«Всё моя молитва превозможет»

Об авторе. Матушка Марина Захарчук живет в селе Новенькое Ивнянского района Белгородской области, где служит в Михаило-Архангельском храме ее супруг, священник Лука. У них пятеро детей. Матушка сотрудничает с нашими изданиями и пишет глубокие и поэтичные рассказы, воспоминания…

Было уже за полночь, когда сидевший одновременно со мной «ВКонтакте» Борис написал: «Даня в больнице. Кажется, острый холецистит».

Даня — это мой первый сын. Борис — третий. Он, как и остальные выросшие дети, кроме самого младшего-школьника, живёт в Курске. Работают, учатся. Совсем уже взрослые, самостоятельные, привыкшие держаться друг за друга.

Звонить не решилась — ночь, соседи по палате спят. Спросила смс-кой: «Можно тебе позвонить?» — «Я сам позвоню утром», — был ответ. Не стала и будить уже спящего мужа. Ну, холецистит… Неприятно, конечно, но — не смертельно.

Утром позвонил не Даня — Максим: «Ма, ты только не волнуйся. Даня перепутал. У него панкреатит». А чего волноваться? Холецистит — панкреатит: какая разница? Но Максим-то по образованию медик, раз говорит — значит, разница есть?

Спустя ещё полчаса позвонила племянница — та самая Лада, которая не хмурится — о ней я недавно писала в газете. По счастливой «случайности», скорая помощь привезла Даню именно в ту больницу, где она работает медсестрой много лет. Даня и ей сообщил о своём «холецистите», и утром она появилась у него в палате. Глянула — и всё мгновенно оценила. Отыскала заведующего отделением, и Даню спешно перевезли в реанимацию. Лада и объяснила мне разницу.

Острый холецистит лечится, и даже если удаляют желчный пузырь, человек продолжает жить долгие годы, возмещая недостаток желчи в организме специальными препаратами. Острый панкреатит, а вслед за ним — панкреонекроз (именно такой диагноз поставили Дане) — это отмирание поджелудочной железы и, как следствие, отказ всей пищеварительной системы. При панкреонекрозе поджелудочная железа не может остановить свою работу и поедает саму себя. Именно в этой стадии попал в больницу наш сын, да к тому же ещё и с начинающимся перитонитом.

Маленькие детки — маленькие бедки. А большие — они же, наши дети, считают, что всё знают сами. Сколько раз просила я Даню проверить у врачей много уже лет безпокоивший его желудок. «Проверю… попозже», — был неизменный ответ. И вот теперь, похоже, слишком поздно. Как выяснилось, он целых две недели ходил на работу и пил там обезболивающие, а затем колол их, несмотря на советы сослуживцев поехать в больницу. «А вдруг что найдут?» — отвечал.

Нашли. Слава Богу — не спутали с аппендицитом, с отравлением. Нашли, и даже сумели «выключить» поджелудочную, остановить на время её неугомонные «челюсти». А дальше? Дальше — либо она «опамятуется» и подчинится действию лекарств, либо — «готовьтесь к худшему», сказали врачи, больше пяти-семи дней организм не выдержит. И добавили: «Надежда только на чудо».

Даня, Данечка, Данюша! Ясноглазый малыш с высокими бровями, делающими его бледное личико всегда удивлённо-вопрошающим, с мягким пухом белых волос, окаймляющих детскую головку, точно нимбом, сквозь который светится солнце. Сейчас у него — двое своих мальчишек, таких же беленьких, таких же прозрачных. Не дай Господь!..

Что делать, что делать-то!? Снова звонок от Лады: на утренней планёрке заведующий реанимацией определил состояние Даниила как «тяжелейшее», а на вопрос главврача о прогнозе ответил с обезкураживающей прямотой: «Куда вывезет». То есть, надежда только на организм и…

Даниил Захарчук с женой и сыном.

Решение пришло почти мгновенно. Батюшка — Данин отец — взял в храме запасные Дары и поехал в Курск. Если даже нельзя будет причастить (желудок ничего не удерживал в себе), то хоть — поисповедовать. Я осталась дома. Во-первых — с младшим сыном, а во-вторых — конечно же, молиться… если считать, по слову Святых Отцов, молитвой всякую мысль о Боге. Молиться по молитвослову — читать каноны, акафисты — я не могла. Это за других легко, а за своего первенца — поди, попробуй, когда в мозгу бьётся один крик: «Господи, помоги!». И тут я вспомнила ещё об одном «члене семьи» — о компьютере. Для многих семей воцарение этого «умного ящика» в доме — кромешное зло, отнимающее у родителей неразумных детей. Но противникам компьютера я всегда говорю: и топором, и ножом можно ведь убить, а можно — спокойно делать домашнюю работу. Не техника виновата — мы, только мы сами. В нашем доме, слава Богу, «ящик» знает своё место и служит почти исключительно для работы.

