Елабуга, Цветаева и вечность…

Суда поспешно не чини:
Непрочен суд земной!
И голубиной — не черни
Галчонка — белизной.
А впрочем — что ж, коли не лень!
Но всех перелюбя,
Быть может, я в тот черный день
Очнусь — белей тебя!

Марина Цветаева

«Сколько жизни, растраченной даром…»

Елабуга — небольшой старинный город на реке Каме в Татарии. Известность на всю страну в последние десятилетия он приобрел в связи с тем, что здесь в 1941 году, находясь в эвакуации, провела последние двенадцать дней своей жизни великий поэт Марина Ивановна Цветаева. Поэт серебряного века русской литературы. Однако вопреки временным и литературоведческим характеристикам настойчиво просится определение «великий поэт современности». А все потому, видимо, что в созвучии со строками самой Марины Ивановны, ее «стихам, как драгоценным винам», настал уж «свой черед…».
Имя Цветаевой мало кого оставляет равнодушным, разве что людей, вовсе уж далеких от поэзии, искусства, истории. Оно, словно поднимающееся из-за горизонта солнце, громадное, ослепительное, щедро озаряет небосвод русской словесности своим мощным цветовым звучанием, разгораясь все сильнее, все ярче.
Вы, идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, — 
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром…
Городу с многовековой Православной культурой выпала нелегкая доля хранить память о великом поэте. По существующей официально принятой версии, Цветаева покончила с собой, повесившись в сенях избы, где снимала с сыном крохотную комнатку за занавеской в доме по улице Малой Покровской (в 1941 году — ул. Ворошилова). А ведь самоубийство является самым страшным, несмываемым с души человека грехом, и она не могла этого не знать. Ее, измученную обстоятельствами, разлукой с близкими (с ней рядом был только сын Георгий — Мур, как ласково называли его в семье, муж и дочь находились в тюрьме, сестра — в лагерях), хроническим отсутствием средств к существованию, от рокового шага не остановило и соседство с храмом с высокой колокольней, величественную красоту которого она могла наблюдать из окна своей комнатки. К слову, ранее, еще находясь за границей, Цветаева поведала своим друзьям, что выбрала бы дом на краю оврага с видом на церковь. Это описание в точности совпадает с тем домом Бродельщиковых в Елабуге, где волею обстоятельств она оказалась в самом начале Великой Отечественной войны. А собор Покрова Божией Матери, давший название двум улицам: Большой и Малой Покровским, был закрыт в 1939 году, незадолго до означенных событий.
Некоторые специалисты-цветаеведы в последние годы высказывают, хотя и весьма осторожно, сомнения относительно самоубийства поэта, считают эту версию небезупречной и далеко не безспорной. Наверное, подобные предположения имеют право на существование. Однако музейные работники Елабуги твердо придерживаются того, что было самоубийство, когда противостояние поэта и авторитарной власти достигло своего апогея.

В поисках Марины

Научные изыскания начались спустя двадцать лет после гибели Марины Ивановны Цветаевой. Кроме того, с 2002-го каждые два года здесь проводятся международные Цветаевские чтения; сюда съезжаются почитатели и исследователи жизни и творчества поэта из многих стран мира, уголков России и бывшего СССР. Рафаэль Ахметович Мустафин, писатель, редактор отдела журнала «Татарстан» (г. Казань) развернул в начале 60-х активную издательскую деятельность вокруг имени Марины Цветаевой, во многом благодаря ему закрутилось в Елабуге большое колесо цветаеведения.
Видный исследователь жизни и творчества поэта Вячеслав Михайлович Головко в конце 60-х годов, будучи аспирантом Елабужского государственного института, организовал Литературный кружок имени М.И. Цветаевой, положив тем самым начало елабужскому локальному цветаеведению. Доктор филологических наук, профессор (г. Ставрополь), он являлся главным научным консультантом при создании мемориальной экспозиции в период создания Дома Памяти М.И. Цветаевой в Елабуге. Он стал и автором первых публикаций о «елабужском периоде» жизни поэта. На проходивших в 2004 году Вторых международных Цветаевских чтениях он сказал: «Мы до сих пор не знаем всей правды о судьбе Цветаевой». Собранные им материалы личного архива заставляют усомниться не только в причинах смерти поэта, но и в самом факте самоубийства. Однако время для такого разговора пока не настало, оно — еще впереди, подчеркивает исследователь.

