Пасхальный путь русского Архиерея

14 апреля исполняется 60 лет Архиепископу Самарскому и Сызранскому Сергию.

Весеннее утро ранней Пасхи.

«Весною слышен шорох снов, // И шелест новостей и истин» (Б. Пастернак). Да, прав поэт, потому что в годы, когда тебе уже перевалило за полвека, когда приходит ясное осознание всего пути, тобой пройденного, действительно прислушиваешься и к «шороху снов», и к «шелесту новостей и истин».
Именно ранним весенним утром вся картина жизни встает перед духовным взором, и, подойдя к иконам, в дни, которые предшествуют началу Великого поста, с особым чувством произносишь покаянный тропарь:
«Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче, утренюет бо дух мой ко храму святому Твоему»…
«Утренюет», то есть ранним утром духом входить во Святой храм, и молитвой начинается новый день.
Для Архиепископа Самарского и Сызранского Сергия это начало нового, уже седьмого десятилетия его жизни.
Если вспомнить главные вехи этого пути, то увидишь, что все они связаны с весной, с пробуждением природы, с Пасхой, на которую приходятся самые светлые и радостные дни.
Родился он 14 апреля 1951 года. По рассказу его покойной матери Евгении Ивановны Полеткиной, с которой мне довелось беседовать и записать ее голос на магнитофон, ясно вижу все то, что она поведала тогда, десять лет назад, когда мне было поручено снимать фильм о Владыке.
И Рязань, и Мещеру, где родился и рос Владыка, я знаю хорошо с юности. Деревня Ханино — в Спас-Клепиковском районе. В Спас-Клепиках школа, где учился Есенин. Приезжал я туда к другу юности своей, замечательному поэту Евгению Маркину. Пешком ходили с Женей в Константиново, родную деревню великого поэта. И еще тогда я осознал, что «как бы ни был красив Шираз, он не лучше рязанских раздолий».
Сначала, с ранних юношеских лет, я полюбил поэзию Есенина, а потом рязанские раздолья — на всю жизнь. Недавно снова ездил туда, на дни памяти друга, и снова душою вошел в юность. Вспоминал и рассказ Евгении Ивановны, и живо представлял все, что тогда было сказано о детстве ее младшего, девятого сына.
То, что он девятый крестьянский сын дружной многодетной семьи, мало кто знает. Поэтому и пишу об этом.
Отчетливо вижу, как они вдвоем с мамой ранним утром идут березовой рощей из своей деревни Ханино в церковь, которая от них была в десяти километрах. За рощей начинается гать, проложенная по топкой болотистой земле. Разлив реки, гать подгнившая, холодная весенняя вода хлюпает, забирается и в сапоги мальчишки, и в материнские калоши. Ноги промокают, и мама снимает обувку — все равно ноги мокрые. И Витя поступает так же.
Даль становится все яснее, очертания храма все отчетливей. Перекликаются птицы, и будто спрашивают: «Чьи вы?», «Чьи вы?»
И Вите хочется ответить: «Да свои, свои»!
Вот и храм, и подруга мамы охает, видя красные от холодной воды ступни матери и сына. А мать их насухо растирает, сидя на лавке перед церковью, надевает заранее припасенные сухие носки и успокаивает подругу:
— Да закаленный Витя, ничего с ним не случится!
И точно — ни разу не простывал мальчик. Помогала больше всего молитва, теплота храма, то благолепие и та радость, что поселялась в сердце. Особенно после Причастия, когда казалось, что вошло в тебя нечто такое, что давало и бодрость, и новые силы.
Да разве забудется и первый батюшка, который тебя и причащал, и наставлял?
Это был отец Серафим Урбановский. Он и приветил мальчика Витю Полеткина, увидев, что тот душою воспаряет в церкви.
Здесь и получил отрок первые уроки Православия.
Домой шли, когда уже ярко светило солнце. Капельки воды на ветках берез блестели, как перламутровые бусинки. Птицы уже гомонили вовсю, а кусок кулича, отрезанный мамой, на всю жизнь остался самым вкусным из всего, что довелось пробовать в столицах наших и зарубежных, где ему потом довелось побывать.
Старшие братья и сестры один за другим покидали родной дом, и труда и забот Виктору доставалось все больше. Особенно трудно было на сенокосе, в жаркие дни, когда они косили сено вдвоем с отцом.
— Очень уставал, все болело — особенно руки, спина, но косу не бросал. Косили до вечера, до сумерек, — вспоминал в тот памятный день Владыка, когда я записывал рассказ Евгении Ивановны, а потом и его воспоминания. — Зато приучился с детства к труду, знал, что работу надо заканчивать, только когда она выполнена.
Вот в этом и отличие деревенских ребят от городских — у первых есть трудовая закалка, которую не заменишь ничем.
И лес, река, поле — все то, что входит в твое сердце естественно, как дыхание, без всяких специальных поездок «на природу» — еще одно неоценимое достоинство деревенского детства и юности.
Еще скажу, что мне хорошо запомнилось лицо матери Владыки — кожа была гладкая, без морщин. А ведь шел ей 94-й год. Она тогда сказала, что как проживешь, такое лицо у тебя будет в старости.
Помнится и ее рассказ о том, как она смотрела на спящих детей, как не хотелось ей будить их. А приходилось — ведь сначала кто постарше, а потом и младший шли пасти коров. А выгоняли их из дворов ранним утром.
— И не было ни одного раза, чтобы они ослушались, — говорила Евгения Ивановна и тихо улыбалась.
На 95-м году своем она отошла ко Господу с тем же чистым, светлым лицом.

