слыхать Макашова. Станет диктатором Самары?

Слетел и Павлов «по состоянию здоровья» (что даже и комично — чего это они все разболелись?). Главное, почему-то нет ощущения, что комитет обладает силой. Если он допустит шаткость, начнется война с последствиями невероятными. Две гражданских войны и две мировых — в одном столетии, и для двужильных русских все равно многовато.

Я почему-то уверен, что русский народ и на этот раз промолчит. Не заметит. Если, конечно, не будет ни голода, ни стрельбы.

Ельцин способен психологически повести народ на братоубийство. Проливать кровь «за демократию» — верх нелепости. И между тем…

Пока не услышал ни звука из «русского» лагеря. Какую позицию займут они? Как это все воспримут? С кем будут? Они молчат. Или не могут чего-то выговорить. Не дают?

Господи, помилуй нас, грешных!

Протоиерей Иоанн Гончаров. 1991 год.

23 августа. Много мимобегущих событий. Ну, демократия одолела. Бутафорский переворот кончился. Полный развал страны пойдет теперь еще быстрее, чем шел. Все, что «мешало», теперь явно реакционно и будет запрещено. Горбачев облобызался с Ельциным, народ ликует. Несколько пятен крови придают всеобщему ликованию определенный смак. Уже не вышла «Сов. Россия», уже сняли председателя Самарского облсовета Тархова, уже все успели забыть о перевороте, уже в нашем соборе Покровском успели отслужить молебен о предотвращении кровопролития. Уже все напились пьяными и друг друга поздравляют с победой демократии.

И еще дальше отодвинулись от России истинной, вечной.

Как-то всем не до Церкви. Очереди у газетных киосков — так что в выигрыше оказались, как всегда, писаки. Отделались легким испугом и будут теперь полгода проливать чернила на белый лист с ощущением собственной значимости.

Правда, спутники с космоса не заметили в Москве передвижения войск, но этот факт остался тоже незамеченным в ходе всеобщего торжества. Похмелье, как и положено, будет горьким.

Забыли не только о Церкви. Забыли об урожае. Останутся одни, сами по себе. И ничего не соберут. Значит, возможен голод. Ну а за ним следом еще новые потрясения.

Не верю в серьезность всего происходящего. Играли в солдатики, не иначе. Но, к счастью, народ уже не поддался на политизацию. Брат мой, впрочем, писал «листовку», но дописать не успел, как все кончилось.

Политизировать народ не получилось. На митинге в Самаре было не более трех с половиной тысяч.
А ведь когда-то гремели стотысячные митинги! Было, да прошло.

В принципе, никто не был так уж против всех этих комитетов.И никто не был «за».

Демократы теперь скорехонько извлекут плоды. Им это на руку. Им надо все отдать, чтобы взвыли. И когда все рухнет уже окончательно (то есть когда остановится всё), их сметут. Но кровь может политься уже не каплями, а как из ведра. Упаси Бог от этого.

Никто, в сущности, и не заметил переворота. Жили себе и жили. Ну, спорили на кухне о том, кто победит. Мне кажется, главное зло не события в политике (какими бы они ни были), а — политизация. Я не считаю себя простачком в политике. Некоторые обстоятельства научили меня понимать, что почем. Но все же считаю, что в политике нужно иметь чутье. А не следить за ней, как за неверной женой (которая куда-то «ходит», и вот неизвестно, куда).

Задача всей этой политики по большому счету не в победе каких-то «идей». А в победе политики над всем прочим. Задача — политизировать массы, то есть переселить людей из реального мира (цветов и запахов) в мир газетных строк и клише. Уничтожить духовность.

Старое все ушло окончательно. Все, что вчерашний день сумел, на что хватило пороху — всего лишь слегка попугать нас. И ушел в небытие. Уже окончательно. Начинается новая Россия. И новые бесы будут мутить народ. И новые силы будут ее отстаивать.