— Через месяц выйдет в свет книга «Через Летейски воды… М.И. Цветаева в воспоминаниях, письмах и документах», — сообщил мне по телефону из Ставрополя профессор В.М. Головко. — Триста страниц текста посвящено анализу той части биографии поэта, которую она провела в Елабуге. Это самый непроясненный период ее жизни. В основе лежат архивные материалы, результаты четырехлетних встреч и бесед с хозяевами дома Бродельщиковыми, где проживала Цветаева с сыном, бесед с дочерью — Ариадной Эфрон, с сестрой Анастасией Ивановной Цветаевой. Нам совершенно неизвестны архивы НКВД 1941-42 годов. В книге я откровенно пишу о том, что публикую далеко не все материалы личного архива. Просто потому, что пока не могу этого сделать ни по этическим, ни по юридическим соображениям. На сегодняшний день мы не располагаем всей совокупностью фактов, сведений об обстоятельствах последних трагических дней жизни поэта, подтолкнувших ее к роковому шагу. То, о чем пишут И. Кудрова, М. Белкина — это всего лишь версии. Марина Ивановна, как и все Цветаевы, была наделена невероятной волей к жизни. И когда она говорит: «Глазами ищу крюк», — все это вздор! Тут же думы ее разворачивались на девяносто градусов и начинали работать в обратном направлении. Моя задача в книге — мысль пытливую сориентировать на путь поиска. И разгадка тайны смерти Цветаевой — дело будущего.
Весомый вклад в воспроизведение картины жизни и гибели поэта внес Лев Абрамович Мнухин, крупный специалист в области цветаеведения; он читает лекции в Париже, Лионе, Барселоне, Праге. Принимая участие во Вторых международных Цветаевских чтениях, Мнухин передал Литературному музею М.И. Цветаевой в Елабуге безценный дар — прядь волос Марины Ивановны. Ирина Ивановна Емельянова, исследователь творчества поэта из Франции, поведала собравшимся о своей двадцатилетней дружбе с дочерью Цветаевой — Ариадной Сергеевной Эфрон, о переписке с ней во время своего пребывания в лагерях, о богатом эпистолярном наследии самой Марины Ивановны. На аналогичную тему в ходе пленарного заседании Третьих международных Цветаевских чтений говорил и вышеупомянутый Л.А. Мнухин. До настоящего времени письмам не уделялось должного внимания, а ведь это большое культурное и литературное достояние. В 1995 году были опубликованы 1064 письма Цветаевой; еще 200 ждут своего часа, поскольку находятся в руках частного владельца, — отметил он.
Галина Борисовна Ванечкова, профессор Пражского университета, председатель литературного общества «М.И. Цветаева в Чехии», принимала участие во Вторых и Третьих Чтениях. В 2005 году передала Елабужскому музею-заповеднику часть личного архива, связанного с пребыванием М.И. Цветаевой и членов ее семьи в Праге и ее предместьях. Многое для памяти о Марине Ивановне сделали профессор Лидия Борисовна Либединская, истинная почитательница и большой знаток ее творчества (ушла из жизни в 2006 году), Эсфирь Семеновна Красовская, директор Дома-музея Марины Цветаевой в Москве, Наталья Александровна Громова, исследователь жизни и творчества поэта, автор недавно опубликованного труда «Дальний Чистополь на Каме» и многие другие.