Незабываемая Пасха 1989 года

Когда после окончания школы Виктор поступил в Рязанский строительный техникум, отец Серафим передал юношу Владыке Симону (Новикову), Епископу Рязанскому и Касимовскому. Юноша выбрал строительную профессию, потому что ему нравилось строить, что-то создавать своими руками.
Но уже во время учебы юноша стал сомневаться: а правильный ли выбран путь в жизни?
Конечно, на него не мог не повлиять Епископ — слишком значимой была сама личность Владыки.
Епископа Симона очень любили прихожане. Да и было за что.
Жил он в небольшом деревянном домике, был прост в общении. Доступен, приветлив. И кто больше его узнавал, тот лучше понимал, что Владыка, такой простой на вид, оказывается, широко образованный человек, умный, начитанный.
Уже потом Виктор узнал, что Владыка Симон с блеском окончил Духовную Академию со степенью кандидата богословия. Его оставили преподавать в Академии. Потом Святейший Патриарх назначил его служить в канцелярии Академии, где работать было совсем непросто. Ведь то были годы, когда каждый шаг священнослужителей, вся кадровая политика Патриархии была под жестким контролем властей. Владыке Симону пришлось иметь дело с властями, и от него требовались выдержка, ум, умение вести нелегкий диалог с теми, кто был поставлен «контролировать» Церковь. Но более всего требовалось терпение, ибо попадались люди из властей светских грубые и невежественные. А их требовательность нередко граничила с откровенным хамством.
И когда Виктор твердо решил, что избирает путь духовного строительства, священнический путь, Владыка Симон не скрыл от юноши, какие испытания ждут его впереди.
Но он увидел, что его духовный сын хорошо обдумал свое решение. И рекомендовал юношу для поступления в Духовную семинарию.
Этот выбор не удивил родителей, но привел в недоумение многих товарищей, друзей.
Однако непонимание некоторых сверстников не остановило рязанского паренька. Потому что он уже тогда отчетливо осознавал, что в государстве, где только на бумаге объявлена свобода вероисповедания, а на самом деле выбор Православной веры, особенно молодым человеком, жестко преследуется. И для многих людей, конечно же, удивительно, что молодой, сильный, умный юноша выбирает путь священника.
Его прилежание, упорство в достижении цели, воспитанные с детских лет, сказываются и в годы учебы.
Он становится иподиаконом у Владыки Владимира (Сабодана), ныне Блаженнейшего Митрополита Киевского и всея Украины. В то время Владыка Владимир был ректором духовных школ Троице-Сергиевой Лавры.
«Бог ведет», — нередко говорят священники, объясняя удачливую судьбу того или иного человека. Действительно, размышляя над судьбами людей, которые входят в твою жизнь, видишь, что это именно так. Все больше убеждаешься, что нет «везения», «счастливого случая», а есть Божья воля и Его Промысл. Почему-то «везет» людям глубоким, духовным, талантливым. Почему-то «не везет» бездарям, хотя у них бывают очень острые локти, и они нередко выбиваются в начальники.
После окончания семинарии Виктор продолжает учебу в Академии, которую оканчивает со степенью кандидата богословия.
Здесь надо хотя бы немного сказать о Блаженнейшем Митрополите Владимире. Это выдающийся церковный деятель, видный ученый, богато одаренный как даром проповеди, так и письменным словом.
За годы его служения Богу и Церкви, послушание свое он несет там, где это особенно важно для Церкви в тот или иной период жизни.