И снова — звонок из Курска. Даню удалось благополучно причастить, и ему тут же — не «вскоре», не наутро — тут же стало легче.

А интернет… Я знала, конечно, что есть у меня друзья, есть на свете неравнодушные люди. Но чтобы столько!? Первым откликнулся «Благовест» — газета, с которой я сотрудничаю уже несколько лет. Поместили просьбу молиться в ближайшем номере (он как раз был готов к выпуску), но ещё раньше — на одноимённом сайте и в «Моём мире». И сами сотрудники этого замечательного издания отправились в храмы, обратились к знакомым батюшкам и к своим друзьям и родственникам. Не будет преувеличением сказать, что о болящем Данииле молилась почти вся Православная Самара! Но ещё и — читатели «Благовеста», совсем незнакомые мне люди — друзья моих друзей, друзья их друзей… И до сих пор нет-нет да и приходят мне или «Благовесту» вопросы: как Даниил? Вот одно из таких писем, присланных мне Ольгой Ларькиной из «Благовеста»: «Вероника Бодрова прислала специальное сообщение для матушки Марины: Здравствуйте, Ирина! Мой друг Александра Яковлева написала о Данииле в «Одноклассниках»: «Передайте матушке Марине, что подали сорокоуст о здравии, просим у мощей святой Матронушки Московской. Поеду в выходные в Лавру, попрошу Преподобного Сергия… Помоги Господь! Будет возможность — передайте это, пожалуйста». Вот я и передаю. Так что пусть отец Лука и матушка Марина надеются на лучшее. Всем миром молимся о Данииле». Мне передали. И теперь уже я молюсь о совершенно незнакомых мне, но ставших такими близкими Веронике, Ирине, Александре. А ещё — о друзьях и сотрудниках «Благовеста» и о тех, кто молился и продолжает молиться о Данииле: протоиерее Сергии, протоиерее Викторе, иерее Максиме, архимандрите Николае, игумении Серафиме, игумении Наталии, игумении Иоанне, игумене Спиридоне, Антонии, Ольге, Алексии, Ирине, Ирине, Лидии, Любови, Василии, Василии, Людмиле, Елене — и ещё многих, многих, не назвавших своих имён.

На моё «sos» откликнулись, конечно, и мои друзья — и тоже включились в молитву и «включили» своих друзей, знакомых и незнакомых.

«Случай» — да нет, даже в кавычках это слово неуместно! Господь свёл моего однокурсника с незнакомой женщиной: она подошла к нему в храме и, зная, что он живёт в одном из монастырей на Псковщине, попросила молитв о своём сыне, а мой однокурсник назвал ей имя Даниила. На следующий день эта женщина сообщила, что попросила по телефону молиться о Данииле сестёр Горненской обители в Иерусалиме… О нашем сыне молились в Москве и Праге, в Петербурге и в Иерусалиме, в Белгороде и Курске, в Губкине и Гатчине, в Самаре и Астрахани, в Воркуте и Марий-Эл, в Черкассах и Сургуте, в Оптиной и Никандровой пустыни, в Троице-Сергиевой Лавре и в маленьком храме под Бронницами… А скольких мест и имён ещё я не знаю, сколько людей, узнав из интернета о нашей беде, поминали Даниила в вечерних и утренних молитвах, вписывали в записки на Литургиях, заказывали сорокоусты и молебны. Спаси, Господи, всех, всех… До конца жизни не рассчитаться мне с этим долгом. До конца жизни буду я благодарить этих людей и поминать на молитве в храме и дома.

Дай Бог, чтобы ни у кого в семьях не случалось несчастья. Но если оно всё-таки нагрянуло, навалилось, обрушилось — разобрать этот завал поможет молитва. «Всё моя молитва превозможет, если к Богу припаду, любя», — поёт для нас иеромонах Роман.

Исцеление Даниила было стремительным. Восемь дней в реанимации на острие между жизнью и смертью. Ещё две недели — в отделении, где врачи снова разводили руками: такого быстрого и благополучного исхода они не ждали, с этой болезнью люди лежат на больничных койках месяцами. Конечно, до полного выздоровления далеко, и в храме мы по-прежнему поминаем сына болящим. Но главное — он жив, он дома, в окружении жены и детей, и даже уже вышел на работу.

Дорогие мои! Никогда не жалейте сил на молитву. Никогда не стесняйтесь просить о молитвенной помощи других людей, ближних и дальних, знакомых и незнакомых. Не верьте тем, кто советует вам заказать службы в трёх, семи, двенадцати храмах… Магия цифр — не для Православных людей. Пусть молятся все и везде, где только возможно. Пусть храмов, где возносятся молитвы о ваших родных и близких, будет больше, ещё больше. Молитвы много не бывает! Спаси вас Господь.