«Я радуюсь, что нашел свой путь»

С Благочинным Жигулевского округа Самарской епархии протоиереем Павлом Красноярцевым мы встретились в его уютном и скромном кабинете. С коврового холста нас благословляет Нерукотворный Спас, и мы в благоговейной тишине ведем разговор о необычной судьбе священника, которая по Божьему Промыслу однажды так круто изменилась.
— Сам я выходец из казачьего рода, — начинает рассказывать о себе отец Павел. — Родился в селе Изобильное Оренбургской области в крестьянской семье. Учился в деревенской школе, а летом помогал родителям на сенокосе, в уборке хлеба — труд знаю с детской поры. В школе у меня появился интерес к рисованию, поэтому после ее окончания поехал в Оренбург, где год занимался в изостудии, потом поступил в Ташкентское художественное училище. Успел позаниматься только год — призвали в армию. После трех лет службы в авиации под Семипалатинском вернулся в Ташкент, окончил училище, а потом и художественный институт имени Островского, в котором остался старшим преподавателем. Направление мое было живопись, графика, плакат. Но с 1991 года пошло давление, без знания узбекского языка русские не могли больше работать в учебных заведениях.
Я почувствовал, что здесь мы уже не нужны, и решил переехать на родину. Но стремление мое уже было не к искусству, а к духовности, поэтому я ехал в Россию с намерением стать Православным художником. В Курске, где остановился у знакомых, обратился к Владыке Ювеналию и рассказал про свои сложившиеся обстоятельства: что тридцать лет прожил в Ташкенте, сам русский, окончил первый курс Духовного училища при храме Александра Невского. У меня в то время уже был духовник. Надо сказать, я был верующим всю жизнь, так как мать моя была певчей при церкви и воспитывала нас, детей, в вере. Но все это, конечно, было тайной. Случись, узнали бы о моей вере в Бога в институте, меня сразу же исключили бы. Ну а поскольку духовник уже знал меня, он и взял меня в Духовное училище. Было мне тогда сорок пять лет. Через год мне предложили рукоположиться, видя уже мой возраст и то, что уже женат, а остальные ребята на курсе были молодыми. Я ответил, что не готов к этому, так как собирался стать просто художником при церкви. Но мне сказали, что сейчас священники нужнее, чем художники, и если я не буду рукополагаться, то меня исключат из училища. Передо мной встал выбор: если приму сан, то буду вынужден нести послушание и уже никуда не смогу уехать по своей воле. Если не соглашусь — ждет исключение, а это было бы предательство Бога, без Которого я уже не мыслил жизни. И к тому же меня тянуло на родину. Посоветовавшись с матушкой, уехал в Курск, к знакомым.
Вот это все я объяснил Владыке. Выслушав мой рассказ, он предложил мне рукоположиться. Через три дня я был рукоположен в сан диакона, а еще через три дня — во иерея. Год прослужил в Никитском храме при кладбище. Но с жильем у нас ничего не получалось. Мои знакомые в Тольятти сходили к тольяттинскому Благочинному протоиерею Николаю Манихину, и он посоветовал мне попроситься на Жигулевский приход. Так я и оказался в Жигулевске. Мне дали двухкомнатную «хрущевку», и через два года моя семья смогла переехать. Сразу не получилось, потому что дочка училась, и ее пришлось ждать. Лиза унаследовала от меня любовь к искусству и  стала художником.
Когда семья переехала сюда, мы стали все вместе налаживать церковную жизнь, так как тогда в храме и петь, и читать, и управлять хором было некому. Младшая дочь Вероника в четырнадцать лет стала управлять хором, но через четыре года у нее стало падать зрение, и ей пришлось уйти с должности регента. Хором стал руководить человек, окончивший консерваторию, и до сих пор им управляет, а дочка поступила в медицинский институт и сейчас работает детским зубным врачом в Самаре. Старшая дочь Лиза продолжает писать иконы и сейчас, расписав левую стену в храме, работает над эскизом правой. Ну а я, когда-то сам занимавшийся оформлением иллюстраций к узбекским книгам, из художника стал священником. И порой так тянет рисовать, но уже времени не хватает, тем более стал сейчас Благочинным. Прибавилось хлопот по Жигулевскому Благочинию, открываем новые приходы. Когда я приехал сюда, ничего в округе не было, а сейчас, за мои тринадцать церковных лет, вместе с часовнями открылись семнадцать храмов. И конечно, матушка Валентина моя первая помощница. Ведь недаром говорят: «Матушка — половина батюшки». Это и естественно: она ведет хозяйство и дом и в церкви поет, читает; стирает и гладит, в ризничной занимается, то есть принимает самое активное участие в нашей церковной жизни. Вот так с Божией помощью и трудимся всей семьей во славу Церкви, нашей духовной лечебницы.