Именно поэтому, когда необходимо было наладить диалог с другими религиозными конфессиями, решением Священного Синода он определен быть Епископом Звенигородским, викарием Московской епархии, представителем Русской Православной Церкви при Всемирном Совете Церквей в Женеве и настоятелем Женевского прихода в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Это произошло в 1966 году.
Встречаясь и с представителями Римско-Католической церкви, и с протестантами, вступая с ними в богословские диалоги, Епископ Владимир убедительно и смело отстаивает незыблемые позиции Православия, заставляя западных христиан считаться с Россией и ее верующими людьми.
И всюду — в Женеве, Париже, Риме, других европейских столицах и городах — Митрополит Владимир берет с собой уже иеромонаха Сергия (Полеткина). Учит его общению, умению вести разговор с нашими оппонентами, свидетельствовать истинность Православной веры.
К этому времени Виктор Полеткин уже принял постриг в Троице-Сергиевой Лавре с именем Сергия, рукоположен в диаконы, а затем и в священники.
Лавра стала родной его обителью, взрастила, дала духовные силы для служения Господу. А наречением Сергием в честь Преподобного Сергия Радонежского, которого по праву называют Игуменом Земли Русской, на всю жизнь он обязывается нести послушания с тем же духовным старанием, как нес его великий праведник Руси.
Когда возникли трудности с управлением Ростовской и Новочеркасской епархией, Митрополит Владимир получает новое назначение. Опять едет служить там, где он в то время всего нужнее.
Эти годы Владыка Сергий вспоминает как продолжение своего духовного становления. В Ростове-на-Дону постигает он мудрость управления епархией — этому он учился, находясь при Владыке Владимире. Очень трудно в те годы складывались отношения с обкомом партии. Но Владыка Владимир сумел переломить ситуацию, заставив руководителей обкома уважительно относиться к Церкви.
— Первый секретарь обкома, по примеру Никиты Хрущева, крутого нрава был человек. Окрик, размахивание кулаками, резкие меры — вот стиль работы, характерный для того времени, — Владыка Сергий погружается в воспоминания. — Запомнился этот партийный деятель и после снятия с работы, когда отправили в отставку его покровителя, Хрущева. Однажды он мне встретился неподалеку от собора. Совсем другой имел вид. Шел с сеткой, полной пустых бутылок, к магазину, где принимали пустую тару. Эта мимолетная встреча оставила след в памяти, заставила подумать о преходящем, мирском… Вот ведь как может повернуться судьба, когда веришь не в Господа, а в идола.
У Владыки судьба повернулась в иную сторону. Для фильма он дал мне пленку, снятую любительской камерой, — его хиротонию во Епископы.
Хиротония свершалась в Пасхальные дни.
В праздничных ярко-красных облачениях, сразу четырнадцать Архипастырей посвящали Архимандрита Сергия во Епископа Азовского, викария Ростовской епархии.
Все Архипастыри возложили на коленопреклоненного Сергия руки. Торжественные, исполненные глубокой мудрости и смысла слова произнес Владыка Владимир. Вот он надел на склоненную голову Сергия митру, вручил ему дикирий и трикирий.
И уже Епископ Сергий вышел из алтаря к молящимся, совершая первое благословение, скрещивая попеременно Архипастырские подсвечники с горящими в них свечами.
Да, это «для жизни новой зажегся новый день» (И. Бунин).
Это была Пасха, кода душа готова идти на труд и подвиг, жизнь и смерть во имя Христа.