Верю, Бог нас не оставил. Хотя никто в суете и круговерти и не собирается каяться.

А народ, в 1613 году присягавший на верность Дому Романовых, просто успел позабыть свою клятву. И это грустно.

Сегодня прочел слова Патриарха о том, что Церковь восстает без помощи… Церкви. Промысл Божий. Все как-то само. Сами рождаются Православные газеты, сами строятся храмы, даже автобус сам по себе едет на родник Богородичный… Патриарх сравнивал ситуацию с библейской, когда Бог повелел Гедеону уменьшить в десять раз свое войско, чтобы израильтяне не приписали победу себе, не подумали, что своими силами одолели врага.

Встречался с отцом Иоанном Гончаровым. Он отдал статью про Библию. Хоть один неравнодушный… А газета идет своим чередом. № 3 почти готов. И если будет вообще, то будет лучшим. На каждый номер надо смотреть как на самоценный. Только тогда и возможно что-то сдвинуть. Выкладываться в каждом номере.

2 сентября. Два дня назад, вечером, на молитве случилось невообразимое. И даже удивительно, что это невообразимое не так уж сильно меня удивило. Словно бы это так и надо…

Молился с ленцой. Когда правило подходило к концу, заметил, что икона Спасителя как бы увеличилась в размерах, Лик Христа стал живым, словно бы выглянул из рамки… Вскоре я ясно встретился с Его взглядом… Все потемнело. Комната куда-то отъехала, я видел только Его. Реальное присутствие Его здесь, в моей каморке, было настолько явственным, что меня охватил восторг, смешанный с благоговейным ужасом.

Это ощущение пропало не сразу. Длилось долго. Небо как бы приблизилось. Но удивила меня моя неготовность к прямому диалогу с Небом. Охватил трепет. Я уже не забуду никогда Его взгляд.

6 сентября. Утром долгий разговор с отцом Иоанном. Понял его, почувствовал и ему поверил. Он сказал, что возрождения России не может не быть, ибо много мучеников за нас молится с неба. Сказал, что возрождение придет помимо нашей воли, через (страшно говорить!) страдания, возможно, голод. Тогда и потянутся к Богу.

…Как младенец, упустив пустышку, тянется, ищет ее, раскрывает ротик — так и наш народ, утеряв коммунистическую идеологию, ищет другую, способную ее заменить. Но теперь это должна быть истинная идеология, не пустышка очередная, — Православная вера.

Говорил так, что ему поверишь. О том, что люди оказались на одном уровне с демонами[11], как бы на одном этаже с ними. И люди, и демоны — перемешались. Такой опасный союз уже описан в Библии, когда дочери человеческие вступили в союз с демонами, и это ужасно.

Сказал в конце, что Церковь наша не человеческими усилиями, а благодатью Божией только держится.
И сам он — настоятель собора — достоин быть разве что церковным сторожем, не больше того.

4 ноября. Великий Князь Владимир Кириллович по приглашению Собчака приезжает в СПб. Я думаю, его внук[12] будет царствовать. Вопрос только в том, сколько еще времени будут нас вразумлять неурядицы? Ведь смута Русская с воцарением Михаила Романова затихла быстро. И, главное, страна ожила в считанные месяцы. У нас же 70 лет никак ничто не уляжется.

7 ноября. Покровский собор. В одном месте «самый патриотичный священник» — о. Иоанн Гончаров — говорит казакам о возрождении Православия как единственном пути к возрождению Отечества. И казаки слушают, застыв со свечами в руках. А в другом месте другой батюшка говорит бабушкам о том, что добрые дела, которые мы иногда совершаем, на самом деле совершаем не мы, а Бог в нас. И надо просить Его творить нами эти добрые дела почаще… Все это рядом, все вместе. Это ли не чудо? Такая немыслимая концентрация добра!

8 ноября. Отец принял святое крещение. Что-то стронулось. Стал Православным.

