Пасхальная память

На сентябрьской Православной выставке в Москве я всюду искала книгу "Пасхальная память. Воспоминания об иеромонахе Владимире Шикине". Мне дали почитать эту книгу за неделю до поездки в Москву. Сейчас так много хорошей Православной литературы, что нас уже трудно чем-то удивить. Но эта книга неожиданно поразила, задела за живое, заставила облиться слезами о чем-то своем, глубинном, не высказанном никому. Горячая любовь этого батюшки к каждому встреченному им человеку — это проявление через него, избранника Божия, любви Господа к нам, таким грешным, много наломавшим дров в своей жизни. Это — надежда на спасение. И как же мне было до слез горько, что при жизни его не была с ним знакома! Книга начинается с разговора о самом главном, буквально с первых строк: "Отец Владимир — священник, для которого покаяние с молитвой были первым деланием жизни. Он относился к числу священников, отдающих главное время и силы основе нашего спасения — покаянию людей". В книге приводится множество поразительных случаев исцелений по молитвам батюшки. Но не меньше, чем этот дар исцелений, чем примеры его прозорливости, поражает его "дар глубоко милующего сердца", такой редкий в наше время. "Рядом с этим человеком оживает твоя забытая подлинность", — такое редко о ком можно сказать. Почему-то возникает твердая уверенность, что отец Владимир обязательно увидел бы в тебе что-то главное, что ты сам порой не можешь понять, помог бы исповедать забытые грехи, тяготящие душу, научил бы жить радостнее.

Нигде не находила эту книгу. И вдруг на небольшом прилавке увидела ее, с дивеевским храмом на синей обложке, откуда скромно, ясными проницательными карими глазами смотрит в душу дивеевский батюшка Владимир Шикин. Никак не могу дотянуться до книжки: вокруг прилавка какая-то суета, восклицания, объятия. Это же автор, Елена Владимировна Ерофеева, общается с читателями! Наконец, она осталась одна, мы с трудом нашли свободный уголок, чтобы поговорить. Я спрашиваю ее о фотографиях, которые стоят рядом с ее книгами. На них ясно видны следы обильно стекающего миро.
— Это Архимандрит Тихон (Агриков), в схиме Пантелеимон, и иеромонах Владимир Шикин, — пояснила Елена, — самые любимые мной пастыри. В моем доме начали мироточить одновременно фотографии этих двух самых дорогих для меня в моей духовной жизни людей. Это близкие по духу люди, и одновременное мироточение их фотографий — подтверждение того, что они вместе там, на небесах, насколько они страждут о нас и их волнует все, что происходит сейчас с нами.
— Ваша книга — это приношение благодарного чада своему духовному отцу…
— Иеромонаху Владимиру я обязана очень многим. Я была в очень тяжелом духовном состоянии, прежде чем попала к батюшке. И батюшка меня вынул, что называется, из преисподней. Обрывающуюся в бездну, он меня подхватил и спас — своими молитвами. Это был настоящий ученик Преподобного Серафима Саровского! Большое утешение мне доставляет то, что много людей подходят и выражают свою признательность, говорят, что читали книгу "Пасхальная память" о замечательном пастыре иеромонахе Владимире дивеевском ночи напролет, обливаясь слезами. Совершенно невероятно: батюшка, с которым они не были знакомы, как живой, родной, близкий, любящий человек входит в их жизнь и начинает в ней участвовать и помогать. У меня в руках фотография, на которой много могил, среди которых — драгоценная могила батюшки. От креста на ней, это четко видно на снимке, столп света восходит в небеса. Батюшка сугубо служит Господу. Его любовь к людям была велика при жизни, и сейчас еще умножилась.
— Каким он был?
— Батюшка Владимир бросался на помощь, не взирая на то, кто был перед ним — человек, пораженный алкоголизмом, или страждущий наркоманией, или бомж, или одержимый, от которого все отшатнулись, — батюшка старался помочь каждому!
— Меня особенно поразило то, что он хорошо понимал, как распространено уныние в наше время, и помогал людям его одолеть.
— Да, об этом еще говорил наш величайший Святитель Игнатий Брянчанинов — что прежние пытки и истязания Христиан заменятся более тонкими искушениями, которые будут столь же губительны. И сейчас несметное число людей порабощено недугом уныния, — конечно, сатанинским. Батюшка это все, конечно, в клочья разметал. Это был подлинно пасхальный батюшка, поэтому книга и называется "Пасхальная память". Это самое точное название. Это был батюшка, который всем нам улыбался, радовался вместе с нами, а ночами плакал о грехах наших, умолял Господа пощадить наши души, вынуть из заблуждений, из неверия, из отчаяния. Он оказывал помощь, даже если человек был одержим жаждой самоубийства.
— Как вы писали эту книгу?
— Пять лет назад любимый батюшка отец Владимир, прочтя какие-то мои записки, что я ему, таясь от других, дала прочитать, благословил меня со словами: "Елена, вам нужно писать". Эта книга писалась на одном дыхании, молитвами батюшки. Когда говорят: "Ах, познакомьте с автором", — я отвечаю им: автор — жизнь, а мы — убогие писари, которых Господь поставил на это место, дал послушание, чтобы запечатлеть неизреченное милосердие Божие к нам.
— Рядом с книгой "Пасхальная память" здесь на выставке представлена ваша новая книга "Золотой святыни свет" с редкой фотографией Великой Княгини Елизаветы Феодоровны на обложке.
— Зная, что в моем доме жила и умерла последняя насельница прежней Марфо-Мариинской обители — монахиня Надежда, отец Владимир благословил меня написать книгу об этой обители — об обители земной и обители небесной. Монахиня Любовь, тогда еще Фросенька, в юном возрасте посетила ад и рай. Сопровождал ее преподобный Онуфрий Великий. Они стояли в Царствии Небесном перед Марфо-Мариинской обителью, и Фросенька в восторге произнесла: "Какая великая обитель!" — не умея найти слов, чтобы выразить свое восхищение. А преподобный Онуфрий ответил ей: "Она может вместить весь мир" (слова преподобного Елена произнесла твердо и раздельно, с какой-то особой торжественностью — прим. авт.). И, опираясь на эти слова, я говорю в книге о том, что небесная Марфо-Мариинская обитель ждет всех нас к себе, она может вместить наших усопших, наших живых, юных или умудренных годами, слабые или изможденные души… Лишь бы наша душа любила — таких, как преподобномученица Великая Княгиня Елисавета Феодоровна, и тех, кто творит такие дела. И лишь бы мы сами вносили хоть малую лепту — взглядом, улыбкой, вовремя ободряющей… Если ты видишь человека, который в унынии, — ответь ему улыбкой сочувствия.

