Зарубки на память

Известный московский филолог Владимир Иванович Мельник делится с читателями своими мыслями и наблюдениями.

Поздняя обедня

Один мой знакомый из Москвы побывал в деревне. Удивился, что в сельском храме служба начинается в 9 часов. К этому времени в столичных храмах начинается уже поздняя обедня. «А ещё говорят, что сельские жители рано встают». Но его поправили: «Так ты учти, что даже в воскресный или праздничный день деревенский человек живёт по своим часам. Он действительно встаёт рано, когда ты ещё спишь. Но ему надо скотину напоить, накормить, корову подоить, вывести на пастбище. От этого никуда не денешься. Да ещё многие из них должны пешком прийти в храм за несколько километров. Так что в селе это не поздняя, а ранняя обедня».

Спутник и старец

Как отрадно узнать, что и сегодня, когда русский язык тесним даже в России, многие в мире припадают к его чистым родникам. Ещё в прошлом веке, когда мы первыми вырвались в космос, в словари других народов мира вошло русское слово: спутник. Теперь другое время, Россия делится с Европой своими духовными сокровищами. Очевидцы утверждают, что немцы, французы, англичане узнали и полюбили русское слово «старец» — именно в его духоносном значении. Своих старцев у них давно уже нет, нет и памяти о них. Жаль только, что старцев и у нас уже почти не осталось. Но их чада, живущие среди нас, их чудесные духовные уроки — всё это пока ещё живо. Случись нужда — есть чем поделиться.

Русский крик

Один знакомый человек, который в перестроечные годы купил японскую машину во Владивостоке и гнал её в Москву через всю Сибирь, вспоминал, что где-то в Читинской области его поразила такая картина. Он остановился отдохнуть за городом, поставил на таганок кастрюльку с супом. Откуда ни возьмись, появилась стайка мальчишек. Они не подходили к машине, а встали вдалеке и начали гонять ногами пустую банку из-под консервов. Но гоняли невесело, и вообще видно было, что не в банке дело. Не сразу его осенило, что мальчишки хотят у него попросить денег или еды, но стесняются. Он так и сказал: «Цыганские дети или кавказские мальчишки попросили бы, а русские мальчики стесняются. Нет у них этого в крови».

И я вспомнил, как соседский дедуня вспоминал голод 1946 года в Белгородской области: «Голод был большой, много людей умирало. А у нас дедушка водил пчёл, и мёд мы меняли то на мыло, то на хлеб, то на соль. Соседские мальчишки знали, что хлебушко у нас есть. А просить стеснялись. Придут, сядут на пороге и молчат. Не просят, не играют, — сидят и молчат».

Так я понял, что русский крик — немой. Он не настаивает на своём, а только напоминает о Боге и взывает к совести. Отвергнуть такой крик о помощи — большой грех.

Кто вернёт?

На Афоне рассказывают монашескую легенду. Один брат проходил мытарства ещё в теле. Он лежал на одре болезни и отвечал бесам. Монах всё время говорил: «Нет». И лишь однажды с искажённым лицом ответил: «Да». Отец игумен спросил его:

— Что с тобой, чадо моё?

И монах ответил:

— Я присвоил три гроша из церковной кружки, и теперь душа моя не может выйти из тела.

— А если я верну эти три гроша, душа твоя освободится?

— Да.

Скитские старцы внесли три гроша, и монах спокойно умер.

Вспоминая об этой легенде, невольно переносишься мыслью в наше время: как будут расплачиваться за свои долги те, кто ограбил целый народ? Кто положит в кружку украденное будущее России?

Без очереди

Кто не знает Иверскую часовню около Кремля — в самом центре Москвы? Блажен, кто сподобился помолиться у Иверской Божией Матери в день Ее праздника, кто час простоял в плотной толпе на крылечке часовни, следя глазами, как то один, то другой Православный из толпы все-таки попадает в часовню, исчезая за широкой спиной бравого и хорошо делающего своё дело охранника и потом появляется уже на возвышении, у самого святого образа, земно кланяется, ставит свечу и снова проталкивается — теперь уже к выходу.