«Красною кистью рябина зажглась…»

«Какие способности дала природа этой тринадцатилетней девочке! Как она будет жить с ними! Ей будет очень трудно жить!..» — написанные И.В. Цветаевым строки о старшей дочери окажутся впоследствии поистине пророческими. Как пророческими станут и слова сестры Цветаевой — Анастасии Ивановны: «Маринина смерть будет самым глубоким, жгучим — слов нет — горем моей жизни» (из книги А.И. Цветаевой «Дым, дым и дым», 1916 г.). В то время сестрам было по 24 и 22 года соответственно. Откуда младшей явилось это душевное предвестие о том, что Марина умрет раньше? Ведь старшая сестра здоровьем всегда была много крепче нее. А еще был сон Анастасии Ивановны в конце августа 1941 года, когда она находилась в десятилетнем лагерном заключении на Дальнем Востоке, сон о смерти самой близкой ей женщины. При этом заметим, что весть о трагедии, случившейся с Мариной, до младшей сестры дошла лишь спустя два года; от этого страшного удара ее старательно оберегали близкие и друзья, но все же не уберегли.
В судьбе Цветаевой много мистического, как, впрочем, и глубоко трагического… Не всем известно, что в феврале двадцатого года Марина Ивановна похоронила свою младшую дочь Ирину, которой не было и трех лет. Она умерла от голода в Кунцевском детском приюте в то время, когда мать спасала от смерти старшую Алю. По чьему-то совету в ноябре 1919 года, когда детей просто нечем было кормить, Марина Цветаева отдала девочек в приют. Тяжело заболевшую в начале двадцатого года Алю она забрала к себе на излечение. А вот Ирину не уберегла.
Третьи международные Цветаевские чтения, проходившие в августе 2006 года, вновь собрали в старинном купеческом городе людей, чьи жизненные, профессиональные, творческие пути так или иначе пересеклись с именем Марины Ивановны. Список гостей Чтений оказался весьма обширным и вполне подтверждал статус международных. Здесь были посланники Чехии, Франции, Испании, Германии, Бельгии, Казахстана, Башкирии, Мордовии, Москвы, Волгограда, Воронежа, Самары, Ульяновска, других городов нашей страны. Местом их встречи стала едва заметная точка на географической карте России, но вместе с тем рельефно пульсирующая жизнеутверждающим символом — огненной рябиновой кистью (которую так любила Марина!) — на всю планету.
«Красною кистью рябина зажглась,
Падали листья, я родилась»,
— напишет она о себе в 1916 году. А всего спустя четверть века по вине трагических обстоятельств ее страждущая душа прервет земное бытие, а тело навсегда упокоится в елабужской земле. Потому и дорог сегодня этот скромный уголок России всем, чьи сердца бьются в едином ритме с цветаевским… Жаль только, что литературное наследие великого поэта, сама жизнь и уход из нее рассматриваются с профессиональной, житейской, светской, какой угодно точек зрения и ничтожно мало — с религиозной.
Нам, нынешним, уже не дано знать, была ли Марина Ивановна глубоко верующим человеком. Если ориентироваться по времени, эпохе, в которой она жила, — маловероятно. Хотя немало ее поэтических строк говорит именно о ее глубокой вере. Да и та Россия, в которой родилась и сформировалась как личность будущая поэтесса — была еще Православной, исконной, Святой… В Марине Ивановне, как у всякого большого поэта, несомненно был свой огромный непостижимый внутренний космос, от которого к Богу проложен особый путь.
И думаю: когда-нибудь и я,
Устав от вас, враги, от вас, друзья,
И от уступчивости речи русской, — 
Надену крест серебряный на грудь,
Перекрещусь — и тихо тронусь в путь
По старой по дороге по Калужской.

