Тихая пустынь

В разливах Клязьмы

Начало мая в уже неблизком 1999 году ознаменовались необычайным похолоданием и снегом, выпавшим на прогретую теплым апрелем землю. Друзья из Нижнего Новгорода пригласили меня в водный поход по рекам Луху и Клязьме на границе Нижегородской и Владимирской областей. Завершиться наш маршрут должен был в Гороховце — удивительно красивом старинном городе с необычной архитектурой, деревянной резьбой, множеством храмов и тремя монастырями, два из которых: мужской Свято-Никольский и женский Знаменский, — действующие, а третий, Успенский, с куполами, крытыми, словно чешуей, разноцветной черепицей, все еще составлял собственность жилого фонда.
Первые два дня прошли без приключений, байдарки легко скользили по тихой лесной реке мимо затопленных берегов в нежной дымке новорожденных листьев, а на пригорках лиловели пушистые колокольчики сон-травы и островки фиалок. Но Андрей, наш «капитан», хмурился: прогноз погоды обещал штормовой ветер и снег; пойма же Клязьмы в паводок представляет собой необозримое водное пространство с торчащими кое-где верхушками кустарников, и если байдарка перевернется, шансов добраться вплавь до берега в ледяной воде практически нет. Едва мы вышли в разлив из устья Луха, навстречу ударил шквальный ветер, а с неба захлестал дождь вперемешку с мелкой крупой. Сражаясь с волнами, с трудом дотянули до берега, немного отдохнули и отогрелись, пережидая непогоду в пустом сарае. На сегодня предстоял еще один, по словам Андрея, короткий переход — на остров, где имелись дрова и хорошие места для палаток. Но один из моих напарников в «тройке» тяжело переносил холод и плохо себя чувствовал, мы тоже выбились из сил и не сумели сразу выгрести на стремнину, и нас, а также другую байдарку, стало прибивать к берегу, тогда как остальных наших товарищей уносило все дальше и дальше, и к тому времени, как нам удалось пересилить боковой ветер, их уже не видно было за верхушками кустов.
Мы долго блуждали в разливах среди зарослей затопленного ивняка в поисках друзей, пока не поняли, что заблудились окончательно. Наконец вышли в какую-то протоку и решили грести вдоль нее в поисках хоть какой-нибудь суши, где можно отдохнуть и переночевать. Дождь кончился, но ветер был сильный, к тому же одна из байдарок дала течь. Некоторые из нас были на грани нервного срыва и винили во всем Андрея, «бросившего» нас на произвол судьбы (потом мы узнали, что наш «капитан» и другой парень, высадив девушек на острове, прыгнули в байдарку и кинулись на наши поиски, и едва не погибли, выгребая обратно против ветра и течения).
Я твердила про себя Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных!». Наверху ветер трепал серые облака; временами в разрывах ослепительными окнами вспыхивала синева, из которой били, косо ложась на воду, солнечные лучи, сияющие и прямые, как архангельские копья. И откуда-то пришла теплая и почти восторженная уверенность в том, что наше приключение закончится хорошо, и все происходящее — не случайно. Поэтому я почти не удивилась, когда над одним из бревенчатых домиков, показавшихся вдруг за поворотом и стоящих на сухом высоком берегу, стала различима небольшая синяя луковка купола, увенчанного крестом. Дух захватило позже — когда мы узнали, что оказались на месте Свято-Георгиевской пустыни, основанной в 1365 году Преподобным Сергием Радонежским по пути в Лавру из Нижнего Новгорода, куда его призвали для примирения поссорившихся князей. Впоследствии вокруг обители стали селиться люди; сельцо это, до сих пор обозначенное на топографических картах как «Егорий (нежил.)», пришло в запустение уже в годы советской власти. Скит, ныне принадлежащий Свято-Никольскому монастырю в Гороховце, начали восстанавливать в 1996 году, и трое встретивших нас насельников были трудниками. Летом до скита можно доехать по лесной дороге от Гороховца, но тогда, в половодье, это был маленький остров, со всех сторон окруженный водой, — идеальное место для пустынника, несущего свой молитвенный подвиг вдали от мира.
Ночевали мы, поставив палатки под огромными липами, которые, судя по возрасту (хотелось бы верить!), помнили еще Преподобного Сергия. Рано утром на моторной лодке приехали несколько монахов во главе с наместником Свято-Никольского монастыря игуменом Петром и перевезли нас вместе с байдарками на противоположный берег. А по пути, проплывая мимо лесистого острова, который накануне не заметили за кустами, мы увидели поднимающийся кверху дым костра и светлую штормовку Андрея, машущего нам с высокого берега...