Вдруг какое-то движение. Два огромных красивых букета роз появляются у самых дверей. Еще не видно, чьи руки держат эти огромные букеты, которые, невзирая на плотную толпу, пытаются, словно живущие своей жизнью, проплыть над головами — чтобы упасть к ногам Царицы Небесной. Кажется, это было бы так естественно… Замирает даже протест в душе, что «букеты» пройдут без очереди.

Кто-то вдруг произносит: «Грузины пришли». И правда теперь уже видно, что букеты держат в напряженных от толкотни руках два грузинских юноши. Я почему-то сразу вспоминаю: «Русские пришли» — из рассказа моей мамы о посещении мощей Святителя Николая в Бари. «Русские, ортодоксы пришли»,— сказали стоявшие в длинной очереди итальянцы — и безропотно пропустили мою маму и сестру к Святителю Николаю. Но грузинских юношей с их букетами не пропустили. Может быть, просто не смогли раздвинуть плотные ряды в страшной толчее. Толпа сжалась еще плотнее — и видно стало, как руки передали букеты в другие Православные, теперь уже славянские, руки — и букеты все-таки поплыли над головами паломников — прямо к Ней, прямо к Ее стопам. Грузины ушли, а букеты остались у Иверской!

Четвертая заповедь

«Если евангельскую заповедь нарушает один человек, то ответственность падает на него одного. Однако если что-то противоречащее заповедям Евангелия становится государственным законом, то гнев Божий приходит на весь народ — для того, чтобы его воспитать».

Старец Паисий Святогорец

Кто знает пути Господни и кто знает, какие, казалось бы, ничтожные причины приводят к исчезновению царств и империй? 10 мая 1904 года по указу Императора Николая II был обнародован закон, разрешавший работать в церковные праздничные дни. Царь пошел на это под всевозрастающим давлением «секулярной» общественности. Священник А.Смирягин писал по этому поводу в журнале  «Гражданин»: «Каноны церковные требуют, чтобы Христиане должным образом праздновали воскресные дни… Неудачная редакция нового закона поставила в крайне неловкое положение все Христианское духовенство. Ведь… если работающий в воскресные и праздничные дни, т. е. явно нарушающий 4-ю заповедь, не становится ни ослушником Церкви, ни нарушителем закона, то на этом же основании и всякий нарушающий 5, 6, 7, 8 и другие заповеди Божии не должен считаться ни ослушником Церкви, ни нарушителем закона…».

Действительно, произошла цепная реакция: разрешили нарушать 4-ю заповедь о хранении «седьмого дня», и люди вскоре нарушили заповедь «Не убий». Святой страстотерпец Царь Николай II был убит вместе со всей семьей своими подданными, и Русское Царство распалось. А вскоре легализованный грех аборта захлестнул всю страну…

Русские люди стали работать столько, сколько не работали никогда в своей истории. Работали дома и на производстве, работали в осажденном Ленинграде и в концлагерях, вместо зажиточных людей появились «герои труда». В советское время ввели еще и «субботники» и «воскресники», откровенно и намеренно приводящие к нарушению очень важной со времен Моисея 4-й заповеди. Боже, дай же нам стать Твоими и только Твоими рабами, дай нам меньше работать и больше славить Твое неизреченное Имя, верни нас на стези правды.

Наследство

У белгородского старца схиархимандрита Григория (Давыдова) был случай: умер муж его духовной дочери, крупный партийный работник. Старцу была открыта его посмертная судьба. Когда духовная дочь наутро приехала рассказать ему о смерти своего мужа, отец Григорий предупредил ее словами:

— Да ваш муж в такое место попал, что нам только мечтать об этом. Удивляюсь, как он, детдомовец, и спасся — ведь там же учили только атеизму!?

Духовная дочь рассказала старцу Григорию, что муж попал в детдом во время войны в пятилетнем возрасте, лишившись отца и матери. Как-то его в детском доме спросили, знает ли он какой-нибудь стишок наизусть. Он ответил, что знает один стишок — его мама научила. И он прочел от начала до конца «Отче наш».

Отец Григорий даже прослезился:

— Так вот почему его Господь спас! Ему мать оставила наследство. Вот это наследство — «Отче наш» — и спасло его!»

Владимир Мельник

член-корреспондент Академии наук, г. Москва.