«Я больше не могла жить…»

Участники чтений — а это более ста человек — на теплоходе «Герой Александр Головачев» повторили путь, проделанный Мариной Ивановной с сыном Георгием в эвакуацию в августе 1941 года из Москвы в мало кому известную тогда Елабугу. По маршруту следования теплоход совершал остановки в тех городах, где причаливали теплоходы «Александр Пирогов» и «Чувашская республика», на которых 65 лет назад плыли Цветаева с сыном, а вместе с ними — группа писателей и поэтов с семьями, знакомых Марине Ивановне по Литературному фонду. От этого десятидневного вынужденного путешествия она, оказавшаяся в практически тупиковой жизненной ситуации, многого и не ожидала. Ей и Георгию, как, впрочем, и многим тогда, надо было как-то пережить тяжелое в моральном и экономическом отношении военное время. В те дни она еще не знала, что 6 июля ее мужу, Сергею Яковлевичу Эфрону, сталинской властью уже вынесен смертный приговор, а в роковом для семьи месяце августе его расстреляют.
Достоверно известно, что по пути в эвакуацию Цветаева всячески стремилась задержаться в небольшом городке Чистополе в Татарии, где обосновалось немало ее собратьев по перу. Однако к моменту прибытия Марины Ивановны здесь уже было полно эвакуированных. Если какую-то работу еще имелась возможность отыскать, то с жильем было совсем туго, поэтому с теплохода здесь ссаживали только тех эвакуированных, кого встречали родственники. А Цветаева с сыном и еще шесть семей литераторов двинулись дальше, вверх по Каме, в неведомую им Елабугу.
Сразу по прибытии — а было это 17 августа — Марина Ивановна занялась поиском работы. Но безрезультатно. Спустя неделю, 24 августа она предпринимает еще одну попытку хоть как-то зацепиться в Чистополе, едет туда теплоходом по Каме, однако снова безуспешно. Не помогли и влиятельные связи в литературной среде. В частности, за нее похлопотал широко известный в те годы поэт Николай Николаевич Асеев, но изменить ситуацию к лучшему не удалось: не было ни прописки, ни работы. 28 августа она вернулась в Елабугу. 29 августа сын Георгий запишет в своем дневнике, что работы для матери нет, кроме места переводчицы с немецкого в НКВД. Эта неосторожная фраза впоследствии породит толки о том, что Цветаеву пытались завербовать «органы». А 31 августа, в воскресенье, в последний день лета, оставшись в доме одна, Марина Ивановна Цветаева уйдет из жизни, повесившись в сенях… Оставит три записки: сыну, Асеевым и тем, кто будет ее хоронить.
Вот они:
1. «Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты, и объясни, что попала в тупик».
2. «Дорогие товарищи! Не оставьте Мура. Умоляю того из вас, кто может, отвезти его в Чистополь к Н. Н. Асееву. Пароходы — страшные, умоляю не отправлять его одного. Помогите ему и с багажом — сложить и довезти в Чистополь. Надеюсь на распродажу моих вещей. Я хочу, чтобы Мур жил и учился. Со мною он пропадет. И адрес Асеева на конверте.
Не похороните живой! Хорошенько проверьте».
3.«Дорогой Николай Николаевич!1 Дорогие сестры Синяковы!2
Умоляю вас взять Мура к себе в Чистополь — просто взять его в сыновья — и чтобы он учился. Я для него больше ничего не могу и только его гублю.
У меня в сумке 150 р. и если постараться распродать все мои вещи… В сундучке несколько рукописных книжек стихов и пачка с оттисками прозы. Поручаю их вам, берегите моего дорогого Мура, он очень хрупкого здоровья. Любите как сына — заслуживает. А меня простите — не вынесла.
М. Ц.
Не оставляйте его никогда. Была бы без ума счастлива, если бы он жил у вас. Уедете — увезите с собой. Не бросайте».
Примечания: 1. Н. Н. Асеев.
2. Жена Асеева Оксана Михайловна — урожденная Синякова. Две ее сестры также жили тогда в Чистополе.
(Из книги Ирмы Кудровой «Гибель Цветаевой»; примечания И. Кудровой).
2 сентября Марину Ивановну похоронили у юго-восточного угла
Петропавловского кладбища Елабуги. Точное место могилы не установлено.