Пасхальные дни на берегах Волги

Когда Владыка Сергий приехал в 1993 году в Самару, на календаре были «лихие девяностые», как назвали то во многом трагическое время для России. Но и надежда на воскресение никогда не умирала на нашей земле, в какие бы страшные тиски врагов она ни попадала.
Шел Великий пост.
Указ о назначении Епископа Сергия Управляющим Самарской и Сызранской епархией был подписан 23 февраля 1993 года. Удивительно, что почти день в день в феврале 1998 года Владыка возведен в сан Архиепископа.
Пишу слово «удивительно» неслучайно.
Ведь 23 февраля у нас государственный праздник — День защитника Отечества.
В тот день, когда я пришел брать интервью у только что прибывшего нового Архиерея, я и подумать не мог, что здесь есть и тайный, сокровенный смысл. Это потом, через годы, я догадался, что к нам прибыл еще один защитник, как и тот, Небесный — Алексий, Митрополит Московский. Напомним, что Алексий в переводе с греческого означает «защитник».
Праздник Дня советской армии переименовали в День защитника Отечества позже. А тогда, в маленьком особняке на Садовой, в тесном кабинете, где едва установили телекамеру, вся съемочная группа с неподдельным интересом смотрела на средних лет мужчину в черной рясе, с епископской панагией, с первой проседью в бороде и густых волосах, с правильными, скульптурной лепки чертами лица. Он тоже с интересом смотрел на представителей местной интеллигенции и отвечал на вопросы, то чуть улыбаясь, то чуть растерянно, когда вопросы были слишком «мирскими».
Удивительно было узнать, что он крестьянский сын — казалось, что он из какого-то древнего рода, по крайней мере, из профессорской семьи. О своих планах он говорил общими словами — да и как иначе было говорить с незнакомыми людьми Архиерею, только приступающему к управлению епархией.
Стратегия его деяний обнаружилась спустя год, когда Владыка сумел вернуть епархии здание, ранее принадлежавшее Церкви, и открыть в нем Духовное училище. Быстро собрались вокруг нового Архиерея те люди, которые понимали, что возрождение Церкви — это возрождение России. Эти люди приобрели все необходимое для жизни училища — начиная от кроватей, постельного белья и форменной одежды учащихся.
Пыл сердец, которые обратились к Богу, чья душа проснулась и жаждала деятельной жизни во имя Господне, Владыка направил на духовно-просветительскую и миссионерскую работу — в школах, средних учебных заведениях, вузах.
Появилось региональное общественное движение «Самара Православная», объединившее эти силы, ставшее помощником Архиерею во всех его делах за церковной оградой.
Руководить этим движением Владыка благословил тогда автора этих строк.
Духовное училище довольно быстро стало семинарией. К нему сделали великолепный пристрой с актовым залом, с учебными классами, оснащенными современным оборудованием. Стали выходить Православные теле— и радиопрограммы. Пресса пополнилась журналами «Лампадой» и «Духовным собеседником».
Раз в год, а то и дважды стали проводиться межрегиональные и всероссийские конференции по самым актуальным проблемам современности. И все отчетливей обозначилась стратегия деятельности Архиепископа Сергия — духовно-просветительская, образовательная.
Зримым воплощением Православной жизни стали храмы, которые возникли всюду по городу и области — от площади Славы в центре Самары до его окраин.
Преобразился и облик земли Самарской — храмы облагородили и украсили города и веси губернии. Чего, к сожалению, нельзя сказать о многих новых застройках, возникших среди той неопределенности и даже хаоса, характерного для первого десятилетия новой России.
Строились не только храмы, создавались приходы, в которых налаживалась Православная жизнь. Эта работа, — если ее можно назвать работой, а лучше всего деянием — велась изо дня в день, из года в год.
И стали видны плоды этого духовного труда.
Выпускники семинарии с годами становились священниками, способными повести за собой прихожан. В городе и области — в Тольятти, Сызрани, Новокуйбышевске, в районных центрах и селах, всюду уже не могли власти обходиться без духовенства. Все больше понимали, что в современной России, где все ищут «национальную идею», она давно сформулирована, она заключена в Православии, которое дает ответы на все вопросы — начиная с государственных и кончая бытом, устроением порядка в семье.