Папа относится к Церкви как государственник. Смотрит на Нее как на единственную опору. И правильно делает. Убери Церковь, и нет России. Впрочем, Ее не так-то легко «убрать». И большевиков Она перестояла. Перестоит, даст Бог, и демократов. Даже антихриста перестоит.

А колокол с разрушенного большевиками Самарского собора, что валялся столько лет за кулисами в оперном театре, — передали Церкви! Наконец-то! Теперь зазвонит…[13]

В церкви подошел дедушка, спросил, указывая на казаков:

— А эти чьи? Эти наши?

— Да, наши, дед, наши…

Раз в церкви — значит, наши.

А Николай Николаевич, мой родственник, пьяненький, уже признался, что не против Царя. Но только не старого (76 лет), а — царевича. Пусть, мол, царевич правит. Ему сейчас еще десять лет от роду. Но приятные разговоры. Е.Ф., отчим, тоже уже монархист. Это у русских быстро. Я не раз изумлялся тому, как легко и свободно прививаются людям, всем нам, все-таки русским в душе, — органические идеи. Как легко Игорь стал Православным. Словно и был всегда. И эта его радость после крещения, что теперь может смело и сколько влезет креститься на иконы в церкви…

И вот сегодня отец снял шапку и размашисто, по-купечески перекрестился.

А злые идеи, сколько их ни насаждай, слетают от одного дуновения ветерка, как уже пожухлые осенние листья.

Вот так вот умерло «молоканство». Отец размашисто перекрестился и — всё. Стал нашим.

Истина страшит непривычных к ней. Сергей Калугин, после разгульных лет в университете, приехал в Лавру, в семинарию поступать. Ему там спокойно сказали: «мы знаем Истину». Он до сих пор переживает эти слова. Настолько в университете привык к дроблению целого, ко все большей «плюрализации истины», что был — ошарашен.

Оказывается, Истина есть?! Вся истина! Конечно, Христос.

9 ноября. Я вошел в Церковь и… разучился писать «литературу». Наверное, потому, что многое все-таки в культуре «от лукавого».

Вчера брат мой единокровный Коля спросил:

— А иконописец, он как рисует? Сам?

— Нет, не сам. А оставляет в себе простор для воли Божией. Дух Святой водит его рукой, — ответствовал я.

И Коля меня понял.

— Нет, так не хочу. Хочу, чтобы сам, от себя…

1997 год. Сергею Федорову (слева) в этот день была вручена Патриаршая награда — Орден св. Даниила Московского III степени. Рядом — редактор газеты «Благовест» Антон Жоголев.

14 ноября. Сегодня по телефону звонила женщина, требовала координаты той «ведьмы» из статьи «Бесовидение», с которой мы спорили в газете. Для дочери требовала, которую «сглазили». Я юлил, уговаривал и т.д., не хотел давать координаты. А потом телефон вдруг отключился, как бы меня выручил. Маленькое, но все-таки чудо.

Вот уже три года как Православие у нас торжествует. А многие в народе нашем уже не язычники даже, а — хуже. Демонизм проникает уже в сам быт. Церкви эти люди как-то не верят. От Нее если и ждут чего, так это побольше глупых чудес, что-то вроде сеансов Кашпировского. Но чудеса в Церкви невидимы глазу, а люди думают, что их вовсе нет, и уходят разочарованными, уходят туда, где их, «чудес» этих, в достатке. Где швы сами собой рассасываются, больные хохочут, бесноватые «пророчествуют», а «пророки» беснуются…

Сегодняшний утренний звонок показателен. Не в Церкви она хочет помощи искать. Кому угодно продает душу, лишь бы «порча снялась». Подавай ей ведьму! Хоть тресни…

Случись что, кто, кроме бабушек, встанет в Самаре за Православную веру? Единицы, десятки. Это лучшие. Но как их мало! У нас есть Епархия — и есть бабушки. Но христианской общественности нет. Единственное, вокруг чего этой общественности сейчас можно «собраться», это моя газета. Но ведь не собираются же!..