Версии гибели

Исследователи жизни и поэтического наследия Цветаевой среди причин (в соответствии с версиями, которыми мы располагаем на сегодняшний день и на которые будем опираться в своих рассуждениях), подтолкнувших ее к отчаянному шагу, называют три главных, поговорим о них чуть позже. А вот отчаяние как состояние души, которое в сложившихся на тот момент обстоятельствах выходит на передний план и которым руководствовалась Марина Ивановна при принятии столь пагубного решения, — страшный грех, смерть души и плохой советчик в любых делах. Сегодня нет возможности даже мысленно измерить ту грань, перешагнув через которую, Цветаева поддалась влиянию темных сил, нашептавших ей о безысходности ее положения. И невероятно сложно судить о той последней капле, которая переполнила ее жизненную чашу. Но безусловно важным и единственно истинным здесь становится осмысление того, кто ведет человека по жизни, с кем он по сути своей: с Богом или с дьяволом. А третьего не дано.
Итак, первая версия гибели поэта, на которую ссылаются исследователи, связана с сыном Цветаевой — Георгием. Сестрой Анастасией Ивановной эта версия принята как основная. В соответствии с ней Марина Цветаева ушла из жизни, «спасая или, по крайней мере, облегчая жизнь своего сына. Убедившись, что сама уже не может ему помочь, более того, — мешает прилипшей репутацией «белогвардейки», она принимает роковое решение, лелея надежду, что Муру без нее скорее помогут. Особенно если она уйдет так» (И. Кудрова, «Гибель Марины Цветаевой»). Другая версия представлена Марией Белкиной. Она считает, что «к уходу из жизни Цветаева была внутренне давно готова, о чем свидетельствуют множество ее стихотворений и дневниковые записи». Но здесь появляется еще один мотив, свидетельствующий о душевном нездоровье Цветаевой, обострившемся с начала войны. И. Кудрова пишет: «Белкина опирается на личные свои впечатления, личные встречи — и в этом как плюсы, так и минусы ее свидетельства. «Она там уже, в Москве, потеряла волю, — читаем мы в книге «Скрещение судеб», — не могла ни на что решиться, поддавалась влиянию любого, она не была уже самоуправляема… И внешне она уже изменилась там, в Москве, когда я ее увидела в дни бомбежек; она осунулась, постарела, была, как я уже говорила, крайне растерянной, и глаза блуждали, и папироса в руке подрагивала…». В этом свете последний шаг Цветаевой предстает как закономерный, неотвратимый. Это шаг больного человека…».
А в 80-е годы появилась третья версия гибели поэта, в которой первостепенная роль отводится елабужским органам НКВД.
Но какая бы из причин ни была признана единственно верной, совершенно ясно одно: с трагическим уходом Цветаевой Россия потеряла настоящего поэта, человека незаурядного таланта и неповторимых личных качеств.
Однако ведь талант, как и сама жизнь человека, — это дар Божий, распоряжаться которыми он призван в соответствии с волей Господа нашего Иисуса Христа. Ведь даже и подумать невозможно, чтобы была воля Божия на сведение кем-то из нас счетов с великим даром жизни. Но если такое происходит, то, значит, здесь правит воля человеческая или воля дьявольская, не подкрепленная верой в Промысл Божий о своем творении. Господь никому не попускает страданий свыше его сил, каждый несет по жизни свой посильный крест. Как знать, если бы открыты были двери храма, находившегося в двухстах метрах от дома Бродельщиковых, очертания которого каждый день видела Марина, возможно, и не случилось бы того, что случилось. Как знать…

«Прохожий, остановись!..»

