Будь верен до смерти

Документальная повесть о иеромонахе Никите (Сапожникове).

Окончание. Начало см.

Календарь в руке

Еще будучи в заключении, отец Никита описал способ нахождения любой даты по одной только кисти руки - «календарь на руке», или «вруцелето». Открытие этого календаря приписывается известному церковному деятелю VIII века преподобному Иоанну Дамаскину, но о его существовании мало кто знал, а умели им пользоваться буквально единицы. Те же, кому он хорошо известен, по словам отца Никиты, не нуждаются ни в каких других календарях для вычисления месяцев, чисел и дней всякого года от Сотворения мира и до скончания века, поскольку этот календарь вечный. При этом, естественно, учитываются високосные года и легко определяются дни недели. Кроме того, вруцелето вполне пригодно для определения дат, как по юлианскому, так и по григорианскому стилю и дат времени празднования Пасхи. Собственно для определения дат Пасхи отец Никита и описывал этот календарь.

Рукопись содержит в себе 78 листов, исписанных убористым почерком, содержит схемы, таблицы и множество рисунков. Кстати, эта работа чуть не была утеряна, когда рукопись в 1953 году изъяло лагерное начальство. В качестве наказания батюшка провел без права переписки весь 1953 год, но впоследствии рукопись вернули.

(Научная деятельность батюшки Никиты обширна. Кроме «Вруцелета» это: «Основы хронологического исправления Пасхалии Русской Православной Церкви»; «Причины расхождения Православной Церкви и Римо-Католиков в определении дат празднования Пасхи», «Православное объяснение значения трех дней (рождения, Ангела по крещению, Ангела по монашескому постригу)», «О душевных болезнях» - все это требует отдельного всестороннего и глубокого изучения.)

Освобожден был отец Никита, и на этот раз уже окончательно, 16 июля 1956 года, за полтора месяца до официального окончания срока со снятием всех судимостей и восстановлением во всех правах советского гражданина. Батюшке к этому времени уже 65 лет. 27 лет в лагерях в трудовой стаж не засчитали и в реабилитации дважды отказывали, а еще запретили проживать в ряде регионов страны. Куда идти? Где жить? В Самаровку не пустили, в Чернигов не пустили, в Троице-Сергиеву Лавру, пострижеником которой был отец Никита, не пустили.

Еще будучи в заключении, отец Никита познакомился с одним священником, который освободился на полгода раньше него и проживал в Сибири, в небольшом городке Камень-на-Оби - одном из районных центров Алтайского края. Этот священник и пригласил к себе отца Никиту. Но советская власть не позволила.

Не разрешили батюшке уехать и в Новосибирскую епархию, где в 70-ти километрах от отдаленного районного центра, среди непроходимых гор, была организована маленькая, человек в десять, монашеская община.

Куда ехать? Остается только Самара (тогда Куйбышев).

В Куйбышевском епархиальном управлении в то время работала бухгалтером некая раба Божия Екатерина Алексеевна Варгатская. Дочь расстрелянного священника, никогда не бывшая замужем, Екатерина Алексеевна знала отца Никиту и смогла выдать его за своего дядю и прописать у себя в доме № 49 по улице Бакинских Комиссаров. Там и стал жить батюшка.

Власти хоть и позволили отцу Никите проживать в Куйбышеве, но служить не разрешили. Так и жил батюшка заштатным священником и под строжайшим надзором властей: раз в неделю он должен был приходить «куда следует», отмечаться и, бывало, доводилось объяснять, для какой надобности к нему такого-то числа и во столько-то приходил такой-то и такой-то, и почему он так долго не уходил. Одним словом, батюшке не позволяли забывать, что за ним ведется постоянное наблюдение.

