Парижские химеры

О новом романе писательницы Елены Чудиновой, вызвавшем сильный резонанс в обществе.

Новый роман Елены Чудиновой с сознательно провокационным названием «Мечеть Парижской Богоматери» (Москва, "Лепта", 2005)  уже заставил о себе говорить. Причем мнения звучат самые противоположные. Ведь тема романа  далеко не толерантна, да и сам жанр антиутопии призван не столько предсказывать, сколько предупреждать. Наверное, тревоги автора все-таки преждевременны и европейские народы еще не готовы до конца расстаться со своим историческим наследием — Христианством. Тому свидетельство — недавний выбор нового Римского понтифика, всерьез встревоженного апостасийными процессами в западном Христианском мире. Но тревога автора оправданна, ибо мы живем в мире, где ничто уже не является раз и навсегда данным, и мы должны отстаивать свою веру, а если потребуется, то и умереть за нее. И если некогда Христианские народы перестанут исповедовать свою веру, то чему же удивляться, когда их начнут заставлять исповедовать чужую?
Сразу хотелось бы отметить, что мы ни в коем случае не хотим задеть этой публикацией российских мусульман, наших добрых соседей по общему дому — России. Но вопросы, поставленные в романе, нуждаются в спокойном, вдумчивом и, главное, Православном  осмыслении. Иначе они будут решаться в совсем иной тональности. Наш автор Вероника Терентьева сумела рассказать о романе, не съезжая в область неоправданных фобий, но и ни в чем не отступив от правды жизни.

«Мечеть Парижской Богоматери». Это словосочетание звучит странно и нелепо. Но именно так называется новый роман писательницы Елены Чудиновой, вызвавший сильный резонанс в обществе. По своему жанру этот роман — антиутопия. Действие происходит в 2048 году в Париже. Но прекрасный город претерпел значительные изменения: теперь это столица шариатской Франции. Европа захвачена мусульманами. Теперь они полноправные хозяева Старого Света, а ислам — единственная официальная религия. У французов (и большинства европейцев) есть выбор: принять ислам и занять более-менее «достойное» место в новом обществе или попасть в гетто, где каждый шаг может стать последним в твоей жизни. Все герои романа уже сделали (или делают) свой выбор. Французская нация разделилась на две диаметрально противоположные группы: конвертиты — люди, принявшие ислам и живущие по законам шариата, и члены Сопротивления, а также сочувствующие им.
Когда я читала роман, то пыталась понять, кто же главный герой произведения. Может быть, это София Севазмиу, одна из лидеров французского Сопротивления? В этом персонаже легко угадывается вполне реальное лицо — девочка, захваченная в плен чеченскими боевиками ради выкупа и искалеченная ими перед видеокамерой, чтобы ее отец побыстрее нашел деньги для выкупа дочери. В романе она вырастает непримиренной и безжалостно мстит тем, кто разрушил ее детство, сделав целью своей жизни борьбу с наступлением ислама на Христианские ценности.
Или главный герой — католический священник отец Лотар, совсем молодой, но уже делом доказавший свою веру? Рискуя жизнью, он проводит Богослужения в парижских гетто, катакомбах, не уступая духу времени ни в единой мелочи, постоянно проявляя преданность Христу?
А может быть, это маленькая юродивая — девочка Валери? Собор Парижской Богоматери — ее боль, незаживающая рана, ведь теперь там мечеть Аль-франкони, а вместо мессы — намаз. Не боясь ничего, восьмилетняя малышка ходит по парижским улицам и грозит «благочестивой страже» маленьким кулачком. «Божья Матерь плачет, — говорит она. — Ну сделайте что-нибудь, вы же взрослые!» Невольно думается, что это призыв из будущего — всем нам.
Так кто же главный герой (или герои) романа? Прихожу к мысли, что все — и никто! Главный герой — Нотр-Дам, собор, ставший мечетью, символ поруганной Христианской веры. В произведении Елены Чудиновой он уже не кажется просто строением в готическом стиле. Это живой человек, страдающий, истекающий кровью и призывающий словами маленькой француженки Валери: «Сделайте что-нибудь!»
Очень подробно в романе «Мечеть Парижской Богоматери» прослеживается, как именно Европа стала «Еврабией». В сущности, это происходит уже сейчас. Еще живо в памяти отношение со стороны европейцев к «мужественным сопротивленцам» из маленькой горной Чечни. То, что «повстанцы» убивали, калечили, похищали ради выкупа, на Западе оставалось за кадром. И только когда прогремели взрывы в Мадриде и Лондоне, Старый Свет наконец задал вопрос: «За что?»
Действительно, за что? — европейцы же всячески «ублажали» исламистов. Принятый во Франции в 1976 году закон о воссоединении семей обезпечил им практически свободный въезд в Европу. Возможно, те, кто принимал это решение, предполагали, что десятки тысяч мусульман быстро ассимилируются и станут «французами» и «европейцами»? Но пока что выходит наоборот — ислам в Европе все решительнее заявляет о себе. И в этом им помогают местные либералы — разрушая собственные Христианские устои и веру.
Мне кажется, что символом стремительно слабеющей под натиском «сарацин» Европы может стать голландский режиссер, потомок великого художника Тео Ван Гог. Он погиб от руки фанатика за то, что снял фильм о положении женщин в исламских странах. Есть свидетельство, что перед смертью Ван Гог кричал своему убийце: «Подождите, давайте поговорим!» Но разве можно договориться с фанатиком? Те, кто считает иначе, своими руками роют могилу собственным детям и внукам.
«Что же, — спросит иной читатель, — ислам — это зло? Мусульмане — это зло?» Нет, я так не считаю, так как лично знаю многих прекрасных и благородных людей, исповедующих мусульманскую религию. И таких людей подавляющее большинство! Но их как раз отличает уважение к Христианству. Эти люди не пытаются доказать свою правоту и не навязывают никому своих взглядов. Мы разные, но это не мешает нам уважать друг друга. Так кто же тогда виноват?
На мой взгляд, проблема вовсе не в самом исламе. И не в китайцах, которые постепенно заселяют Сибирь и Дальний Восток. И не в американцах, развращающих наш народ «западным образом жизни». Проблема в нас самих — что мы противопоставляем этому? Как мы исповедуем нашу веру? Ведь собор Нотр-Дам в романе-утопии превратился в мечеть не за один день. Год за годом, десятилетие за десятилетием европейцы сами сдавали (сдают сейчас!) свои позиции — сокращая мессу до минимума, сводя веру к набору фольклорных традиций, устраивая демонстрации с требованием переписать Новый Завет с учетом современных реалий либерального общества. И вот итог — свобода в парандже!
Еще один извечный вопрос: что делать? И ответ тут же дается в книге. Молодой грек говорит отцу-священнику: «Если бы ты вчера проповедовал, сегодня мне не пришлось бы брать в руки оружие». Проповедь нашей веры, проповедь в словах и делах, проповедь нашим невоцерковленным собратьям — вот что должно стать нашим оружием. Иначе у нас нет будущего. Роман — упрек, направленный прежде всего к нам. В редком российском доме не увидишь иконы — но много ли тех, кто утром и вечером становится перед ними на молитву? Восемьдесят процентов населения заявляют: «Мы — Православные!», но часто их вера сводится к освящению куличей на Пасху. А крест — символ страданий Господа нашего Иисуса Христа — порой соседствует рядом с амулетом или знаком зодиака.
Несколько лет назад я встретила девушку, с которой училась тогда в вузе. Мы остановились, разговорились с ней. У нее на шее висел крестик католической формы. В ходе разговора эта несчастная душа стала… ковыряться им в зубах! На мое замечание она тут же отреагировала: «Я ношу его просто как украшение!»
Но ведь за украшение не пойдешь на муки и смерть. И вряд ли захочешь выйти на защиту абстрактного «строения ХVIII века, охраняемого государством», если за всем этим не стоит для тебя Спаситель Христос. Рано или поздно перед каждым из нас встанет выбор: чем является для тебя Православие — верой или фольклорной традицией. Готовы ли мы к нему?