Сегодня я вновь побывала на могилке — условном месте захоронения — Марины Ивановны. Она — у самого входа на кладбище, аккуратная, ухоженная, в цветах. Слева от нее — множество безвестных холмиков, с первой порослью свежей изумрудной травки. Место вокруг могилы выложено тротуарными плитами, под которыми, вероятно, тоже кто-то захоронен. Справа — череда величественных гранитных надгробий именитым горожанам. А на могиле Цветаевой — небольшая, в виде арки, плита из розового мрамора с высеченными на ней именем, датами рождения и смерти. И все. В верхней части плиты еще не так давно был, правда, закреплен Православный крест, но местные вандалы — любители цветмета — добрались и до него. Кто-то из верующих с обратной стороны памятника все же начертал несмываемой черной краской главный Христианский символ; на том и успокоились.
Каждый год 31 августа, в день гибели поэта, здесь собираются почитатели таланта Марины Цветаевой. А в 1990 году Архиепископ Казанский и Татарстанский Анастасий по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в сослужении священников епархии на месте захоронения М.И. Цветаевой отслужил панихиду. Согласно произнесенным тогда Владыкой словам, самоубийство Цветаевой приравнивается к убийству тоталитарным режимом. С тех пор в канун скорбной даты сотрудники музея-заповедника обращаются к Благочинному — митрофорному протоиерею Сергию Лепихину, настоятелю Покровского собора Елабуги, с письмом, в котором излагают просьбу о совершении панихиды по убиенному жестоким временем поэту. Панихиды служатся, но на самом деле все далеко не так просто. Отец Сергий считает, что подобная практика совершения церковных треб по человеку, по собственной воле расставшемуся с жизнью, рождает много соблазна среди Православных. В последнее время все чаще стали обращаться люди с просьбами об отпевании членов семей, наложивших на себя руки. При этом они ссылаются на случай с Цветаевой и задают вопрос: разве перед Богом не все равны? Полностью согласна с батюшкой в том, что на такие вопросы отвечать очень трудно. А еще, добавляет отец Сергий, хотя и служатся панихиды по Марине Цветаевой, все же в большей мере люди это делают для себя, потому как у Бога действительно «нет ни эллина, ни иудея», как нет и исключений для тех, кто переступает Его законы.
Среди экспонатов Литературного музея имени М.И. Цветаевой имеется оригинал письма сестры поэта, Анастасии Ивановны Цветаевой, одной из своих подруг, подаренный музею И.С. Исаевой. В соответствии с его содержанием, в первый раз Марина Ивановна была отпета по просьбе Анастасии Ивановны в 1949 году в деревне Пихтовке Новосибирской области опальным священником, который был осужден и сидел в лагере (информация предоставлена директором елабужского Литературного музея Цветаевой Е.В. Поздиной). Грех ли, что отпевание совершил Православный священник, отсеченный лагерной решеткой от полноты Церкви, судить не нам; время было такое. Вот еще одна загадка, еще одна мистическая цветаевская тайна.
Большое желание сестры церковно поминать Марину вполне понятно, ведь ею руководили любовь и сострадание к родному человеку. Батюшке же, совершившему этот церковный чин, надо было иметь великую дерзость, чтобы молитвенно ходатайствовать перед Богом об облегчении загробной участи души самоубийцы. Но и это еще не значит, что Господь принял эту молитву.
Пытаясь отыскать истину в столь сложном вопросе: почему же все-таки Церковь поминает Цветаеву, несмотря на то что она добровольно ушла из жизни, я обращалась к разным людям. В Елабужское благочиние к протоиерею Сергию Лепихину (его позиция изложена выше), к руководителю информационно-издательского отдела Казанской епархии протоиерею Сергию Титову, к сотрудникам Мемориального комплекса М.И. Цветаевой. Поделюсь тем, что более-менее прояснила для себя. По словам заведующей Литературным музеем и Домом памяти М.И. Цветаевой Е.В Поздиной, Цветаева была отпета не единожды. Достоверно известно, что в 1991 году, в год 50-летия со дня гибели М.И. Цветаевой, по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в московском храме Большого Вознесения Господня у Никитских ворот, там, где отпевали в свое время юнкеров, 31 августа было совершено отпевание М.И. Цветаевой (сведения получены от Е.В. Поздиной и с сайта интернет-издания Страна.ru). Это стало возможным благодаря прошению сестры Анастасии Ивановны, человека глубоко религиозного и церковного, а с нею — группы людей, которые всячески старались сохранить и увековечить память Цветаевой, к Святейшему Патриарху. С тех пор, по словам священника этого храма отца Владимира Антонова, каждый год 31 августа здесь совершается панихида по великому поэту.
А в 2001 году, когда отмечалось 60-летие со дня гибели М.И. Цветаевой, по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II панихиды служились во многих храмах и соборах Русской Православной Церкви, в том числе и за рубежом, сообщил по телефону из Казанского епархиального управления протоиерей Сергий Титов. Церковь выступила предстательницей и ходатаицей перед Господом за рабу Божию Марину. При этом для Цветаевой, по словам отца Владимира Антонова (г. Москва), не было сделано какого-то особого исключения. Есть такое понятие, как церковная икономия, в соответствии с которым появляется возможность положительно решать вопрос об отпевании и поминании человека, покончившего жизнь самоубийством, с проявлением к нему снисхождения. В частности, такой подход применяется при обращении в церковь родственников людей, которые ушли из жизни в состоянии крайнего аффекта, умопомрачения или же человек был крайне болен душевно. Однако подобные проблемы решаются только на уровне Правящего Архиерея или даже Патриарха.
По мнению протоиерея Сергия Титова, в том, что Церковь молится сегодня за Цветаеву, есть глубокий мистический смысл. Оценив неповторимость таланта и масштаб личности поэта, учитывая внешние обстоятельства, подтолкнувшие ее к роковой петле, Русская Церковь предстательствует за Цветаеву перед Богом.