По благословению Святейшего Патриарха Алексия I отец Никита в течение четырех лет находился на излечении - восстанавливал свое здоровье, подорванное заключениями в тюрьмах и лагерях. Положение его было очень тяжелое: здоровье совершенно расстроенное, служить власти не позволили, а значит и средств к существованию нет, пенсию не назначали в связи с отказом в реабилитации. В 1957 году материальную помощь предложил Святейший Патриарх Алексий I, но батюшка отказался: поскольку в это время никаких церковных послушаний он не выполнял, то и получать какие-либо материальные средства из церковной казны посчитал для себя невозможным. Вместе с тем отец Никита завершает свою работу над «Рукой Дамаскина», начатую еще в лагерях. Пишет «Объяснение великопостной молитвы Ефрема Сирина».

В 1960-м году на праздник Успения Божьей Матери батюшку вызвал в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру Святейший Патриарх Алексий I и во время праздничного богослужения в награду за «крестоношение, труды, болезни и все скорби» благословил и сам надел на него золотой наперсный крест. Отец Никита был очень тронут наградой и принял ее (как сам об этом говорил) «как бы из рук Самой Божьей Матери как высшую всех земных и небесных наград». А еще через два дня - 30 августа - Патриарх беседовал с батюшкой Никитой и, кроме прочего, благословил его заняться научными трудами по исправлению формы изложения Православной Пасхалии.

Пасхальный батюшка

Пасхалия - это методика расчетов времени празднования Пасхи. Из года в год Пасха отмечается в различные дни, и люди часто спрашивают, почему так происходит. Ну, во-первых, потому, что согласно Церковным правилам Пасха всегда должна быть в воскресенье. Собственно «воскресенье» потому так и называется, что в этот день недели Христос Воскрес, почему и каждый воскресный день в Православном календаре - малая Пасха. Во-вторых, Пасха высчитывается по древнему - лунному календарю и связана с лунным циклом: она всегда бывает либо в полнолуние, либо сразу после него. В-третьих, христианская Пасха всегда должна быть после Пасхи иудейской, и, наконец, Пасха должна отмечаться после весеннего равноденствия. Целиком это звучит так: Пасха всегда празднуется в первый воскресный день после первого весеннего полнолуния, случившегося после весеннего равноденствия и всегда после иудейской Пасхи. Метод вычисления дня празднования Пасхи и называется «Пасхалией».

Изначально предполагалось, что батюшка должен будет дать обновленную форму изложения Пасхалии, но быстро выяснилось, что за прошедшие века вкрались неточности и ошибки, и батюшка, опираясь на современные научные достижения, берется определить все причины, приведшие к этим ошибкам и показать пути их устранения. Попутно он исследует причины разногласий между Православной Церковью и Католической в датировании праздника Пасхи с начала григорианского стиля (т.е. с 1582 года).

Мы даже не представляем, с какими трудностями в этом исследовании столкнулся отец Никита. Трудности же бывают не только научные. Сам батюшка так потом говорил: «… я принял <…> благословение на труд не просто, как от <Патриарха> - хотя и это для меня велико и славно, - а как <…> от Самого Господа нашего Иисуса Христа <…> потому же, что Сам Он меня благословил, и сам сатана восстал на меня и на мой труд, как на Самого Христа. Восставши же, пустил в ход все свои оружия, и всю свою тактику изощрил, чтобы не допустить совершиться этому делу». Однако все это - тема для отдельного исследования, как и сами труды отца Никиты. Пока оставим его за скобками - всему свое время. Здесь же укажем на то, что для такого серьезного научного труда батюшка нуждался, прежде всего, в соответствующей литературе. Но где в Советском Союзе найти такую литературу? Пожалуй, нигде, кроме как в Московской Духовной Академии, которая размещается в Троице-Сергиевой Лавре. И батюшка, получив от духовных и светских властей соответствующее разрешение, несколько раз посещает обитель Преподобного Сергия.

Когда-то давно, полвека назад, он учился здесь, здесь же принял постриг и священный сан… Как много времени прошло, и как много произошло событий! Можно предположить, что, будучи в Лавре, батюшка получал духовное утешение.