Эх, Самара-городок!.. На Грушинском фестивале каждый год народа поболе, чем 1 августа было в Дивеево.

13 ноября. Был утром С. Калугин. Он уехал сегодня в Москву. «Академик».

Сказал, что когда на молитве как бы оживает икона, это нормально, или почти нормально. Случалось со многими, с ним тоже.

24 ноября. Спорил с И.М. о том, знает ли Бог наш конец. Вроде бы мы свободны. И наш конец зависит от нас. Но, с другой стороны, для Бога нет разделенности на прошлое-настоящее-будущее, Он видит все разом, значит, знает и то, что у нас в конце.

Я хитро возразил: но ты сам, когда пишешь рассказ, где уже очерчен герой и конец, в общем, ясен, иногда ощущаешь, как герой выскальзывает из первоначального замысла и конец становится не таким, каким ты его задумал.

Но это только слова…

Для Бога все ясно и жизнь наша уже прожита. Нам осталось лишь совершить предопределенное.

Тут только одна проблема. Если все очерчено и предопределено, то разве возможна вина?

Или мы, хоть не в силах ничего изменить, все-таки виноваты в том, что нам предопределено то, а не другое? Не лучшее? Это не укладывается в голове. Но в голове много чего не укладывается.

Мама сходила на исповедь и причастилась. Мама в церкви смотрела вверх, под купол, надеясь узреть Ангелов. В этот раз не узрела, но, верю, узрит еще. Как хорошо!

25 ноября. Был у Владыки. Встретил меня тепло. Дал трудное поручение, похвалил газету. Как странно! Когда я начинал писать статью «о Зое»[14], разве же мог предполагать, во что это выльется? И вот Владыка ищет факты, чтобы устроить в этот день церковный праздник. Удивительно!

Мое отношение к чуду… Я знаю, что такое возможно, и что даже и не такое возможно. А раз возможно, то легче предположить очевидное: чудо было. Я верю, что главное было из того, о чем говорит молва. Но все ли так, как говорят люди? Не ручаюсь за детали. Хотя в самом чуде не сомневаюсь. Но нужна хоть ниточка, чтобы распутать клубок.

Это воистину Великое чудо. Это, собственно, то, что дал мой город России: чудо о Зое. О нем услышала вся Православная Русь. И если бы только явить всю правду об истинном чуде, вот теперь вот, то польза была бы огромная. Вряд ли это по моим силам. Но все в руках Божиих.

29 ноября. Ироничные бездельники из «общества старых дев» и «клуба дураков» (о них очень любят писать газеты — изюминка, изыск) решили пройти по улицам города с факелами, богохульными плакатами «в честь прихода в Самару антихриста». Дожили. Звонил отцу Иоанну — странный с ним разговор. Его готовность к этому меня поразила. Словно бы так и надо! И надо молиться и не встревать… По этому поводу думал много и прихожу к выводу, что отец Иоанн совершенно прав. «Дреколье» годится от себя лично, но не провоцируя Церковь на «благословение» этой брани. Я думаю, они сами дрогнут и не решатся. А отец Иоанн сказал, что они бы, может, и дрогнули, но «тот, кто в них» — не дрогнет. Вот и посмотрим.

30 ноября. На днях к нам в редакцию (гордо пишу это слово) приходила Ольга Сергеевна Робинова. Работает на самарской студии кинохроники, эстетка по виду. Верующая. Стала старостой скита. Лучшая часть интеллигенции нашей возвращается к Богу, как это радостно. Принесла фотографии удивительные — как в каком-то селе по приказу властей вскрывали могилу местного праведника. Особенно удивили равнодушные, посконные лица крестьян. «Ща, только вот цигарку досмолим, и разворотим могилу…» Ну, раз сказали копать, вот и копаем… А в могиле-то мощи!