— Почему ваша книга посвящена Цесаревичу Алексию?
— Он был одного духа со всей Царской Семьей и Елизаветой Феодоровной.
Четвертая часть моей книги — о Царственных Мучениках. Книгу я с глубоким благоговением посвятила хранителю России Цесаревичу Алексию, столетие со дня рождения которого только что отпраздновала страна. Я сама лично Цесаревичу Алексию обязана настолько, что все мои слова не могут этого передать. Мне невероятно хочется, чтобы люди любили Цесаревича, понимали, что он — величайший заступник русского народа. Игумен одного монастыря сидел в дверях своей кельи, творил Иисусову молитву и размышлял о том, принимать ли ему схиму. Только что он пережил тяжелейшее заболевание. И вдруг он видит, что по монастырской дорожке приближается к нему человек в длинных белых ризах. И как же он был потрясен, когда перед ним вдруг предстал Цесаревич Алексий в возрасте тридцати с небольшим лет. И сказал ему с улыбкой: "Не сомневайся нисколько, принимай схиму, Бог благословляет тебя ее принять с моим именем". Улыбнулся ему и исчез. Этот игумен, теперь уже схиигумен Алексий, говорит, что Цесаревич Алексий — "величайший врач, земной и небесный". Мы знаем, что зрелые души в Царствии Небесном у Господа будут встречены нами в возрасте Христа, в возрасте 33-х лет. Поэтому глубоко заблуждаются те, кто думает, что Цесаревич Алексий — это маленький мальчик, больной, немощной, и что от него можно ждать? Это величайший подвиг — болезнь, в результате этого подвига и мученической смерти он приобрел там, на Небе, огромные духовные силы и возможности помогать нашей стране, которая больна, — страшнее она никогда не болела. Мы безконечно нуждаемся в помощи наших дивных, светлых заступников.
Каково же было потрясение иеромонаха Владимира, когда он узнал, что родился в день преподобного Онуфрия (25 июня), который был небесным покровителем Марфо-Мариинской обители. Батюшка настолько любил эту обитель! Он носил на себе дивную ладанку с изображением пресветлого лика Елизаветы Феодоровны и частицами святынь Марфо-Мариинской обители.
Современный человек не может совершать тех подвигов, какими спасались наши древние святые отцы, но может творить дела милосердия. А дело милосердия в тысячу крат увеличивается у Господа и превращается в бриллианты. Елизавета Феодоровна учит нас творить эти малые дела, которые ведут в Царствие Небесное. Книга о Марфо-Мариинской обители вышла благословением и молитвами отца Владимира и молитвами монахини Надежды, у меня жившей и умершей 22 года тому назад, 93 лет от роду. Она отошла к себе домой, в Небесную обитель, где подвижники ждут всех нас. Этой милости я недостойна — того, что я держала в своих руках эти сухонькие ручки, их целовала. Они, ушедшие туда, — с нами. Они нас любят, они нас жалеют безмерно. Они входят во всю внутреннюю скорбь и неблагополучие сердец и душ современных людей. И они зовут нас к себе.

На снимках: книга "Пасхальная память"; автор книги "Пасхальная память" Елена Ерофеева держит в руках мироточащие фотографии.

Людмила Белкина

24.09.2004