Молитвенник о Патриархе

В одно из таких посещений Лавры, а именно в середине июня 1965 года, к отцу Никите подошел благочинный Лавры архимандрит Феодорит и передал ему запечатанный пакет. Вскрыв этот пакет, батюшка обнаружил, во-первых, большое, на 56 тетрадных страницах, письмо некой Антонины на имя Святейшего Патриарха Алексия I, а во-вторых, препроводительное на его имя с предложением дать о нем свое заключение.

Суть проблемы сводится к следующему. Некая Антонина на протяжении длительного времени весьма безпокоила Святейшего Патриарха. И если бы это безпокойство ограничивалось только письмами ненормальных размеров, то и беды-то особо никакой не было. Но она буквально преследовала Патриарха, и однажды даже бросилась под колеса машины, в которой следовал Его Святейшество, и только благодаря бдительности водителя удалось избежать несчастья. Все это сильно тревожило Патриарха, вот он и поручил наместнику Лавры архимандриту Платону узнать по поводу всего этого мнение иеромонаха Никиты - молитвенника и аскета, прошедшего сквозь тюрьмы и лагеря. И сам факт того, что Патриарх обратился за советом к заштатному провинциальному священнику, говорит как о смирении Святейшего Патриарха, так и о масштабе личности иеромонаха Никиты.

Батюшка воспринял это, как он сам говорил, «по-монашески», т.е. как послушание, и поспешил исполнить возложенное на него, и «за вечер и за утро написал свое заключение».

Вот выдержка из его ответа Святейшему Патриарху:

«Душевные болезни бывают двух родов - естественная и противоестественная: первые возникают от противления голосу Бога в человеке - совести - и от нарушения вложенных в природу естественных законов мышления, подверженным им индивидуумов; а вторые бывают последствием первых и происходят от тайного, но реального воздействия злых духов, поддавшись которому сознательно и добровольно, обладаемый им впадает в то болезненное психофизическое состояние, которое на святоотеческом языке называется «прелестью», то есть высшею степенью лести, или же обольщения человека злыми духами.

К какому же из этих двух родов болезней отнести болезнь Антонины?

Если бы ее болезнь выражалась только в ее многословных письмах, то в решении этого вопроса можно бы еще колебаться, затрудняясь сказать определенно: естественная ли она душевнобольная или же одержимая «прелестью». Но так как, по выражению автора препроводительного письма, «она однажды бросилась под машину, в которой следовал Патриарх, и только благодаря бдительности водителя не случилось катастрофы», - то ее болезнь, без всякого сомнения, нужно отнести только ко второй категории, то есть к «прелести».

Когда в человеке идет борьба между собою одних естественных факторов и сил, хотя одни из-за болезни стали и слабее других, тогда там все равно ничего нет сильнее инстинкта самосохранения, вложенного Богом в природу человека, и он неизменно всегда берет верх, повелительно внушая всякому без исключения естественному душевнобольному дорожить своей жизнью больше всего на свете при всяких обстоятельствах. Если же человек и жизнью своею не дорожит и сам бросается под машину, то ясно, что над его психикой возымела власть какая-то другая, сильнейшая его и притом враждебная ему сила, которая берет верх даже над инстинктом самосохранения. Для вечно богоборного мира, находящегося под властью миродержителей тьмы века сего (см. Еф. 6, 12), эта сила неизвестна и непонятна. Мы же, «чада светообразная церковная», знаем, что это есть сила исконного врага Божия диавола, - та самая сила, под действием которой одержимый ею Евангельский бесноватый отрок «множицею бо падает во огнь и множицею в воду» (Мф. 17, 15).

Эта же сила, несомненно, действует как доминирующая над естественными силами души и тела и в Антонине. И если она не будет своевременно изгнана из нее иною силою, «крепльшею» ее, то доведет ее и до окончательной, физико-психической, погибели - чему уже и положено ею предупредительное грозное начало.