1 декабря 1991 года. Вчера наконец-то как следует помолился. Потом подумал: что-то давно меня бес не пужал… И только подумал, в ту же минуту или даже мгновенье это все и случилось. Услышал, как громыхают стеклянные банки в летнем холодильнике под окном на кухне. Даже не подивился. Вошел, включил свет. Громыхание продолжалось довольно долго. Может быть, крыса? — с надеждой подумал я. Но знал, что не мышь, не крыса. Нет. Прочел молитву. Громыхание было очевидно, явственно. Я открыл дверцу. Никакой крысы, разумеется. Потом, когда лег, громыхнуло снова. Я снова вылез на кухню. Но ничего не обнаружил. Заснул.

А во сне было жуткостное продолжение…

13 декабря. Вчера вечером из Питера прилетел.

…А как прилетел туда 7-го, сразу поехал в музей Достоевского. Окунулся в «пятиугольный» Питер: каменные дворы-колодцы, они по-своему поэтичны, но что-то из области апокалипсиса. Кругом камень, нет живого вокруг. У меня-то возле дома и елочка, и жасмин растет. А у этих… обшарпанные, мокрые ступени.

В музее Достоевского. Все мне уже известно тут и видено-перевидено. Но вот добираюсь до его кабинета и застываю надолго. Ощущение, будто он тут. Застыл и вот сейчас пошевелится. За окном — огромная людская очередь. За чем они там выстроились? Да какая разница. Кричат, ссорятся. Представил, какими глазами смотрел бы на это Ф.М. Сидит за большим столом. Его руки елозят по плоскости стола, его взгляд сосредоточен, но не на здешнем, а вперен куда-то в «миры иные». Он так может сидеть часами. Дух его как бы присутствовал здесь для меня мгновенье. И… полюбился еще больше.

16 декабря 1991 года. С утра — добрая весть. У «Благовеста» 8 200 подписчиков! Это много. Не ожидал. Доверие оказали не мне — Церкви. Есть для кого писать и стараться. Ну уж и постараюсь, коли так вышло.

Ощущение такое, что «Благовест» пойдет дальше. Что у газеты большое будущее. Что люди будут читать его. Шесть номеров всего, и много, и мало. Но газета состоялась. Ее заметили, и она, я чувствую это, должна быть.

---

[1] Архиепископ Самарский и Сызранский Евсевий. Был на Самарской кафедре с 20 июля 1990 года по 22 февраля 1993 года. Ныне Митрополит Псковский и Порховский. Владыка Евсевий в мае 1991 года благословил издание Православной газеты «Благовест».

[2] Статья «Необычные видения обычной самарской девочки» была опубликована в первом номере газеты «Благовест» в 1991 году. Анна Волкова окончила филологический факультет Самарского госуниверситета. В 2004 году даже несколько месяцев работала корректором в газете «Благовест». Позднее она уехала в Москву. Духовная жизнь у нее шла сложно. Мама впоследствии умерла. Анна приехала на ее похороны и удивила знавших ее людей странными, далекими от Православной веры высказываниями. Но путь ее далеко не закончен. И да поможет ей Тот, Кто когда-то удостоил ее, еще шестилетнюю, тяжко болевшую, — Своим благодатным посещением!..

[3] Официальное письмо — прошение о благословении на издание газеты «Благовест».

[4] Впоследствии — иеромонах Серафим (Калугин), сын известного самарского священника Михаила Калугина. После окончания Лаврской Духовной семинарии и Академии — насельник Николо-Угрешского монастыря. В 2004-2006 годах вел в газете «Благовест» рубрику «Отвечает священник». Служил на монастырском подворье в Астрахани. Там и скончался 7 декабря 2009 года, там же, в Астрахани, похоронен. Помяните в молитвах усопшего иеромонаха Серафима!