Когда я приехал в Жигулевск, на месте нынешней церкви стоял старый барак, в котором третья часть была отдана под церковь. Сначала людей было мало, но вскоре прихожан прибавилось. По нашей просьбе городские власти отдали половину барака, а позже и весь барак. Но все равно было тесно. Нужно было строить новую церковь. Нам выделили  место на горе под строительство, и мы приступили к созданию проекта, на который ушло четыре года. Но в конечном итоге его стоимость оказалась огромной — семь миллионов! Нам ничего не оставалось, как взяться за ремонт барака. Однако на праздничные службы людям приходилось стоять даже на улице и заглядывать в окна, так как в самом храме они уже не помещались. Нам и самим было несладко: духота и теснота. И тогда из ремонта все переросло в строительство новой церкви. Нам создали недорогой рабочий проект, и начиная с 1997 года у нас постепенно выросла прекрасная церковь, которую мы строили всем миром, при активной поддержке администрации и наших благотворителей Сергея Семеновича Евдокимова и его тестя Ивана Алексеевича Сафонова, ныне покойного. И к кому бы из руководителей, генеральных директоров наших предприятий я ни обращался — все помогали чем могли: кто цементом, кто металлом, кто окнами. Большую помощь в строительстве оказывал мэр города Сергей Григорьевич Балахонов — так, администрацией был выделен красный кирпич, которым была обложена церковь.
Вот так в Жигулевске появилась церковь во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского, который когда-то проплывал мимо наших мест. Праведник, видимо, знал, что нужна здесь церковь, чтобы пробуждать народ от греховного сна. И сегодня наш храм, слава Богу, стал центром духовной жизни города и духовной лечебницей жигулевцев.
В той мирской жизни я, казалось, достиг многого: стал членом Союза художников, видел жизнь замечательных художников, профессоров, с которыми вместе работал и общался. К сожалению, видел и то, как они в конечном итоге умирали в гордом одиночестве. И я почувствовал, что все это не то, все это утеха нашей гордыни, что этого недостаточно, нужно что-то другое — вечное, духовное. В итоге понял, что мое призвание не в мирской жизни, а в Церкви. Правда, хотел я работать не священником, а художником. Но ведь говорится: живи не как хочется, а как Бог велит. Так я стал священником — и об этом не жалею, а радуюсь, что нашел свой путь.
Конечно, стало труднее. В мирской жизни я сидел один, рисуя в тишине, и получал удовольствие от этого труда. В духовном служении нужно знать людскую психологию и иметь огромное терпение. Но зато какое удовлетворение получаешь, когда кому-то помогаешь в трудные минуты и разделяешь минуты счастья! Работая с людьми, помогая их духовному становлению, ощущаешь помощь Божью, ощущаешь присутствие Божье. И осознаешь, что в конечном итоге нам только и нужно — достичь Царствия Небесного. А как мы можем достичь его? Только через любовь. Ведь заповедь Божья — любить Бога и ближнего своего как самого себя. Вот на исполнении этих двух заповедей мы и можем достичь Божьего Царства. Не случайно Апостолом Павлом сказано: «И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13, 3). Все наши жертвы безполезные, если не держатся на любви.
Конечно, художники тонко чувствуют Божий мир. Но и художники разные бывают: один чувствует Божий мир, а другой видит бесовский мир. Если художник с Богом, то он видит красоту этого мира, который создал Творец, и он любуется этим миром. Если он  даже  не имел веры, то, принимая эту красоту, через нее приходит к Богу, потому что Создатель всей этой красоты — Бог. Мы хотя и называем себя творцами, но мы — жалкие подражатели. Лучше того, что сотворил Бог, мы никогда не сделаем. Поэтому зачем нам выдумывать что-то от себя?! Нам только надо брать и повторять, что создал Господь. Любоваться этим, славить Творца и приходить к вере.
В итоге мы все равно приходим к Церкви, ибо высшее творчество — это Богослужение. А когда уже сам служишь, то происходит особое единение с Богом, и в этом общении ты ощущаешь, что Церковь — это не только духовная лечебница душ, но и сила обновляющая, освящающая и преобразующая все человечество и мировую жизнь.
Записала Людмила ЖАЛЕЙКА, г. Тольятти.
Фото автора.
На фото: Протоиерей Павел Красноярцев; церковь во имя св. прав. Иоанна Кронштадтского в г. Жигулевске.

03.02.2006