А сила, «крепльшая» ее, есть одна только во всем мире. Эта сила есть благодать Святаго Духа, чрез веру во Христа, Церковью Его всем туне подаваемая, - из-за грехов и нераскаянности в них почти всеми же, но в разной мере и степени, теряемая, - а ради разумного, искреннего и вседушного покаяния, по милости Божией, молитвами Церкви, опять возвращаемая».

Всего на протяжении шести лет своих трудов отец Никита написал на имя Святейшего Патриарха Алексия пять докладов, общим объемом в 311 печатных листов, в число которых вошла и батюшкина переписка с рецензентами в количестве 33 письменных актов. Однако столь серьезная научная деятельность закончилась весьма печально - труды отца Никиты не были приняты. Причины этого, как уже было сказано выше, - тема отдельного исследования.

В Куйбышеве

Была у отца Никиты помощница - Зимарская Валентина Григорьевна, совсем молоденькая в то время девушка. Она любезно согласилась поделиться своими воспоминаниями:

- Впервые я увидела батюшку просто в храме. Он был не служащий, просто стоял и молился.

Через некоторое время мне предложили ему помогать - он искал себе машинистку для обработки рукописей по Пасхалии. Поскольку у меня с русским языком хорошо было, я согласилась.

Работали мы на улице Бакинских Комиссаров, где он жил и где сейчас проспект Ленина. Батюшка писал в течение недели, а я в субботу и воскресенье у него следом эти документы печатала. Довольно-таки большой такой, как я помню, труд; в основном мне пришлось печатать таблицы. Вот так мы с батюшкой и трудились.

Как-то он мне говорит: «Деточка, давай встретимся с тобой в соборе - ты меня подождешь, и мы пойдем с тобой на автобус и поедем вместе домой».

Времена тогда тяжелые были, верующих преследовали. В общем, тогда я «страха ради иудейского» засмущалась - идти через весь город с батюшкой, а он в рясе, с крестом… Я переживала, переживала всю неделю, а мама сказала: «Слушаться без разговора». Ну, раз мама сказала, значит, надо слушаться.

В назначенный час жду у входа в собор. Он выходит в рясе с крестом и палочкой (он тогда уже с палочкой ходил), и мы пошли вместе до ворот, а потом я стала понемногу отставать - все дальше, дальше, как вроде бы не с ним иду. Боялась кого-нибудь встретить знакомых, могут папе сказать, опять скандалы, маме будет доставаться… А батюшка поворачивается и говорит: «Деточка, ты не бойся - мы никого не встретим». А я иду, от страха трясусь, что он сказал до меня и не дошло.

Мы поднялись вверх по улице Некрасовской до Самарской, пересекли ее и остановились. Он говорит: «Вот здесь и подождем». Я ему: «Так здесь же нет остановки». А он: «А я знаю, деточка, подожди минуточку, давай постоим здесь».

И тут автобус «двойка» выворачивает с Галактионовской, идет нам навстречу по Некрасовской. Батюшка поднимает палочку, автобус останавливается (!), он поворачивается и говорит: «Ты не бойся, и здесь мы никого не встретим», - и до меня уже только тогда дошел смысл этих слов. Я уже тогда спокойно его подсадила, сама вошла в автобус. Народу - битком, но ему уступили место, как я помню. Он сел, а я стоя ехала. Доехали мы до Челюскинцев, сошли и пошли домой. И потом уже я так расслабилась, что слов нет. А он: «Ну, я же тебе говорил, что мы никого не встретим».

Очень ревностный был, всегда ходил по городу в рясе с крестом, это в 60-е годы и после такой отсидки! И идти не боясь…

Вообще очень много среди воспоминаний очевидцев свидетельств, что батюшка, несмотря ни на что, всегда ходил в рясе и с крестом. Человек половину жизни просидел в сталинских лагерях и не сломился, что могло повлиять на него и заставить хоть на йоту отступить от своих принципов?