А Елабуга, в свою очередь, бережно хранит все, что связано с именем великого поэта. Несколько лет назад здесь открылся Мемориальный комплекс М.И. Цветаевой. Тысячи поклонников ее творчества приезжают сюда, выражая свое уважение и восхищение. В состав комплекса входят Дом памяти по ул. Малой Покровской, 20 (тот самый!), Литературный музей (открытый в 1992 году при Благотворительном фонде имени М.И. Цветаевой) и Библиотека серебряного века, расположенные в максимальной близости друг от друга. А в центре между ними, словно собирая все в единый духовный и архитектурный ансамбль, на пересечении улиц Малой Покровской и Казанской, на высоком постаменте, под величавой белоснежной аркой установлен бронзовый памятник-бюст Марины Ивановны, выполненный московскими скульпторами Владимиром Демченко и Александром Головачевым. В состав комплекса входят также платьемойня и место захоронения поэта на Петропавловском кладбище. В ста метрах правее от Мемориала находится возрождающийся к 1000-летию города (тот самый!) Покровский собор. А ведь начиналось все с небольшой мемориальной доски, установленной на доме Бродельщиковых в декабре 1980 года.
Наверное, самым трогательным и волнующим моментом для участников III международных Цветаевских чтений было посещение кладбища, где покоится прах незабвенной Марины Ивановны. И в особенности для тех из них, кто оказался в Елабуге впервые. Здесь, в самой болевой, самой трагической точке цветаевской жизни, на скромный холмик недалеко от кладбищенской ограды в 2006 году была возложена земля с предполагаемых мест захоронения мужа, сына и маленькой дочери поэта — Ирины. Это место, где сходятся две линии: жизни и небытия, поэтому все, что здесь происходит, приобретает особый, космический оттенок.
«Я тоже была, прохожий! Прохожий, остановись!»,
— мистически взывает к нам голос поэта из глубины минувшего столетия. А душа противится этому «была»: ты есть, Марина, ты будешь! В нашей памяти.

На фото: Покровский собор. Возле него находился дом, в котором провела последние дни жизни Марина Цветаева; Марина Цветаева с дочерью Алей, 1915 г.; Марина Цветаева, фото за год до смерти; бюст М.И. Цветаевой в Елабуге.

Ирина Гордеева

г. Елабуга

25.05.2007