Когда верстался номер, стало известно о настоящем бунте мусульманской молодежи во Франции. В северном пригороде Парижа Клиши-су-Буа начались безпорядки, перекинувшиеся на эмигрантские районы в пяти французских департаментах. Столкновения с полицией происходили по меньшей мере в 9-ти городах-спутниках Парижа.Взбунтовались мусульманские арабы-эмигранты, выходцы из стран Магриба. Они поджигают машины, громят магазины, забрасывают полицейских камнями и бутылками с горючей смесью и даже применяют огнестрельное оружие.
Волнения начались после гибели двух подростков в Клиши-су-Буа. По одной из версий, они, убегая от полиции и перескочив через ограду электроподстанции, упали на трансформатор высокого напряжения. Их родственники и уличные товарищи посчитали, виновной в происшедшем полицию. В результате несчастный случай спровоцировал поначалу мелкие безпорядки, переросшие затем в явное противостояние полиции имусульман-эмигрантов. В безпорядках участвуют уже сотни человек. "Если бы не надписи на французском, можно подумать, что эти бесчинства происходят где-нибудь в Ираке, " — говорят очевидцы событий. В Клиши-су-Буа фактически введено военное положение. "Это похоже на войну", — говорят и сами полицейские. В результате столкновений ранения получили уже около 20 представителей сил правопорядка. Произведены массовые аресты.
В связи с беспорядками во французской столице премьер-министр Франции и министр внутренних дел отложили свои зарубежные поездки в Пакистан и Канаду. То, что происходит сегодня во Франции, превращающейся понемногу в "исламскую" страну, — не что иное, как результат бездумной эмиграционной политики. События во Франции напомирнают начало тех страшных процессов, которые описаны в нашумевшем романе «Мечеть Парижской богоматери». А популярный сегодня во Франции министр внутренних дел Николя Саркозиуже пообещал "вычистить" Клиши-су-Буа, то есть избавить столичные предместья от "вандалов", "мерзавцев" и "прочей грязи". Но ясно, что этот бунт — предвестник все новых и новых столкновений на религиозной и цивилизационной почве (по материалам «Русской линии»).

На снимке: Собор Парижской Богоматери; Уже несколько столетий эти мифологические хищники — химеры — смотрят на французскую столицу с собора Нотр-Дам де Пари. И словно бы ждут своего часа...

Вероника Терентьева

г. Железноводск

04.11.2005