Но стоит все же признать, что близким духовным чадам батюшки известны случаи, совершенно, к слову, исключительные, когда отец Никита носил не рясу, а светский костюм. Это были случаи, когда он инкогнито приезжал в Красноармейское…

Обычно накануне такого события звонила Екатерина Алексеевна и предупреждала: «Ждите гостей». Батюшка ехал на попутных машинах и всегда останавливался у Надежды Будцевой. Та звонила «своим» и говорила одну фразу: «Приехал Гость». Дальше, как в детективе: обрадованные духовные чада должны были каким-то образом на время «потеряться», и, сначала под благовидным предлогом, а там незаметно, таясь за заборами, а порой просто огородами двигаться в сторону дома Надежды Будцевой - «тети Нади», как ее теперь здесь называют. Важно было избежать массовости, не вызвать ни малейшего подозрения, что происходит какое-то «собрание». Не за себя боялись, за батюшку.

Отец Никита гостил в Красноармейском по два-три дня, чем доставлял немалое утешение и подкрепление своим духовным чадам. Затем так же инкогнито, потихоньку уезжал.

Постриг в схиму

Схиархимандрит Серафим (Томин).

По воспоминанию игумена Мисаила (Томина) (позднее схиархимандрит Серафим, †20 января 2013 г.).

Прямая речь отца Серафима выделена курсивом.

За четыре года до смерти с отцом Никитой случился удар: в Покровском соборе шла Божественная литургия, служил Владыка Иоанн (Снычев); батюшка причастился, его неожиданно парализовало, и он упал прямо у престола - отнялась вся левая сторона. Домой отца Никиту принесли на носилках.

Когда батюшка несколько оправился от удара, решил принять великую схиму.

В то время, когда отец Никита принял решение принять постриг в великую схиму, Владыка Иоанн лежал больной. Для пострига вызвали из Печёр игумена Мисаила (Томина) - духовного друга отца Никиты. Он привез с собой из Киевской Лавры схиму - там в Пещерах меняли облачения на святых мощах, облачения с мощей и привез с собой отец Мисаил для совершения пострига. На вокзале батюшку встретил секретарь епархии Андрей Андреевич Савин.

Прежде всего, поехали к Владыке за благословением. Владыка принял, благословил:

- Ну, с Богом! Постригайте по чину.

Когда батюшка увидел игумена Мисаила, заплакал: «Авва, авва мой приехал!.. Слава Богу за всё!» Тепло встретились, затем батюшка посылает отца Мисаила к Владыке:

- Ну, езжай к Владыке за благословением.

- Да он меня благословил уже. Только от него.

- Нет! Езжай, скажи, чтоб мне дали имя «Никандр».

Приезжаю к Владыке, говорю:

- Ну что, Владыка, отец Никита просит, чтобы его в схиме назвать Никандром.

- Что он?! Какой ребенок себе выбирает имя? Как назовут, так и будут звать! Никаких! Называйте как угодно, только не Никандром!

- Ну, прости нас, Владыка…

Мы назад. Андрей Андреевич шофером возит нас на своей машине. Мы прилетаем… как он расплакался!.. как расплакался…

Безутешен был отец Никита, но дело действительно неслыханное: самому себе еще никто имя не давал. К тому же речь идет о постриге, когда, давая обеты послушания, человек отрекается от своей воли. А тут такое «своеволие» при самом пострижении в великую схиму!

Пробовал отец Мисаил успокоить батюшку - смирись, мол, ладно уже, смерть на пороге, не все ли равно, как тебя звать будут, да и монах ты - смирись, отец. Но батюшка плакал, как дитя. Делать нечего, пришлось ехать к Владыке во второй раз. А Владыка ни в какую.