Нежданное паломничество

Следующим летом, в дни Успенского поста, Господь вновь даровал мне возможность посетить Свято-Георгиевский скит. Неудавшаяся поездка в Санкт-Петербург через Нижний Новгород неожиданно для меня самой обратилась в незапланированное паломничество. Когда выяснилось, что билетов на питерский поезд нет до конца августа, я, помолившись мысленно: «Господи, приведи меня туда, куда мне действительно нужно!» — села на гороховецкую электричку в надежде, добравшись до Владимира, взять билет там или попытаться уехать через Москву. В итоге в Питер я так и не попала, но зато помимо гороховецких святынь посетила благословенный город Владимир и Свято-Боголюбов монастырь, где под сводами храма чудесным образом проявился лик Царя-Мученика Николая Второго, а, возвращаясь в Самару, задержалась на сутки в Дивееве, чтобы поклониться мощам и святому источнику Преподобного Серафима Саровского, пройти с крестным ходом по Канавке Божьей Матери...
В Свято-Никольском монастыре меня приняли радушно; игумен Петр нас помнил и, несмотря на недомогание (воспалилась ступня, пораненная при строительстве келий и гостиницы для паломников), удостоил длительной беседы, дав множество пастырских советов, касающихся духовной и мирской жизни. Сам монастырь находится на горе; оттуда открывается удивительной красоты вид на город, заречные леса и Знаменский монастырь за Клязьмой. В 1996 году здесь мироточили несколько икон. Монахов в Свято-Никольском монастыре немного (мне запомнился отец Савва, служивший вечернюю службу в инвалидной коляске: как мне потом рассказали, он разбился на вертолете, единственный остался в живых, но сломал позвоночник). Священниками являются и большинство других братьев: в последние годы в Гороховце и окрестных селах открылось много храмов, образуются все новые приходы, нуждающиеся в духовном окормлении.
Я хотела испросить благословения идти в Георгиевскую пустынь лесами (по грунтовке это двадцать с небольшим километров), но отец Петр отсоветовал, сказав, что дорога сильно ветвится и легко сбиться с пути, и предложил иной вариант: на следующее утро один из монахов, отец Алексий, ехал на машине в Вязники и мог подвезти меня до Перова, откуда легко, переправившись через Клязьму, добраться до пустыни. А утром появился и реальный повод для поездки: болгарский архиерей, гостивший в это время во Владимирской епархии и намеревавшийся посетить монастырь и пустынь, не приехал в назначенный срок, и нужно было сообщить на скит, что встреча высокого гостя не состоится.
До скита мы шли с Владимиром Ивановичем, некогда бывшим трудником Свято-Никольского монастыря, а ныне жителем села Перово, постоянно помогающим обители (это он тогда перевозил нас с байдарками на моторной лодке и потом переправил через Клязьму). Как выяснилось, он и сам рад был случаю лишний раз посетить дорогое сердцу место. Человек сложной и богатой судьбы, Владимир Иванович, будучи по профессии геодезистом, объехал чуть ли не весь мир, работал в Африке и странах Азии, пока Господь не привел его на Клязьму. По благословению игумена Петра провел геодезическую съемку места, где стоял некогда скит, основанный Преподобным Сергием, составил карту окрестностей; под его руководством сооружались жилой дом с надворными постройками и домовой церковью Георгия Победоносца и деревянная церковь во имя Сергия Радонежского, построенная уже после нашего прошлогоднего похода. Потом решил осесть в Перове, занялся фермерством, завел большой фруктовый сад, принимал немалое участие в создании в селе открытого там недавно храма. Ходить на скит местным богомольцам, особенно бабушкам, далековато, вот и решили люди: быть на селе собственной церкви. Выкупили, сложившись, бревенчатый дом, в котором раньше располагалась швейная мастерская, переоборудовали... И освятили — в честь Преподобного Силуана Афонского.