[5] Андрей Андреевич Савин — секретарь Самарского епархиального управления до 1992 года. Служил секретарем при Самарских Преосвященных Иерониме, Мануиле, Иоанне, Евсевии. Позднее был старостой возрожденного Свято-Вознесенского собора. Умер 3 декабря 2005 г. Похоронен на территории этого храма.

[6] Не считаю себя достойным никаких высоких видений. Но все-таки полагаю (не по заслугам, по делам — ведь такое большое дело начали!), что то было истинное зрение. И Божья Матерь тогда в сонном видении благословила наши труды по созданию газеты. У этого сонного видения оказался чудесным и результат. 35-тысячный тираж газеты каким-то удивительным образом после этого разошелся. Проблемы, накопившиеся было, стали вдруг стремительно решаться. И мы вдруг ощутили незримую, но явственную Помощь Свыше.

Был в этом видении еще один образ, как будто символическое назидание. Не записал его тогда, а теперь хочется вспомнить. Я дерзнул спросить Ту, Которая мне явилась: а как же Ты успеваешь всюду, ведь Ты одна? А Тебя на помощь столько людей призывает… В руке у Нее я вдруг увидел как бы глобус, прообраз земного шара. Она легко крутила его в руке. И словно бы говорила: смотри, Я — в Вечности, а он (шар) во времени — и потому Я могу всюду успеть, где Меня призывают…

Видно, это был ответ на какие-то мои «неофитские» сомнения.

[7] Сергей Вениаминович Федоров — директор Издательского Дома «Федоров», позднее Корпорации «Федоров», руководитель издательского концерна, начавшего выпускать Православную газету «Благовест». Награжден орденом Святого Даниила Московского III степени и орденом Святителя Иннокентия Иркутского III степени за многолетнее попечение о газете «Благовест».

[8] 1 августа 1991 г. в Дивеево были перенесены вновь обретенные мощи Преподобного Серафима Саровского. До этого святые мощи долгое время находились в музее религии и атеизма в Санкт-Петербурге. Крестный ход в Дивеево с мощами Батюшки Серафима стал по значению вторым церковно-государственным событием общероссийского масштаба после празднования Тысячелетия Крещения Руси в июне 1988 года.

[9] Протоиерей Виталий Калашников, бывший врач, в ту пору был клириком Покровского кафедрального собора. Потом стал настоятелем вновь открывшегося храма святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Благочинный г. Самары. Отец шестерых детей. Умер 1 января 2003 года.

[10] Юрий Владимирович Изъятский в то время работал журналистом в «Волжской коммуне». Позднее работал в газете «Самарские известия». Уже много лет служит руководителем пресс-службы Самарской епархии.

[11] Протоиерей Иоанн Гончаров дал интервью газете «Благовест» (см. статью «Бесовидение»: в ней шла речь о «самарской ведьме», признавшейся в общении с темными духами. Статья опубликована в № 3 газеты за 1991 год).

[12] Великий Князь Цесаревич Георгий Михайлович Романов (род. 13 марта 1981 г.).

[13] Колокол со звонницы Самарского кафедрального собора, разрушенного в начале 1930-х годов. До 1991 года колокол находился в построенном на месте собора театре оперы и балета. Во время Великой Отечественной войны в Куйбышев был эвакуирован Большой театр. И колокол этот звонил в некоторых спектаклях столичного театра. Позднее этот колокол звонил только в одном спектакле самарского театра — опере «Иван Сусанин» М. Глинки. Передан в 1991 году в Свято-Вознесенский собор. Сейчас находится в звоннице этого старейшего самарского храма.

[14] Статья А. Жоголева «Чудо о Зое» (о чудесном Стоянии Зои в Куйбышеве на Чкаловской улице в 1956 году) была опубликована в газете «Волжский комсомолец» в 1990 году. После множества атеистических публикаций эта статья стала первой попыткой объективно разобраться в тех событиях.

См. также...