Андрей Андреевич хорошо и уже много лет знал Владыку Иоанна. Андрей Андреевич взялся поговорить с ним:

- Владыка, ну какая вам разница? Ну что вы старца безпокоите?

- Никаких!.. любым именем, только не Никандром!

Пробовали уговорить Владыку - был в заключении, дескать, много лет, весь больной, парализованный лежит… может же быть какое-то снисхождение. Нет, и все тут! Ну вот, кажется, все аргументы и исчерпаны, отец Мисаил и Андрей Андреевич сделали все, что в их силах, и батюшке ничего уже не остается, как смириться.

Но батюшка ни за что не соглашается постригаться, кроме как Никандром, и тут дело приняло совершенно неожиданный поворот:

- Передай Владыке, почему хочу Никандром. Я в день Никандра умру!

Отец Мисаил с Андреем Андреевичем только переглянулись; а, может, это и не своеволие вовсе и не старческий каприз? Может, ему воля Божья о нем открыта, и он не свою, а Божью волю стремится выполнить? Не чаяли уже отец Мисаил и Андрей Андреевич, что придется им ехать к Владыке в третий раз. Пришлось.

Приезжаем. Владыка как услышал:

- А, еще пророчествовать вздумал!.. Еще предсказывает, когда умрет!

Андрей Андреевич как взялся:

- Владыка, что Вы делаете? Человек умирает… больной человек… Вы что делаете?!..

И тут Владыка вдруг смягчился:

- Ладно, называйте Никандром…

И благословил. Так иеромонах Никита принял постриг в великую схиму с именем Никандр в честь преподобного Никандра Псковского пустынножителя. Теперь он иеросхимонах Никандр, и хотя многие продолжают по старой памяти называть его Никитой, нам надлежит именовать его не иначе, как именем Никандр - он сам так хотел и такова, как мы скоро в этом убедимся, была Божья воля.

Кончина

Последние годы батюшка много молился, принимал людей, беседовал, давал духовные советы, наставления, часто причащался Святых Таин Христовых. После того, как его парализовало, власти, наконец, потеряли к нему всякий интерес - сняли наблюдение, ему уже не надо было ходить отмечаться… Физическим недугом Господь оградил Своего верного раба, даровал ему время на вящую подготовку к переходу в Вечность.

Кто в это время бывал у отца Никандра, находил его полулежащим на высоких подушках, иногда под правой рукой батюшки была специальная подставка - очевидно, он и в этом положении много трудился. Впрочем, заботливая Екатерина Алексеевна особо часто не разрешала посещать батюшку, да и засиживаться долго не позволяла. А в желающих видеть отца Никандра недостатка совсем не ощущалось, так что если бы не Екатерина Алексеевна, то батюшке покоя совсем бы не было. Кроме нее за батюшкой, сменяя друг друга, ухаживали несколько послушниц: монахиня Евсевия, монахиня Анисия, Матрона (та, что в Сибирь к батюшке ходила).

Посещали батюшку и колдыбанские жители, которые были у него на особом счету. Порой он сам просил: «Что-то давно таких-то не было…». Екатерина Алексеевна звонит: «Батюшка зовет», - и те сразу едут. Сейчас из них в живых осталась, пожалуй, одна только Бредихина Любовь Алексеевна (на момент написания документальной повести она была жива… Скончалась десять лет назад - ред.). Она неоднократно посещала отца Никандра, брала с собой и свою дочь - Наташу, которая поведала такую историю:

- В первый раз я видела отца Никандра году в 71-м или 72-м. Мама тогда была в отпуске, и мы поехали к батюшке. Он расспросил меня, что я читаю, что изучаю в школе… А я очень любила читать книги и постоянно пользовалась библиотекой. Он говорит: «А какую ты книгу сейчас читаешь?» - «Нодар Думбадзе «Накануне» о становлении советской власти в Грузии», - отвечаю. Я как раз только взяла эту книгу и несколько страниц пролистала, и мне попался на глаза момент, который в точности повторяет рассказ моей бабушки о том, как снимали колокола с Самаровского храма. Один в один. И я рассказала ему этот сюжет. Он выслушал и попросил: «Вы когда в следующий раз приедете, эту книгу мне привезите. Ты ее придержи пока, не сдавай в библиотеку, мне хочется ее почитать». И через некоторое время я эту книгу привезла ему. Он пролистал странички, где именно этот сюжет был описан, и говорит: «Нет, нельзя, чтобы эту книгу читали. Я тебе ее не отдам». Я удивилась: «А как же я отчитываться в библиотеке буду?» А он сказал: «Бог всё устроит». И действительно - меня как-то раз спросили в библиотеке, я сказала, что еще читаю, а в следующий раз оказалось, что эта книга уже вычеркнута из моей карточки.

Осенью 1974 года, а точнее - 7 октября утром, Екатерина Алексеевна хлопотала на кухне. День обещал быть насыщенным - как-никак, а именины у батюшки. В это время пришел священник из Покровского собора со Святыми Дарами, который исповедовал и причастил отца Никандра… После благодарственных молитв поздравили батюшку с принятием Святых Таин Христовых и Днем Ангела.

Стук в дверь: почтальон принес поздравительную телеграмму от игумена Мисаила - отец Мисаил поздравлял своего постриженика с именинами. Батюшка обрадовался, взял телеграмму, сам прочитал, прижал к груди и тихо умер. Умер, как и предсказывал, в день Никандра Псковского пустынножителя.

Весть о случившемся быстро разлетелась по городу. В Красноармейское позвонила Екатерина Алексеевна и сообщила скорбное известие Надежде Будцевой, а та позвонила остальным… Сразу же несколько гонцов полетели в Куйбышев. Пока ехали, отец Василиск приготовил тело батюшки к погребению, облачил в монашеское одеяние, так что духовные чада застали тело батюшки уже приготовленным. Расспросили обо всем подробно Екатерину Алексеевну и заодно уточнили, что хоронить Владыка благословил именно в Красноармейском - такова была воля отца Никандра. Хотели было почитать по батюшке Псалтирь, но выяснилось, что по почившему иеросхимонаху мирянам Псалтирь читать не полагается - читали священники, сменяя друг друга. Погоревали, погоревали, да делать нечего, отправились готовиться к встрече, похоронам, поминкам…

На следующий день гроб с телом перенесли в Покровский собор. Удивительно, но факт - гроб с телом почившего из дома на Ульяновской в Покровский собор совершенно свободно несли по улицам Куйбышева священники в облачении и в сопровождении толпы народа, с пением заупокойных песнопений. После вечернего богослужения в соборе продолжилось чтение Псалтири весь вечер и всю ночь. Утром Епископ Куйбышевский и Сызранский Иоанн (Снычёв) в сослужении сонма духовенства совершил Божественную литургию, а затем отпевание.

Пришло время проводить отца Никандра в «путь всея земли». И после богослужения длинной вереницей народ подходил прощаться с ревностным пастырем, монахом-исповедником, смиренным молитвенником и замечательным Богословом, явившим собой образец твердости веры и духа. Вся жизнь отца Никандра была полна скорбей, лишений, испытаний, в которых он умел видеть действие чадолюбивого Бога, заботящегося о всяком человеке. И это видение позволяло ему мужественно встречать удары судьбы, не сломиться, не унывать и не отчаиваться, но оставаться верным однажды и навсегда выбранному пути - пути служения Богу и людям.

…Народ провожал отца Никандра в последний путь, а лежал этот путь через полюбившуюся батюшке Самаровку. Сорок семь лет назад здесь начался исповеднический путь отца Никандра, и вот теперь он возвращается. Возвращается на этот раз насовсем. Возвращается открыто, не таясь. И так же не таясь, не прячась за заборами, не пробираясь огородами, народ встречал своего пастыря - самаровского священника.