От берега Клязьмы до скита — около трех километров. Можно пройти на лодке по протоке, но пешком быстрее, к тому же, как рассказал Владимир Иванович, протоку часто перегораживает плотинами живущий поблизости бобер. Тропинка довольно нахоженная, не только насельниками и паломниками, которые изредка посещают эти места, но и грибниками; и на скиту нас накормили вкуснейшим постным борщом и тушеной картошкой с грибами. Луга, перелески, дубравы, заросли шиповника, усыпанные созревающими ягодами, колючие плети ежевики, ползущие сквозь высокую траву с красноватыми метелками щавеля и куртинками зверобоя, — уголок первозданной природы, носящий, впрочем, следы человеческих рук, не вторгающиеся грубо в Господне творение, а бережно и органично в него вписавшиеся: мостик из жердей, заботливо перекинутый через ручей, скамеечка — отдохнуть усталому путнику...
И, наконец, сам скит, словно плывущий на границе между безкрайним лесом и пойменными лугами, с деревянной церковкой меж вековых лип под нависшим пасмурным небом. Несмотря на то, что бревенчатая кладка, проконопаченная болотным мхом-сфагнумом, белеет свежей смолистой древесиной, а кровля вместо теса покрыта крашеным железом, кажется, что время здесь остановилось, или, вернее, благодатная сила этого места такова, что время здесь не имеет такой власти, как во внешнем мире. Все так, как могло бы быть при жизни Преподобного Сергия или его учеников: дощатая плоскодонка на берегу протоки, ограда из жердей, рыжий кот, лениво потягивающийся на крылечке, пасущаяся коза, огород, который возделывают трое трудников — Виктор, Олег и Геннадий.
И — на версты кругом — звенящая тишина. В которой, как нигде, становится различимым то, что ищет человек, стремясь из городской суеты в пустыни, леса и горы, на берега морей и рек: покой, исцеление, душевное равновесие в гармонии с природой, — не поклоняясь ей, а пребывая в вечном восхищении Божьим чудом, прекраснейшим произведением великого Творца. «У Бога все красиво», — сказал в разговоре Олег. Среди своих собратьев по бродяжно-рюкзачной жизни я встречала и атеистов, и пантеистов, и неоязычников. Но почти в любом путешествии таится зачастую неосознанное стремление к паломничеству, странствие жаждущего духа, должное непременно — рано или поздно — привести к святыне, иначе цель путешествия не будет достигнута. Как сказал мне перед походом один человек: «Если вы возьмете с собой икону и пойдете с Иисусовой молитвой, то это будет не простое путешествие, а крестный ход».
Русский человек — по природе странник, во всех нас генетически живет память предков, пешком отправляющихся за сотни и тысячи верст — на богомолье. Путешествовали наши предки и по другим надобностям, но всюду, в прекраснейших уголках Руси, на изгибе речки ли, на поляне, вершине горы, — они встречали поклонные кресты, святые источники, лесные часовенки с куполами, похожими на еловую шишку, такие вот тихие пустыньки — как радостное напоминание о Творце, создавшем эту красоту, вечная хвала, возносимая Ему вечно восхищенным сердцем. А если креста или часовни не было, — то могли и сами поставить: во имя Господне...
Языческие жрецы, волхвы селились в так называемых «местах силы» — и ждали, что это место произведет изменения в них самих; великие христианские святые преображали пустыню молитвенным деланием, порой выдерживая жесточайшую духовную брань (вспомните, как стремились бесы «выжить» из Радонежских лесов Преподобного Сергия или с берегов Сатиса — Серафима Саровского). Яркие светочи Православия, и в пустынном уединении молящиеся о нас, — своими молитвами эти подвижники не раз спасали Россию. И, с именем Божьим проходя по земле, оставляя на ней свой благодатный след (как святой Сергий, основавший на пути из Нижнего череду обителей, подобных Георгиевской пустыни), открывали эти святыни — людям.
...Возвращаясь в Гороховец, я, к сожалению, не помнила, что монастырь, куда нас приглашал игумен Петр, и которому принадлежал Свято-Георгиевский скит, носит имя Свято-Никольский. Но в нагрудном кармане у меня лежал старинный бронзовый образок Святителя Николая Чудотворца, доставшийся мне от бабушки и взятый с собой в дорогу. Еще одно неслучайное совпадение?..

Надежда Локтева

01.02.2002