Архиепископ Самарский и Сызранский Сергий служит молебен на территории Самарского Иверского женского монастыря.

Осознание этого происходило медленно, и сейчас все еще продолжается. Потому что есть силы явные и скрытые, которые противятся этому устроению России, потому что продолжается вековая вражда безбожия с верой Христовой. И в этой тяжелой борьбе есть, конечно, и утраты, и разочарования.
Но Владыка еще с юношеских лет знал об этом — и от первого своего батюшки Серафима, и от Епископа Симона, а затем и от Митрополита Владимира.
Душа его крепла, а когда одолевали немощи и усталость от изнурительной борьбы с во многом еще прежней властью, но только лицемерно вроде бы считающейся с Церковью, он ехал молиться на Святую Гору Афон. Там обретал новые духовные силы и вновь продолжал начатое дело Православного устроения жизни.
Его заботой стало и обустройство на Самарской земле монастырской жизни. Возродились старые монастыри — женский Иверский, уже встретивший свое 160-летие, Вознесенский в Сызрани, открылись новые обители — Ильинская в Заволжье, Воскресенская в Самаре.
Стараниями Владыки возник на правом берегу Волги мужской монастырь в Винновке в честь Казанской иконы Божией Матери. Владыка планирует со временем сделать этот монастырь одним из центров духовно-просветительской работы в России.
Служит Богу и людям Владыка на нашей Самарской земле уже восемнадцать лет. Самара стала его второй Родиной. Здесь в полную силу раскрылись его духовные силы, здесь он въяве осуществил то, о чем мечтал в юности. Теперь его густые волосы стали белы, как снег, и на сердце лег не один незримый рубец.
Только в Самаре теперь более сорока приходов, а в начале его служения было не больше десяти. По области — триста пятьдесят пять приходов, а духовенства — более четырехсот человек: более трехсот пятидесяти священников и около пятидесяти диаконов. И к каждому надо найти свой подход, с каждым войти в духовную связь. Разрешить конфликты, быть строгим и требовательным, исправлять ошибки других — и самому не совершать их.
Когда я спросил Архиепископа Сергия, что самое сложное в жизни священнослужителя, Владыка неожиданно для меня ответил:
— Привыкание.
Да, это действительно большая опасность — вместо сердечной молитвы равнодушно произнести заученные слова, душой не прикасаясь к тому таинству, что свершается во время церковных служб.
Если этого прикосновения души не происходит, духовная жизнь в пастыре может замереть. А если усердие и открытость сердца не истлевают с годами, если предстояние перед Господом не утратило духовной силы и сердечности, то получишь ты обильные дары, которые даст Отец, Сын и Дух Святой.

Ранней пасхальной весной, в разлив реки, по гатям, шел с мамой мальчик Витя Полеткин. Смотрел вперед, в светлеющее небо — туда, где должен был показаться храм.
И вот очертания его становились все яснее и яснее, и сердце счастливо билось, и пасхальная радость входила в душу.
Сквозь годы шел русский мальчик, становился юношей, зрелым мужем, и путь его оказался прямым. Не свернул он с него, вошел в Святой Храм Русской Православной Церкви и остался в нем служить.
И будет служить — доколе бьется сердце.

Алексей Солоницын

08.04.2011